— Значит, ты сказала ему! Без моего разрешения!
— Люси, ты вернулась домой и сама сказала…
— Я не хотела, чтобы он знал! Это не его дело!
— Люси, замолчи, если не хочешь, чтобы и все остальные узнали.
— А мне все равно — пусть все узнают! Я ни чуточки не стыжусь. И нечего плакать, мама!
— Тогда позволь ему поговорить с тобой. Ну, пожалуйста. Он так этого хочет.
— Ах, хочет?
— Люси, поговори с ним. Ты должна дать ему эту возможность.
— Ну так вот, я даю ее тебе, мама.
Молчание.
— Говори же.
— Люси… Дорогая… что бы ты сказала… вернее, как бы ты отнеслась к тому… то есть что бы ты сказала, если бы я предложила тебе поехать погостить…
— О нет.
— Пожалуйста, дай мне закончить. Поехать погостить к тете Вере. Во Флориду.
— Это он придумал?
— Люси, только на время, пока с этим не будет покончено. Это займет не слишком много времени.
— Девять месяцев — это «не слишком много», мама?
— Но там так тепло и приятно…
— Да, — сказала Люси и заплакала в подушку, — очень приятно. А чего бы ему не сплавить меня в дом для заблудших девиц?
— Не надо так. Ты ведь сама знаешь, он не хочет тебя никуда сплавлять.
— Он просто жалеет, что я появилась на свет, мама. Ему кажется, что причина всех его неудач во мне.
— Ничего подобного.
— И пусть не думает, что он за меня в ответе, — сказала она, захлебываясь слезами, — тогда у него будет одной причиной меньше чувствовать себя виноватым. Если он вообще способен на это.
— Даже очень способен, Люси.
— Еще бы! — сказала Люси. — Ведь если кто тут и виноват, так только он.
Мать выбежала из комнаты, и через двадцать минут в дверь постучался папа Уилл. Он был в старой рабочей куртке, в руке держал фуражку. Края фуражки потемнели от растаявшего снега.
— Привет. Я слышал, кто-то меня спрашивал.
— Здравствуй.
— Ну и голос у тебя, дружок, как будто ты замерзла насмерть и теперь только-только отогреваешься. Посмотрела бы ты, что творится снаружи, какой ветер. Тогда бы ты поняла, как приятно поболеть, понежиться в постельке.
Она не ответила.
— А как теперь желудок, в порядке?
— Да.
Он придвинул стул к ее кровати.
— Может, еще горчичников? Берта позвонила к Эрвинам, и на обратном пути я купил целый пакет. Так что только дай команду.
Она отвернулась и уставилась в стену.
— Что с тобой, Люси? Хочешь, позовем доктора Эглунда? Я уже предлагал Майре… — Дедушка подтянул стул к самой кровати. — Люси, он так изменился, я просто не видел ничего подобного, — начал он мягко. — Ни капли, ни единой капли, детка. А за тебя стоит просто горой. Ты назначила свадьбу, и он ни слова против. Да и все мы за, лишь бы вы с Роем были счастливы.
— Позови маму.
— Тебе опять плохо? Может, все-таки вызвать доктора?
— Я хочу маму! Маму, а не доктора!
Когда дверь снова открылась, Люси все еще глядела в стенку.
— Майра, — сказал отец, — сядь вот здесь. Сядь, я сказал.
— Я села.
— Ну хватит, Люси. Поворачивайся. — Он подошел к кровати. — Повернись, говорю.
— Люси, — взмолилась мать, — взгляни же сюда, ну, пожалуйста.