(Пэррит испуганно оборачивается в то время как Хьюго пьяно всматривается в него, не узнавая. Хьюго машинально восклицает в своём обвиняющем стиле.) Проклятый предатель!
Пэррит (отпрянул, заикаясь). Что? Кто предатель? (Затем с яростью.) Проклятый доходяга, не смей меня так называть! (Замахивается кулаком.)
Хьюго (не обращая никакого внимания — теперь он узнаёт Пэррита. Разражается своим ребячливым поддразнивающим хихиканьем). Привет, маленький Дон! Маленькая обезьянка. Не узнал тебя. Ты стал большим мальчиком. Как поживает твоя мама? Откуда ты заявился? (Он переходит на свой льстивый, задирающий тон.) Не будь идиотом! Одолжи доллар! Угости меня!
Как если бы это его полностью истощило, он неожиданно всё забывает, роняет голову на руки и снова засыпает.
Пэррит (с облегчением). Конечно, Хьюго, я куплю тебе выпить. Я на мели, но для тебя на один стакан у меня хватит. Мне жаль, что я разозлился. А ведь должен был бы помнить, что когда ты пьяный, для тебя все предатели. Просто сейчас такая шутка неуместна.
Он поворачивается к Ларри, который пристально его разглядывает с тревожным выражением лица, как если бы внезапно испугавшись своих собственных мыслей, с натянутой улыбкой.
Ты посмотри, он снова отключился. (Ожесточённо, защищаясь.) Что ты так на меня смотришь? А, ты думал, я собираюсь его ударить? За кого ты меня принимаешь? Я всегда уважал Хьюго. Я всегда его защищал, когда они в Движении его ни во что не ставили. У него хватило духа выдержать десять лет тюрьмы в своей стране и испортить себе зрение в одиночке. Хотел бы я посмотреть, как некоторые из них такое бы вынесли. Ну, теперь у них появится возможность продемонстрировать… (Поспешно.) Я не имею в виду… Всё, проехали. Расскажи мне, что это за свалка? Кто все эти упившиеся? Что это за тип, который пытается подхватить воспаление лёгких? (Он показывает на Льюиса.)
Ларри (смотрит на него почти испуганно. Потом смотрит в сторону и с готовностью хватается за возможность поменять тему. Он описывает спящих с иронией, но одновременно демонстрируя свою симпатию к ним). Это капитан Льюис, бывший герой Британской армии. Когда он вдребезги пьян, он обнажается, чтобы выставить шрам на спине, полученный от копья туземца. Усатый тип напротив — Генерал Вейтьен. Он командовал отрядом в Бурской войне. Эти двое познакомились, когда они появились здесь, чтобы участвовать в инсценировке о Бурской войне на ярмарке в Сэйнт-Луисе, и с тех пор они неразлучны. Они проводят часы в счастливом диспуте о бравых днях в Южной Африке, где они пытались убить друг друга. Маленький человечек между ними там тоже участвовал в качестве корреспондента какой-то английской газеты. У нас его зовут «Джимми Завтра». Он — лидер нашего «Завтрашнего движения».
Пэррит. Как они зарабатывают на жизнь?
Ларри. Они не слишком усердствуют. Изредка одному из них удаётся немножко заработать, а некоторые получают несколько долларов в месяц из дома, выплачиваемых при условии, что они там никогда больше не появятся. Остальные уповают на бесплатный обед и на своего старого друга Харри Хоупа, которому совершенно всё равно, делаешь ты что-либо или нет, пока он тебя любит.
Пэррит. Тяжёлая жизнь.
Ларри. Да нет. Не жалей-ты их. Они тебе за это спасибо не скажут. Они умудряются напиться, не мытьём так катаньем, и сохранить свои розовые мечты, и это всё, что им нужно от жизни. Я никогда не встречал более умиротворённых людей. Люди редко добиваются того, чего они действительно хотят. То же самое можно сказать и о самом Харри и его помощниках за дальним столом. Он так доволен жизнью, что с тех пор как умерла его жена двадцать лет назад, он ни разу не выходил на улицу. Внешний мир ему просто не нужен. Само место неплохо зарабатывает благодаря посетителям с рынка напротив и причальным рабочим, так что, несмотря на его неутолимую жажду и великодушное сердце, он сводит концы с концами. В тяжёлые времена он никогда не тревожится, потому что у него до сих пор остались старые друзья с тех времён, когда он был мелкой сошкой в Таммани Холле, плюс дружеские отношения с местной пивоварней помогают ему продержаться. Не спрашивай, чем его двое дружков зарабатывают на жизнь. Они не работают. Они только служат его вечными гостями. Тот, что сидит к нам лицом, это его шурин, Эд Мошер. Когда-то он работал в цирковой кассе. Второй, Пэт Макглойн, был лейтенантом полиции в щедрую эпоху взяточничества, когда всё сходило с рук. Но он зажадничал, и во время рутинного антикоррупционного расследования был пойман с поличным и выброшен из полиции. (Он кивает на Джо.) У Джо прошлое приходится на ту же благодатную эпоху. Он был хозяином игрального дома для чернокожих и, говорят, сам был порядочный игрок. Вот и вся наша тесная семья заключённых, кроме двух барменов и их девушек, трёх бульварных леди. Они обитают на третьем этаже.
Пэррит. А, пошли они! В жизни больше не хочу видеть ни одной шлюхи! (В ответ на недоумевающий взгляд Ларри он смущённо добавляет.) Они только обирают.
Пока он говорит, Вилли Обан открывает глаза. Он наклоняется в их сторону, пьяный от мощной дозы спиртного, и говорит с притворной обходительностью.
Вилли. Ларри, почему ты не включил меня в свой справочник «Кто есть кто среди алкоголиков»? Непростительный промах, особенно учитывая, что я единственный заключённый аристократического происхождения. (Обращаясь к Пэрриту, болтливо.) Закончил Гарвард, между прочим. Ты, наверное, заметил, какая здесь культурная атмосфера. Мой скромный вклад. Да, щедрый незнакомец, а я надеюсь, что ты щедрый, я был рождён в порфире, будучи сыном, но, к сожалению, не наследником покойного всемирно известного Билла Обана, короля самогонного бизнеса. Революция, возглавленная окружным прокурором, свергла его. Он был сослан. А точнее, его посадили под замок, а ключ выбросили. Увы, его свободолюбивый дух зачах в заключении. Так он и умер. Простите эти воспоминания. Несомненно, всё это вам хорошо известно. Как и всем остальным.
Пэррит (испытывая неловкость). Да нет, я никогда про него не слышал.
Вилли (недоумевающе моргает). Никогда не слышал? Я думал, все на свете… Да ведь ещё будучи в Гарварде я обнаружил, что мой отец там был хорошо известен благодаря его репутации, хотя это было до того, как окружной прокурор создал ему столько нежелательной рекламы. Уже на первом курсе я был знаменит. Они все относились ко мне с теплотой, какую Генри Уодсворт Лонгфелло проявил бы к пьяной негритянке, исполняющей канкан на Брэттл стрит в самую полночь. Гарвард был идеей моего отца. Он был честолюбив. И любил повелевать. Он всегда знал, чем мне лучше всего заниматься. Но я действительно оказался блестящим студентом. Боюсь, я так старался просто чтобы отомстить моим однокурсникам. (Он цитирует.) «Славные студенческие дни, полные счастья! Счастливейшие дни жизни!» Но это, конечно, Иельский гимн, а они там в Нью-Хейвене имеют тенденцию к преувеличению. Кстати, я и в юридической школе отлично учился. Отец хотел, чтобы в семье был юрист. Он был человек расчётливый. Доскональное знание закона под рукой помогало бы ему находить новые пути, чтобы его обходить. Но благодаря лазейке под названием «виски», я ускользнул из-под его юрисдикции.
Внезапно к Пэрриту.
Тема виски напоминает мне — и, я надеюсь, вам тоже, что, когда встречаешь королевскую особу, то обычным приветствием является «Что вы будете пить?».
Пэррит (с негодованием защищаясь). Ну уж нет! Вы все тут думаете, что у меня куча денег. Откуда у меня возьмутся деньги, чтобы всех угощать?
Вилли (с недоверием). На мели? Ты не похож на человека, у которого нет ни гроша. Я бы сказал, у тебя вид плутократа, с карманами, плотно набитыми нетрудовыми доходами. Хотя бы два-три доллара у тебя есть. Не бойся, мы не будем дознаваться, как ты их заработал. Как заметил Веспасиан, запах любого виски сладок.
Пэррит. Что значит, как я их заработал? (КЛарри, выдавливая смех.) Занятно считать меня плутократом в то время как я был в Движении всю жизнь.
Лаppu бросает на него беспокойный подозрительный взгляд, потом смотрит в сторону, как будто избегая чего-то, что он не хочет видеть.
Вилли (с отвращением). А, ты один из них? Теперь я тебе верю. Иди и подорвись где-нибудь, как молодец. Здесь только у Хьюго есть право быть проповедником этого дела. Опаснейший террорист, Хьюго! Ему интереснее сдувать пену с пива, чем смотреть на тебя! (Обращаясь к Ларри.) Не стоит обращать внимания на этого бесполезного юнца. Лучше будем молиться, что скоро прибудет Хикки, великий коммивояжёр, и принесет с собой много-много благословенных буржуазных купюр! Хоть бы только пришли — Хикки или смерть! А пока споём. Прекрасная старинная баллада из Новой Англии, которую я подобрал в Гарварде среди прочего культурного мусора.
Он поёт громким баритоном, стуча по столу костяшками пальцев в определенных местах.
(Пьяные за столиками шевелятся. Рокки встаёт со своего стула в баре и идёт назад ко входу в заднюю комнату. Хоуп раздражённо открывает один глаз поверх очков. Джо Мотт открывает глаза и ухмыляется. Вилли пьяно комментирует свою песню, обращаясь к Ларри). Происхождение этой чудесной песенки окутано тайной. По публичным туалетам Кембриджа ходила легенда, что её сочинил Вальдо Эмерсон в тот бессодержательный период своей жизни, когда он был священником и пытался составить проповедь. Я лично считаю, что эта песня гораздо древнее, и что автором и слов и музыки был Джонатан Эдварде.
(Поёт.)
Пьяные начинают продирать глаза, ворча и ругаясь. Рокки, зевая, появляется из задней правой части бара.
Хоуп (в сильном раздражении). Рокки! Господи, неужели нельзя сделать, чтобы он не шумел?
Рокки направляется к Вилли.
Вилли. Вот и благотворное женское влияние входит в жизнь нашего мореплавателя. Правда, «благотворное», может быть, не то слово. Но очень, очень сердечное. (Поёт.)
(Комментирует.) Замечаешь, Ларри? Типичный пуританский развратный штрих, и он становится всё более явным по мере того, как мы продолжаем. (Поёт.)
Но тут Рокки резко трясёт его за плечо.
Рокки. Тихо! Ты что думаешь, тут — помойка, что ли?
Хоуп. Убери его наверх! Запри его в его комнате!
Рокки (дёргает Вилли за плечо). Пошли.
Вилли (расплывается в жалком испуге). Нет! Рокки, пожалуйста! Я там сойду с ума один в этой комнате! Там призраки! (К Хоупу.) Харри, пожалуйста! Можно мне остаться? Я буду тихо себя вести!
Хоуп (тут же смягчается, возмущённо). Рокки, что ты с ним делаешь? Я же не говорил тебе избивать несчастного. Оставь его в покое, если только он ведёт себя тихо.
Рокки с отвращением отпускает Вилли и возвращается на свой стул в баре.
Вилли (приглушенно). Харри, дорогой, спасибо.
Он закрывает глаза и откидывается на стуле в изнеможении, снова подёргиваясь и подрагивая.
Хоуп (обращаясь к сонным Макглойну и Мошеру, обвиняюще). Вот так всегда. Ни на кого нельзя положиться. Поручи этому неаполитанцу следить за порядком, и получаешь бедлам в борделе, с песнями и так далее. От вас, двух дармоедов, тоже никакой пользы. Едите, спите и напиваетесь! Вот всё, на что вы способны! Можете убрать со своих рож эту «налей-ка мне ещё того же» улыбочку! Всё, больше ни одного глотка за счёт фирмы, вплоть до светопреставления!
На них его оскорбления и угрозы не производят ни малейшего впечатления. В своем похмелье они добродушно ухмыляются и переглядываются. Харри кипятится.
Ухмыляйтесь, переглядывайтесь! Славная парочка паразитов ко мне прилипла на всю жизнь!