— Приятно, хоть и не стоило при таком решении отнимать у меня столько времени.
— ГРИФФИНДОР!
Слегка расстроенная, я встала, переложила колпак на стул, слегка поклонилась ему, потом учительскому столу и отправилась выбирать себе место за столом львов. Интересно, найдется ли среди моих новых друзей еще хоть один герой–гриффиндорец? Может, Гарри?
Я сидела в гостиной своего факультета, лениво листая учебник по истории. Драко, как обычно, возился у зеркала в спальне мальчиков. Уйти без него я не могла — наверняка ведь найдется псих–старшекурсник, который к нему прицепится. Живем, как на осадном положении, а декану и дела нет. Эх!
Я, если честно, тогда на распределении не знала, что надо особо удивляться. А вот остальные — кристаллизировались и выпали в осадок.
Просто Гоголь. Немая сцена. Малфой на Гриффиндоре. Колпак пробыл у него на макушке секунд десять–пятнадцать. Я потом спрашивала у ребят — оказалось, только я смалодушничала и попробовала выпросить себе факультет поудобнее, а остальные, как и уговаривались, садились на табуретку с мыслью: «Выбор за вами, любезный Колпак». Он и расстарался. Когда Поттера отправили на Слизерин, в зале начался сущий ад. Вопили даже, что мальчишек перепутали. Интересно, как можно блондина с брюнетом перепутать? Да еще с особой приметой в виде шрама.
Директор подорвался с места, галдели профессора, орали студенты. Дамблдор и еще один препод — мрачный мужик в черной мантии — накладывали диагностирующие заклинания на Поттера, Малфоя, еще почему–то на рыжих близнецов с Гриффиндора. Результата, естественно, не получили. Ведьма, которая нас встречала, махала палочкой над колпаком Гриффиндора (так ему, шутнику недоделанному!), директор попытался проверить кого–то с факультета Слизерин, но луч заклинания попал в тюрбан задохлого и трясучего профессора, который сидел как раз на пути к слизеринским столам и не ко времени решил то ли встать, то ли упасть.
Я сказала, что раньше был ад? Забудьте! Это был утренник в детском саду.
Похоже, я сюда переместилась не одна, а с фамилиаром — очень русским, белым и пушистым. Большой такой… фамилиар пришел, когда фиолетовая тряпка вдруг упала, и мы увидели гнусную, карикатурную и красноглазую дополнительную рожу на затылке профессора. У него и основная–то морда красотой не отличалась. Судя по реакции волшебников, человек с двумя лицами — это не нормально даже в мире чудес.
И началась битва.
Все мелькало, как будто работал стробоскоп. И в моей голове мерно отсчитывались секунды боя.
Раз. Три сухопарые старые девы (не знаю, как у них там в матримониальном плане, а на вид — вот так я себе старых дев и представляла) сказали: «АХ!», и отбыли в обморок, предусмотрительно упав к стеночке, чтобы не затоптали.
Два. Кто побоевитей — пальнули чем–то боевым в задохлика, который уже не трясся и не дергался — напротив, его движения приобрели опасную плавность, он отбил часть заклятий (другая часть и так летела мимо).
Три. Какой–то погрызенный дядька шарахнул красным лучом по хмурому мужику, и тот застыл, пораженный «дружественным огнем».
Одновременно с этим, все в те же три секунды, карлик резко нырнул под стол, в прыжке выхватывая палочку и магича щит перед ученическими столами. Видимость сразу упала в разы, а по рядам «храбрых и безумных» пронесся стон разочарования (знаю, что по тексту — «благородных», но благородные (в моем понимании этого слова) первым делом об эвакуации беспомощных бы подумали, а не о собственных ратных подвигах и посмертном прославлении, и вы меня не переубедите в обратном).
Хаффлы ломанулись в дверь и намертво там застряли. В той же толпе виднелись и мантии с синей оторочкой, и зеленые всполохи, да и красных не так уж мало. Староста–рейвенкловец один пытался оттеснить хотя бы своих первоклашек в угол, подальше от битвы магов, одновременно переворачивая столы в подобие баррикад. И ведь он прав — к двери сейчас соваться смертельно опасно: паника. Испуганные люди превращаются в тупое стадо…
Тут я заметила такое, что резко отвлекло от философии и подпиннуло к практике: мелкий Малфой изо всех сил пытался ввернуться в толпу. Придурок! Там сейчас и Хагрида затопчут! Я затравленно огляделась по сторонам: вот тебе и первое испытание, Избранная. Отправишь друга к Смерти в одиночестве или составишь ему компанию? Сделать–то все равно ничего не сможешь. Толпа страшнее любого чернокнижника. Я оглядела зал в последний раз в надежде на озарение или чудо. Увы.
Грегори и Винсент растерянно оглядывались по сторонам — видимо, искали Драко, но, к своему счастью, не находили его. Их довольно сильно толкали, дети были готовы разреветься от собственной беспомощности, но пока находились в относительной безопасности. Гарри и еще несколько студентов–младшекурсников со Слизерина пробрались поближе к Невиллу. Сам новоявленный рейвенкловец одной рукой изо всех сил прижимал к себе Тревора, на свою беду сбежавшего от Хагрида, как Колобок от бабушки, словно пытаясь приготовить жабий сок, но указания старосты выполнял четко, свободной рукой показывая вновь прибывшим направление: мелким — на самый дальний и безопасный уголок, ощетинившийся палочками, но — увы — способный лишь пускать искры. Кто ближе к СОВам — тех на строительство баррикад, направо. Старшекурсникам к «генеральской палатке» — налево, к рассудительному старосте, вот, кстати, с ним рядом уже староста Гриффиндора. Молодец, тоже быстро собрался, и подчиняться не боится — вот был бы номер, если бы на этих «развалинах мира» сцепились два студента за право управлять обороной. Теперь этого уже не произойдет, наш староста — молодчина! Вывод: эти тоже в моей помощи не нуждаются.
А вот пол перед дверями, кажется, уже окрасился кровью. Буйные желто–черные, оказывается, еще и сдвинули крайний стол, перегородив часть прохода. Отчасти из–за этого стола и образовалась такая пробка в проходе. Если кто–то не устоял на ногах, то умер. Самое страшное в давке — упасть.
К их магическому Мерлину страх — я на Гриффиндоре! Может, увидимся в посмертии, ребята!
Попрощавшись с жизнью, я ввинтилась в толпу, чтобы по крайней мере быть рядом со своим другом в момент смерти. Меня толкнули в живот, пнули под колено. Меня волокло против моей воли. Ни остановиться, ни выбраться я уже не могла. Но, к своему ужасу, потеряла из виду малфоевский белобрысый затылок. Если подумать, то и его ли я видела? Много ли разберешь в толпе? Это было очень страшно. Ситуация — отчаянная. Я изо всех сил противостояла попыткам толпы опрокинуть и смять меня. Только–только вновь почувствовать полноценную жизнь и умереть? Это невыносимо. Но еще невыносимей мысль: «Что, если меня тут покалечат? Что, если снова кровать и паралич?» Постепенно я заражалась безумием толпы. Паника накатывала волнами. Забывался друг Драко, в мыслях осталось только животное желание выжить.
Я почти добралась до двери, когда увидела, как какая–то крупная дебелая девица (да без разницы, с какого факультета!), чтобы выиграть полшажка на своем пути к выходу, со всей дури отпихнула в сторону хрупкого блондинистого мальчика. Так знакомо блондинистого… Медленно–медленно, оставляя мне последний шанс что–то предпринять (или это время остановилось?), Драко ударился головой о дверь и стал стекать по ней, оставляя на темном дереве еще более темную полосу свежей крови. Мне кажется, я даже почувствовала ее запах.
— Мыыыыышь! — мой переходящий, наверное, в ультразвук крик затормозил окружающих меня перепуганных подростков не хуже иного заклинания, слишком уж выбивался он из череды событий.
Какая может быть мышь, когда за спиной сошлись в битве со странным двуликим магом родные недотепистые учителя?! «Вот же дура!» — явно подумали окружающие меня подростки. Но на секундочку они остановились, и мне хватило этого, чтобы проскользнуть к Драко и привалить его к двери.
Он не упал. Пока стоим — живем. Но долго ли мы так простоим?
По счастью, долго стоять и не пришлось. Старосты наконец–то собрались, и где ледяной водой из палочек, где какими–то заклинаниями, а где и банальным мордобоем расчистили проход. Когда напирающая толпа схлынула, мы вновь едва не упали на пол — у меня ужасно дрожали руки и ноги. Хорошо, хоть в последний момент нас поймала за шиворот старшекурсница–хаффлпаффка с диким разноцветным шухером на голове.
— Целы?
— Аха, — сипло выдала я и поняла, что мой королевский писк (а вопить старалась нарочно потоньше и попротивнее) стоил мне связок. Теперь пару дней буду изъясняться жестами, если медицина у волшебников на уровне их техники.
Так девчонка и держала нас за шкирку, как кутьков, пока какой–то старшекурсник наколдовывал носилки. Мне–то не надо было в Больничное крыло — мне срочно нужно было узнать, как там Гарри, Невилл, а главное — как там Винсент с Грегори — они могли увидеть наше с Драко бедственное положение и тоже кинуться в толпу. Вот только сложно спорить, когда сорван голос. Не слушая моего возмущенного сипа, меня пихнули на носилки, закрепили какими–то заклинаниями и отправили в больничное крыло.
Субъективное время — такая хитрая штука. Весь бой, давка и строительство баррикад — все это уложилось в десять стандартных минут.
И в целую жизнь с приключениями и жизнеполагающими решениями — для меня лично.
Пока я вспоминала, наш Мистер Гриффиндор‑1991 соизволил наконец спуститься. В гостиной повисла нехорошая тишина.
Я вот все жду первого дебила, который заявит, что Малфой прячется за бабской юбкой. Нет, ситуацию–то разрулить не так сложно. Но как же гадко все это.
Как же меня огорчает этот факультет Гриффиндор! Постоянно приходится прилагать усилия, чтобы напоминать детям о допустимом и НЕ допустимом поведении. И постоянно с этим возникают дополнительные проблемы.
Строить первокурсников просто. Второй–третий курс еще куда ни шло. А вот с пятого по седьмой, которые уже почти выпускники — это беда. Хоть, конечно, и с третьего курса есть проблемные дети.
Взять хоть Ли Джордана, хоть Фреда Уизли. Ни слова в простоте, ни поступка без подковырки или подлости.
Мы здесь всего третий день, а мне уже пришлось взорвать их запасы петард, испортить заготовку рвотного зелья и подсыпать слабительного, чтобы помешать «конфетной вечеринке», на которой они собирались раздавать первокурсникам «экспериментальные конфеты». Просто поверьте человеку, которого врачи признали безнадежно больным: «Нельзя бездумно тянуть в рот то, что называют страшным словом «экспериментальное»! Нельзя — и все».
В полном молчании пересекли гостиную и вылезли наружу. В столовку шли молча. Драко остро переживал. Переживал недоумение отца, волнения матери, словно он не мужчина и защитник, а какая–то сопливая девчонка, не способная себя защитить. Я вообще заметила, что многие взрослые в этом мире воспринимают первокурсников–первоклассников, словно это первоклассники из СССР — шести–семилетки. Да и тем мальчишкам попробуй сказать, что у них сопли не обсохли! Вот у нас, помню…
Внезапно кто–то больно ухватил меня за нос, а из пустоты раздался хриплый голос: «Попалась!» Из глаз сразу брызнули слезы. Что происходит? Драко озирался по сторонам, но никого рядом уже не было. Только нос покраснел и распух в доказательство, что нам не померещилось. Что происходит вообще? Почему нас не предупреждали, что так может случиться? Кто это был? Надо срочно поставить в известность декана! Сейчас загадочный невидимка ухватил за нос (что тоже не очень–то приятно, но ладно), а потом что? Столкнет кого–то с лестницы?
— Как думаешь, декан на завтраке или у себя?
— Думаю на завтраке. Хочешь нажаловаться? А что она может?
— Как это — что может? Она взрослая волшебница. Кстати, расскажу еще и о том, как нас Пивз костылями встретил. Это же недопустимо. Что значит: «Он слушается только Кровавого Барона»? Перси Уизли сам не маг, что ли? Или маги не могут защитить себя сами? А кто может? Надо его вызвать, чтобы разобрался со взбесившейся эктоплазмой! Это неправильно, то, что происходит! Значит, бороться с этим в том числе и наш долг, раз уж не смогли откосить от Гриффиндора.
Драко невесело хмыкнул. Наверное, он уже сто раз успел пожалеть о свободе выбора, предоставленной гадскому Распределительному Колпаку. Мы были не правы, решив плыть по течению. Человек сам выбирает свой путь. Но я‑то полагала, что артефакт определяет предрасположенность к типу магии, как в книжках. Там, темная–светлая, или огонь–вода–земля–воздух, или артефакторика–целительство–малефицизм. А оказался какой–то бред с раскрытием черт характера. Я с некоторыми индивидуумами на одном факультете только человеконенавистнические качества могу развить, вот честное слово!
Надо полагать, что в этой, с позволения сказать, школе я не для того, чтобы познать азы магии, а чтобы получить навык сопротивления общественному давлению.