— Мне сказали, что там в хорошую погоду отдыхают даже мамочки с колясками, — сказала Вера, — а погода вроде хорошая. Значит, я вас жду. Когда будете подъезжать, позвоните, и я спущусь.
Наверное, Дмитрий Михайлович наплевал и на дела, и на правила дорожного движения, потому что был в ее дворе уже через полчаса. Они оставили машину и по дорожке через сквер пошли в сторону пруда.
— Я еще там не была, — сказала взявшая его под руку Вера, — но говорили, что идти минут десять. А погода начала портиться. Натянуло тучи, и этот ветер… Но дождя по прогнозу не будет.
— Не холодно в этой куртке? — спросил Малевский. — Надо было нам с вами поехать в какое-нибудь заведение и культурно отдохнуть. Здесь хорошо летом, а уже середина сентября.
Переговариваясь, они вскоре добрались до озера. На открытом месте ветер стал сильнее.
— Никаких отдыхающих, кроме нас, — констатировал Дмитрий Михайлович. — Нет, ошибся, есть еще одна компания, но это не мамочки с колясками. Может, уйдем?
Вдоль берега в их сторону шли пятеро парней.
— Трезвые, — присмотрелась Вера, — и лица русские, на азиатов не похожи. Вряд ли они к нам прицепятся. Но если хотите…
Она ошиблась. Трогать их никто не собирался, но парней рассмешил возраст ее ухажера.
— Смотрите, какая краля, — сказал один из них остальным. — А кавалер у нее староват. Эй, дед, неужели у тебя еще стоит? Оставил бы ты ее кому-нибудь помоложе, например, нам, а то ведь ты на ней помрешь!
Все расхохотались и ускорили шаг, чтобы объекты развлечения не удрали.
— Бегите! — крикнул Вере Малевский. — Я их постараюсь задержать!
— Беги, — поддакнул глюк. — Кого-нибудь найдешь или позвонишь в полицию. Ничего они ему не сделают, ну врежут пару раз…
С Верой творилось что-то непонятное. Страха не было, была злость, которая росла и наконец превратилась в бешенство. Кинув куртку оторопевшему Дмитрию Михайловичу, она бросилась на парней. Никто из них такого не ожидал и не успел отреагировать, тем более что Вера двигалась ненормально быстро. Двое вырвавшихся вперед парней получили по удару в горло и упали на асфальт, и только тогда до остальных дошло, что они нарвались на спятившую бабу. Двое попытались отбиться, но двигались слишком медленно и не умели драться. Пятый успел сбросить куртку и прыгнул в пруд. Когда Вера увидела, что не осталось противников, вся ее злость куда-то исчезла, и навалилась такая усталость, что захотелось лечь на асфальт рядом с избитыми ею парнями.
— Ты куда поплыл, дурак! — крикнула она парню, который удалялся от берега. — Вода холодная, простынешь!
— Отстань, сука! — крикнул он в ответ. — Бешеная!
Трое лежавших стонали, а четвертый был без сознания, но теплый, поэтому Вера не стала никому помогать и поплелась к впавшему в ступор Малевскому.
— Верните куртку, — попросила она, — холодно. Да не пугайтесь вы так! Они вас оскорбляли, вот я и разозлилась.
— И часто вы так… злитесь? — спросил он, отдавая ей куртку. — Честно говоря, вы меня напугали больше, чем эта компания. Они хоть живы?
— Если удравший не утонул, то отделаются синяками, — ответила Вера. — В следующий раз будут скромнее. Видите, последний из них встал. Пойдемте и мы, а то у меня почему-то сильная слабость. Вы так и будете держаться от меня на расстоянии или дадите руку? Не бойтесь, я на вас не брошусь.
— Выложилась, дура! — высказался до этого молчавший глюк, когда у нее не хватило сил дойти до дома даже с поддержкой Дмитрия Михайловича, и пришлось с полчаса отдыхать на скамейке. — Надо было тебе так рисковать? А если бы кто-нибудь из них успел достать нож? Видно же было, что это почти нормальные парни.
— Если бы я убежала, эти почти нормальные парни могли избить Дмитрия, — возразила Вера, — или столкнули бы его в пруд, чтобы освежился. Тебе напомнить, сколько ему лет, и кто был инициатором этой прогулки? Пусть уж лучше они сами плавают. Помолчал бы, и без тебя хреново.
— Зря вы не убежали, — в свою очередь упрекнул ее Малевский. — Неужели из-за меня?
— Были бы они пьяными, мы бы с вами убежали вдвоем, — ответила она, — а от трезвых, если погонятся, не убежишь. Вы предлагали уйти, а я сглупила. И после этого вас бросать и бежать? За кого вы меня принимаете? Я уже, кажется, отдохнула. Пошли, пока мы не задубели на этом ветру.
С горем пополам добрались до квартиры, и Дмитрий Михайлович был отправлен домой, а Вера выпила горячий чай, укуталась в теплый халат и села на диван.
— Если сейчас лягу, опять начну собирать память и не отдохну, — сказала она глюку. — Это бешенство было тем, о чем ты мне говорил? Сил совсем нет, но куда-то исчезло и раздражение, а в душе какая-то умиротворенность. Это надолго?
— Если опять появится раздражение, сходишь в промзону и отдубасишь какую-нибудь криминальную компанию, — ехидно ответил он. — Хорошо хоть из этих никого не убила. Завтра можешь пропустить дневные упражнения, пусть восстановятся мышцы. Удивительно, что ты смогла так быстро двигаться без тренировки и ничего себе не потянула. А вот художника могла отпугнуть. Я бы на его месте испугался. Мало ли чем муж может рассердить жену… Подготовь для него какое-нибудь объяснение, а если не придумаешь сама, подумаем вдвоем.
Малевский позвонил на следующее утро.
— Вера, я должен к вам приехать!
— Вы хотите приехать сейчас? — спросила она. — А как же работа?
— Я все-таки зам министра, а это дает определенные привилегии. Позвоню, что задержусь. Может, вам нужен врач? Я знаком с хорошим невропатологом.
— Не нужен мне ваш невропатолог, — ответила Вера, — даже психиатр не нужен. Если хотите, приезжайте, но без врачей и санитаров.
В квартиру Дмитрий Михайлович позвонил через двадцать минут.
— Проходите, — сказала Вера. — Зря разулись, я как-то не додумалась купить тапочки для гостей. Как вы умудрились так быстро приехать, да еще в это время?
— Я позвонил, когда уже ехал к вам, — признался он. — Вера, скажите откровенно, вы чем-то больны? Это не повлияет на мое к вам отношение, просто я беспокоюсь и хочу помочь!
— Ничем я не больна, — ответила она. — Садитесь на диван, нам нужно поговорить. Вчерашний срыв связан с одним моим занятием и больше не повторится, поэтому обо мне можете не беспокоиться. Дмитрий, я думаю, что нам с вами нужно перестать встречаться. Я отношусь к вам как к порядочному и приятному для меня человеку, но никакой любви нет и не будет. Ваше чувство принесет только мучения, и пока я с вами общаюсь, вы от него не избавитесь. Вы же умный человек и понимаете, что я права.
— Все я понимаю! — с горечью сказал он. — И все равно надеялся услышать от вас совсем другие слова! Сердце с разумом не дружат. Хорошо, я уеду и не буду вас больше беспокоить. Только обещайте, что если вам потребуется помощь…
— Я позвоню, — ответила она. — Подождите, я вас на прощание поцелую в щеку.
Вера проводила Малевского, закрыла за ним дверь и вернулась в комнату.
— Вот я опять одна! — сказала она глюку. — Тебя и соседку я не считаю. После всех наших дел надо будет съездить к родителям и навестить брата. Может, хоть с родственниками восстановлю отношения. Сегодня нужно сходить к пруду и послушать, что говорят.
— На будущее старайся сдерживаться, — посоветовал он. — Тебе повезло, что нарвалась на здоровенных лбов, были бы это подростки, могла бы и убить. Не всегда нужно лупить со всей дури, а в вашем случае в драке не было необходимости. Не та компания и не те время и место, так что вас не убили бы и не было бы коллективного секса, а унижение можно перетерпеть.
— Не хочу я терпеть унижения! — сердито ответила Вера. — Не для того я рвусь к силе!
— Эк как ты разошлась, — неодобрительно сказал глюк. — Сила — это хорошо, но пускать ее в ход по любому поводу — верный способ попасть в неприятности. Мне странно, что приходится объяснять такое тебе. Вроде уже не молодая сопля. Иной раз слово бьет сильнее кулака, бегство — не всегда позор, и намного умнее промолчать и запомнить. Через неделю тебя разведут с Василием, а через десять дней ты закончишь работу с памятью и созреешь для тренажеров. Мы движемся в нужном направлении и намного быстрее, чем я думал. Твое одиночество — явление временное. Сейчас ты набиваешься в друзья, а потом будут набиваться к тебе. Пожалуй, я не буду тянуть с передачей памяти. В связи с этим нужно решить, куда будем пристраивать твое тело. Есть мысли?
— Что-нибудь нашел? — спросила она. — У меня никаких мыслей нет, это ты у нас не вылезаешь из интернета.