- Я больше в этом не участвую, Тарон! Вообще. Никак.
Он стиснул зубы, потом попытался улыбнуться:
- Ну, тогда прощай, сестра. Береги себя.
Он тяжело прошагал по холлу первого этажа, хлопнула входная дверь, и всё стихло.
Я почувствовала знакомое желание что-нибудь разбить.
Опора... Семья... Какие правильные слова.
Тарон назвал меня сестрой, но никакая я ему не сестра. Ничего общего в ДНК, как ни копайся. Мы родились в разных мирах. Он - от рождения совершенный, его душа едина, память и сознание принадлежали и принадлежат только ему. От рождения мозг совершенного владеет множеством небесполезных способностей. Конечно, сила и направление этих способностей очень индивидуальна - ведь все люди разные. Но способность к ментальному контакту, даже сквозь миры и измерения - этим каждый совершенный владеет обязательно. С чем-то большим может и не повезти. Но многие совершенные могут на расстоянии подслушивать, подглядывать, навевать окружающим реальные или мнимые сны и воспоминания, или наоборот, блокировать их. А самые уникальные способны чувствовать проходы между мирами, проходить через них и открывать эти двери для остальных.
Когда совершенный умирает, не останется никого, кто будет помнить то же самое, что помнил и чувствовал он, кто будет считать его душу частью своей. Матрица памяти будет стёрта, душа будет передоверена другой личности, у которой будет свой путь и своя судьба.
Совершенных мало. Да, есть целые миры, населённые совершенными. Но подавляющее большинство миров - миры несовершенных. Обычно бывает, что при рождении человеку достаётся часть души, разделённой на части. И этих частей может быть много, и они неравны. И те, кто носят в себе частички одной души и есть аналоги друг для друга, хотя не знают об этом. После смерти одного из аналогов его личность достаётся кому-то из ещё живущих, и так воссоединение происходит до того момента, когда остаётся один, и этот последний аналог становится совершенным. Он помнит всё, что впитала его душа, всё что хранит коллективная память тех двоих, троих... или, может быть, даже десятков. Он несёт в себе до самой своей смерти всё счастье, которое испытали его аналоги, и это счастье даёт ему крылья. До конца дней оставшегося мучают боль и горе, которые пришлось пережить не только самому, но и всем остальным. А ещё последний берёт на себя все грехи и ошибки, которые совершили его аналоги, и это часто ломает его об колено. С хрустом. В щепки.
У Тарона была родная сестра Рэста. Я - её аналог. Всё-таки плохое слово, негодное. Неточное. Но когда-то его стали использовать все, кто в теме, оно прижилось. Моя душа, поделённая при рождении между тремя девочками - всего тремя, это большая редкость - воссоединилась в Рэсте, была разделена опять и вновь собрана воедино, на этот раз уже в моём теле. Это было против правил. Это стало жизнью после смерти. А гоняя свою душу по телам туда-обратно, я натворила такого, что больше не чувствовала себя живой.
Тарон продолжал видеть во мне Рэсту. Видимо, разубедить его будет невозможно. Но и ему никогда не убедить меня в том, что его план спасения династии такой замечательный.
Чёрт его знает, может, действительно, всё, что Тарон хотел - это сберечь хрупкое равновесие своего мира. Подстраховаться. В случае своей безвременной кончины потянуть время, передав власть надёжным временщикам. Подождать пока сын Ларс возмужает и наберётся опыта, ведь пока ему всего шестнадцать. Ну а что, разве не разумно? Да и наплевать, что кому-то это кажется циничной подставой. Каждый бережёт свой мир, как может.
Но даже если и так. Даже если. Ладно, Юру так просто с толку не собьёшь. Да и на меня где сядешь, там и слезешь, если я, конечно, добровольно не впрягусь. А я больше не впрягусь.
Но кто-нибудь подумал о моём сыне? О том, что теперь благодаря дурацкому новому закону Первого мира мой Лерка тоже в очереди. Он не наследный принц, обыкновенный парень, не без тараканов и весь такой себе на уме, и он несовершенный. Он не умеет общаться без слов и считывать чужие эмоции, как свои. Он не заметит начала ментальной атаки, и это значит, что он практически беззащитен перед более-менее сильным сканером. Да, в отличие от меня он проводит времени в других реальностях больше, чем в своей родной. Но одно дело быть вечным туристом, и совсем другое влезть в чужую смертельную драку, где к тому же кулаки и пули ничего не решают.
Я полезла в карман за телефоном. Нашла номер сына, нажала вызов. Так и есть, абонент недоступен. Переадресация на автоответчик.
- "Привет! Если вы это слышите, значит, я отошёл в мир иной. Это, может быть, надолго. Не теряйте надежды, увидимся!"
Замечательный текст. Отошёл он в мир иной... И главное ведь, что чистую правду говорит, не придерёшься. Может я и оценила бы остряка. Но не теперь, когда голос повзрослевшего сына стал точь-в-точь похожим на голос его отца. Который был для меня всем, и которого я застрелила своими руками.
* * *
Юра старел неумолимо, но медленно и как-то на удивление красиво. Не обрюзг, не растолстел, был по-прежнему энергичен, скор на язык и быстр на расправу. Только подолгу отдыхал после ходьбы и снова обзавёлся тростью: изувеченный позвоночник с возрастом снова дал о себе знать.
И я думала, что этой тростью он меня и поколотит, когда он влетел в холл и рявкнул:
- Как тебе только в голову взбрело сделать такую глупость?!
- Какую?
- Наговорить Тарону всё это!
- Так ли уж глупость? - усмехнулась я и ещё плотнее завернулась в большом кресле в плед. - Что думаю, то и сказала. Попробуешь мне запретить?
Юра подошёл к моему креслу, швырнул свою палку на диван рядом.
- Думать ты можешь, что угодно, но не стоит озвучивать все мысли, которые приходят тебе в голову! Ты не знаешь ничего, не представляешь, с чем ему сейчас приходится иметь дело...
- Веришь, нет: и знать не хочу. Иди к чёрту!
- Катя, он ведь не чужой тебе! И не забыл, что ты сделала для него!
И я не забыла, как закрыла Тарона от взрывной волны и пламени. В другой реальности. В другом теле. В одной из других жизней.
Брат наклонился ко мне, и гнев в его глазах за пару секунд сменился тревогой:
- Эй, ты что это? Катюша?
Я отвернулась, подтянула колени и спрятала лицо в складках пледа. Не было сил спорить. Не было желания думать. Не хотелось никого видеть.
Брат втиснулся на краешек кресла и принялся выцарапывать меня наружу.
- Ну-ка, ну-ка. Это мне знакомо и это мне не нравится... Смотри на меня! Катя, ты слышишь?! - он почти кричал и настойчиво разворачивал меня к себе. - Смотри на меня! Не вниз! На меня!
- Эй, вы что там? - послышался издалека голос Олега.
- Сюда, Олег, быстро!
Вторая пара сильных рук взялась за меня с другой стороны. Эти руки бесцеремонно растрепали плед, вцепились в мои волосы на макушке. Олег пытался добиться, чтобы я на него посмотрела.
- Может, скорую? - с тревогой спросил Юра.
- Не надо, ещё хуже сделают. Сейчас это пройдёт. Неглубоко провалилась... Она умница, она справится, - ответил Олег, но я слышала, как дрогнул его голос. - Зачем ты на неё орал? Спятил что ли?
Юра не ответил.
Как я не уследила за собой? Вроде сто раз пройдено. Научилась как будто. Но иногда это сильнее меня. Словно непреодолимая преграда падает вдруг на пути, и остаётся только одна дорога - назад, внутрь себя. А там только вязкая темнота и мёртвая тишина. Выбраться можно, но только, если действительно хочешь. Если не хочешь - тебя просто больше не станет.
Я заставила себя открыть глаза. Олег поддерживал меня, не давая свернуться калачиком, и напряжённо смотрел мне в лицо.
- Я с вами, ребята. С вами... - пробормотала я. - Всё нормально.
- Нормально? - уточнил Юра.