— Драко… Драко Джеймс Поттер, — ответил подросток и чуть улыбнулся.
Гоблин достал огромную книгу и, найдя страницу с генеалогическим древом Поттеров, вписал имя Драко в специальный знак над пятнадцать лет назад появившейся ветвью. Чернильные буквы имени Драко впитались в зачарованный древним способом пергамент и на их месте проступили новые уже с золотым отливом.
— Дайте Вашу руку, сэр, — гоблин достал маленький кинжальчик и порезал палец Драко. Брюнет вздрогнул и закусил губу. Капелька крови упала на пергамент и впиталась. Теперь имя слизеринца было чётко выделено алым очертанием, как и остальные имена на древе Поттеров.
— Ключ от Вашего сейфа, мистер Поттер, находится у Альбуса Дамблдора. Мы можем послать ему сову о том, что Вы объявились.
Сердце Драко пропустило удар. Подросток с трудом сохранил спокойствие. Только не Дамблдор, он раскусит его в один момент, и Драко пропал.
— А нет какого — то другого выхода? И почему Альбус Дамблдор держит у себя собственность, которая не имеет к нему никакого отношения? — возмутился слизеринец.
— Альбус Дамблдор — глава Визенгамота и поручитель вашего отца, мистер Поттер. Существует и второй ключ, который, судя по записям, хранится в тайнике в Поттер — холле. Вы можете сначала вступить в наследование имуществом, мистер Поттер. К завещанию Поттеров прилагается портключ способный перенести Вас в Ваш дом, мистер Поттер. К тому же, он сработает только в том случае, если Вы имеете право на наследство Поттеров.
Гоблин позвал служащего, который принёс ему папку, в которой было несколько бумаг и золотой кулон в виде оленя. Забрав бумаги, Драко активировал портал и мгновенно перенёсся к воротам большого каменного дома, который встретил его тишиной.
Сад был ухоженным. Здесь трудились, по меньшей мере, пять эльфов. Войдя за ворота, Драко прошёл по мощёной камнем дорожке до самого крыльца. Двери дома были из красного дерева, а над воротами золотом сиял герб древнего рода Поттеров. На фоне оленьей головы был изображён лев, убивающий змею. Полем всему этому служила прозрачная фигура, похожая на распростёртую мантию, как понял Драко, изображающая мантию невидимку.
Когда юный Поттер вошёл в дом его встретил старый эльф и поклонился тому до земли.
— Приветствую Вас хозяин, сэр Драко Джеймс Поттер в доме Ваших благородных предков.
Драко прикрыл на мгновение глаза, как всё это было похоже на его собственный дом и не похоже одновременно.
— Спасибо. Как тебя зовут? — спросил Драко эльфа.
— Фридом, сэр, — эльф снова поклонился.
Драко удивлённо взглянул на странное существо. Домовой эльф с именем «свобода» было в этом что — то противоречиво — неправильное.
— Сколько ты уже служишь Поттерам? — поинтересовался Драко.
— Фридом — свободный эльф, сэр Драко. Фридом служит в доме Поттеров по собственной инициативе вот уже семьдесят лет. Не хочет ли сэр Драко осмотреть дом?
— Нет, спасибо, Фридом, — Драко нахмурился, — Можно сделать это позже. Покажи мне пока только гостиную. И приготовь, пожалуйста, что — нибудь на обед
Наслаждаясь одиночеством, Драко опустился в кресло перед камином. Ему было над чем подумать. Слизеринец достал папку с завещанием и начал его изучать.
Оказалось, что Драко стал наследником приличного счёта в Гринготс, а так же фамильного дома Поттеров с прилегающей к нему сотней гектар земли. В завещании так же был указан и Гарри Снейп, которому так же был оставлен счёт в Гринготс, но на меньшую сумму и дом, купленный Джеймсом Поттером в Годриковой впадине. Больше живых наследников у Поттеров не было. А в этом случае все остальные деньги и имущество почему — то отходили на счёт Ордена Феникса, а именно Альбусу Дамблдору и его приемникам, если таковые появятся. По подсчётам, это составляло около трети всего наследства, когда часть самого Драко составляла больше половины суммы, указанной в завещании.
Всё это было очень странным. Почему Поттеры обязались спонсировать Орден Феникса после своей смерти, было ясно. А ещё было ясно, что смерть последнего Поттера была явно на руку Альбусу Дамблдору.
Над Лондоном гуляли серые тучи, и воздух был пропитан грозой и выхлопными газами. Высокий юноша аппарировал в тёмный переулок и быстрым шагом направился по людной маггловской улице, пряча подбородок за высоким воротником куртки, цвет которой не возможно было угадать из — за сотни стирок, которым подверглась несчастная вещь. Ливень уже стихал, когда молодой человек пересёк улицу и зашёл в один из приветливых лондонских пабов.
Его ничто не отличало от толпы, кишащей в рабочем районе Лондона. Лишь ярко — рыжий цвет волос выдавал его для знакомых, которые всё равно не узнали бы его при встрече, потому что не привыкли видеть его в одиночестве. Несколько месяцев назад Джордж стал совершеннолетним и раньше брата освоил трансгрессию, чтобы иметь возможность сбежать из дома незамеченным. Обо всём этом не знал никто. Только сам Джордж и ещё один человек.
Она была из совсем другого мира. Если бы знал её отец, что за безделушку принесла сова сегодня утром, им обоим было бы несдобровать. Их семьи никогда не пересекались. Уизли не были в почёте у чистокровных семей, а её отец никогда не работал в министерстве. Девушка, пользуясь отлучкой отца по делам, зная, что тот не вернётся до вечера, а может и больше, отпросилась у матери навестить подругу Миллисент, а сама, набросив самую простую тёмную мантию, активизировала портключ, лишь выйдя за ворота. В Лондоне на неё хлынул ливень, и Панси поспешила пересечь улицу, добираясь до паба, где её дожидался возлюбленный.
Тогда в пятнадцать лет ей казалось, что жизнь кончится, если им вдруг придётся расстаться. Примерно так же думал и Джордж, потягивая маггловское пиво и глядя на капли дождя, стекающие по стеклу. В окне появилась хрупкая фигурка, спешащая к пабу, и юноша невольно поднялся, когда, звякнув дверным колокольчиком, девушка вошла и скинула капюшон.
Их любовь не была правильной. Несколько лет назад Панси бы стошнило, скажи ей кто, что она будет бегать тайком на свидания к Уизли, предателю крови. И только в этом году, когда на Святочном балу все факультеты смешались и под зажигательную музыку танцевали вместе, весело улыбаясь друг другу, границы пали. В самом разгаре бала Малфой, который был её парой, вдруг ушёл куда — то оставив её одну посреди большого зала. Со спины к ней подошёл высокий юноша.
— Можно Вас пригласить на танец? — Джордж не думал, что она согласится. Гриффиндорец пошутил, надеясь увидеть, как мелкая чистокровка убегает с танцпола.
— Можно, — решительно ответила Панси, обиженно поджав губы, и Джорджу ничего не оставалось, как закружить слизеринку в танце.
И то ли ощущение её хрупкой талии под ладонью, то ли запах её духов и цвет влажных глаз, а может, слишком много сливочного пива, но задавака Паркинсон уже перестала казаться такой противной. Оставшийся вечер гриффиндорец уже не отходил от неё, а Панси оказалась весёлой и милой девушкой со своими переживаниями и странным, но любопытным характером. После бала Джордж позвал её отправиться в Выручай — комнату вместе с Фредом и Анжелиной, но Панси отказалась и, в свою очередь, предложила Джорджу прогуляться на Астрономическую башню. Шурша бальным платьем, темноволосая девушка поднималась вверх по крутой витой лестнице, а гриффиндорец умилялся ей. Она словно угадывала все его желания. И весело смеялась над глупыми шутками, стараясь делать это тише, чтобы не дай Мерлин, кто не услышал их после отбоя. Панси почувствовала себя маленькой беззаботной девочкой. Впервые она поняла, что в жизни можно ничего не бояться и делать то, что хочется.
Панси понимала, что радоваться чьей — то смерти нельзя. Она и не радовалась. Она искренне жалела Драко Малфоя. Если бы она могла вернуться на день обратно и, увязавшись с отцом в Малфой Мэнор, предупредить его, она бы это уже сделала. Но вместе со всем этим радость от свободы, неожиданно накрывшая её, не давала отдаться горю потери друга, сокурсника.
Поцеловавшись, гриффиндорец и слизеринка тихо сели за столик у окна. Джордж тоже прочитал утреннюю прессу и радовался внутри, что у его девушки больше нет жениха. Но деликатно молчал, понимая, как тяжело потерять близкого человека, даже просто хорошего знакомого. Вчера он был, радовался своей жизни, а теперь его нет. Он убит. Убит собственным отцом. По рассказам Артура, который специально зашёл по делам в Аврорат сегодня днём, Люциус выглядел помешавшимся. Однако колдомедики признали его вменяемым.
В этот день им с Панси было трудно говорить. Даже трудно дышать рядом. Панси прижалась к Джорджу, ища и находя поддержку в каждом его жесте. Они были созданы друг для друга. Она с её меланхолией и сдержанным характером и он, отзывчивый, понимающий и не такой бесцеремонный, как брат.
Джордж всегда хотел защищать и оберегать кого — то. Сначала это была Джинни, которую они с Фредом с удовольствием опекали. Теперь Панси. Как ему только удавалось, скрываясь от братьев, запираться с ней в туалете Плаксы Миртл и учить её варить зелья так, чтобы она хотя бы делала это лучше, чем сын декана? На людях их редко можно было увидеть вместе, но она каждый день ощущала его заботу, и за несколько месяцев полюбила своего рыжего гриффиндорца, платя ему тем же.
Однажды, услышав от Джорджа, что они с братом собираются открыть своё дело, Панси выпросила у отца тысячу галеонов якобы на подарок Драко. После недолгих уговоров Малфой согласился подтвердить, если его спросят, попросив её взамен не мозолить ему глаза до конца семестра. Так она и сделала.
Но Джордж, как порядочный джентльмен, наотрез отказался принять от неё деньги, и лишь на третий день Панси удалось уговорить его, объясняя это тем, что если они поженятся, её лишат наследства, а здесь у неё будет хоть что — то. Доля в их общем деле. Джордж поблагодарил её, и впоследствии, открыл счёт в Гринготтсе на её имя, с первой же прибыли вернув всё сполна, и выплачивая проценты с каждой последующей прибыли.
Это было потом. А сегодня они были счастливы друг с другом.
— Джеймс, и всё — таки ты выбрал магглорождённую, — покачал головой Лорд Энтони Поттер.
— Да, отец, — Джеймс стоял, обратившись к окну, другой бы отец обвинил его в неуважении, но в семье Поттеров была своя демократия.
— Мама будет против.
— Я знаю.
— Почему не Алиса?
— Я не люблю её.
— Мы не признаем наследников.
— У меня их не будет.