— Уже легче. А как все это соотносится с нами? Ну, с любовью, сексом?
— А это не считается. С другим парнем я бы ни за что встречаться не стала. А с девочками — не считается. Тем более, это не какая — то там посторонняя девочка, это же ты.
— Хорошо устроились, — хмыкнула Гермиона, — Бедный Поттер. Он что, так и будет довольствоваться страстными поцелуями до совершеннолетия? Да он на стенку полезет!
— Ну почему? Тоже можно многое придумать. В нашем сегодняшнем стиле.
— И чего не придумаете? Пойми, я не против, что ты ко мне пришла. Я очень даже за. Просто, неудобно как — то получается…
— Чего Гарри не знает, то его не беспокоит, — улыбнулась Падма, — А если серьезно — то где нам этим заниматься?
— Другие парочки находят способы.
— Угу. В чуланах для метел. В пыльных классах. Ежеминутно опасаясь визита Филча или профессоров. Нет, спасибо. Для быстрого «перепихона» такое может и подходит. Но это, как понимаешь, не для нас. Нужен комфорт, нужно расслабиться…
— Ну ладно. Но сейчас мы расслабились? Так что мешает и вам в спальне, тем же способом?
— Это женская спальня. Парни сюда зайти не могут.
— Тоже мне, проблема. На метле влететь в окно.
— Не уверена, что на окне нет такой же защиты. Но все равно, даже если нет — не то получается. И кровать слишком узкая. И романтики нет. Я хочу, чтобы была большая удобная кровать, свечи, цветы, приятная музыка…
— О как. Со мной, значит, можно без свечей с музыкой. А как Поттеру — то полный комплект
— Да ну тебя, я не это имела в виду.
— Шучу я, не обижайся. Есть у меня идея. Надо показать вам одну комнату, может и решим вашу проблему.
— Спасибо. Ты очень добра.
Помолчали.
— Гермиона? А ты сама как?
— Что?
— Тебе же кто — то нравится? Кто — то особенный?
— Ты мне нравишься. И Парвати, — буркнула Грейнджер.
— Нееет, я же вижу, что это не то. То есть, мы нравимся, конечно, но это не любовь. Или не такая любовь, как может быть.
— Ну и ладно. Вообще, не понимаю, о чем ты.
— Гермиона, ты меня защитила от ужасного слизеринца. Теперь я твоя навеки, — мечтательно пропела Падма, подражая голоску Луны.
— У тебя хорошо получается копировать, — прокомментировала Гермиона, — Но нет, Луна такого не говорила.
— Но могла бы сказать. Или иметь в виду.
— Не думаю.
— А по моему — зря не думаешь. Очень может быть. И признай, она тебе очень нравится. И даже больше, чем просто нравится.
— Даже если и так. Какая разница?
— Что значит, какая разница?! Любовь- это прекрасно! Ты должна ей сказать!
— Зачем? Кому от этого станет легче?
— Тебе, ей.
— Падма, во — первых, Луна еще ребенок. Мы ее старше на два года.
— Не на два, а на полтора.
— Не имеет значения. Шестнадцать и четырнадцать — большая разница.
— Но двадцать четыре и двадцать шесть — это уже небольшая разница, к примеру.
— До двадцати шести нужно еще дожить.
— Доживете.
— Допустим. Но мне кажется, что Луна, как раз, по мальчикам. Чего я лезть буду со своими признаниями?
— А я бы не была так уверена. Мне кажется — ей нужна любовь. А от парня или девушки — не так важно. Главное искренность чувств.
— Допустим, что ты права. Это ничего не меняет. Я не хочу, чтобы она была несчастна. Я не хочу, чтобы у нее были проблемы из — за меня. Это же Луна! Она всегда говорит, что думает. С нее станется в Большом зале сказать «Это моя девушка Гермиона». И что дальше? Она должна будет терпеть все эти шепотки, косые взгляды, оскорбления? Это мне плевать. Я могу и в морду дать, если что, или проклясть так, что мало не покажется. А рядом с Луной я не смогу находиться каждую секунду, чтобы ее защитить.
— Она совсем не беспомощна.
— Я знаю. Но она ничего не будет делать без действительно важной причины, вроде угрозы своей жизни или жизни друзей. А оскорбления она, как бы, пропустит мимо ушей. Только вот, она опять спрячется в своем внутреннем мирке. А я не хочу, чтобы она пряталась!
— И что теперь?