Хоуп. Опять цирковые уловки! (Едко.) Вот ты говоришь о своей дорогой сестре. А у Бэсси о тебе было своё мнение. Она мне часто говорила, «Не понимаю, как ты выносишь этого никчемного пьяницу, моего вороватого брата. Моя бы воля, он бы отсюда вылетел и приземлился бы в канаве на свою жирную задницу». А иногда она и сильнее выражалась.
Мошер (добродушно ухмыляется). Да, старушка Бэсс была вспыльчива, но злой она не была. (Он смеётся, вспоминая.) Помнишь, как она меня послала в бар разменять десять долларов?
Хоуп (не может сдержать улыбку). Ещё бы! Она была готова откусить кусок от кухонной плиты, когда поняла. (Он одобрительно смеется.)
Мошер. Я правда был удивлён, когда она мне деньги дала. Бэсс обычно лучше соображала, но тут она торопилась в церковь. Я вовсе не собирался её обманывать, но ты понимаешь, что такое привычка. Потом, я тогда ещё работал. Скоро должен был открыться цирковой сезон, и мне нужно было практиковаться, чтобы не потерять навык. Был бы позор, если бы мой первый покупатель сезона ушёл с правильной сдачей. (Он хихикает.) Я сказал ей: «Извини, Бэсс, но мне всё дали в десятицентовиках. На, держи, я тебе всё отсчитаю, чтобы ты потом не злилась, что я тебя обсчитал». (Он начинает считать и считает всё быстрее и быстрее.) Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто, доллар. Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят — ты считаешь? — восемьдесят, девяносто, два. Десять, двадцать — классные туфли — сорок, пятьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто, три. Десять, двадцать, тридцать — а что сегодня вечером происходит в церкви? — пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, девяносто, четыре. Десять, двадцать, тридцать, пятьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто — отличная новая шляпа, Бэсс, тебе очень идёт — шесть. (Он смеётся.) И так далее. Я давно этим не занимался, но тогда я мог бы обсчитать заведующего Центральным банком.
Хоуп (ухмыляясь). Обсчитал её на два с половиной доллара?
Мошер. Точно. По моему скромному мнению, отличный процент для сделки с человеком, который трезв и умеет считать. К сожалению, Бэсс обнаружила мои ошибки в арифметике как только я завернул за угол. Она сама снова всё пересчитала. Как-то она никогда мне не доверяла, как сестре следует доверять своему брату. (Он вздыхает с нежностью.) Милая старушка Бэсс.
Хоуп (теперь он возмущён). Ну и фрукт ты, хвастаться тем, что обманул собственную сестру! Если бы ты был на войне, ты бы и у мёртвых шарил по карманам!
Мошер (слегка задет). Сильно сказано, Харри. Я всегда давал идиотам шанс. Нет никакого удовольствия в том, чтобы грабить мёртвых. (Он впадает в уныние, вспоминая.) Память об этом старом билетном фургоне напоминает мне о тех днях. Лучшая жизнь на земле с лучшим шоу на земле! Такая отличная толпа никогда не собиралась под одним навесом! Хотел бы я снова пожать им руки!
Хоуп (язвительно). У них в руках будут револьверы. Они тебя пристрелят на месте. Ты же их всех обокрал. Господи, ты ведь даже одалживал рыбу у дрессированных тюленей и фисташки у каждого слона, который, наверное, об этом всё ещё помнит!
Эта воображаемая сцена веселит его, и он смеётся.
Мошер (не обращая внимания, мечтательно). Знаешь, Харри, я решил через пару дней сходить к хозяину и попросить его, чтобы он снова меня нанял. Я с легкостью снова разучу мой коронный номер с мелочью, а ему я заморочу голову, что теперь я уже не буду таким несговорчивым в делёжке. (Его недовольство даёт себя почувствовать.) Нет никакой выгоды ошиваться в этом подвале, заботясь о тебе и прогоняя твои кошмары, когда я даже не могу опохмелиться за все мои труды.
Хоуп (неумолимо). Нет!
Мошер вздыхает, сдаётся и закрывает глаза. Все остальные, кроме Ларри и Пэррита, уже снова дремлют. Хоуп продолжает ворчать.
Отправляйся в свой цирк или к чёрту, мне всё равно. Скатертью дорога! Как ты мне надоел! (Потом встревоженно.) Слушай, Эд, как ты думаешь, что случилось с Хикки? Надеюсь, он появится. У него всегда куча анекдотов. А с вами тут мне уже начало становиться тоскливо, как с привидениями на кладбище. Я хочу посмеяться с Хикки. (Он хихикает, вспоминая.) Помнишь эту его всегдашнюю шутку насчёт его жены и продавца льда? Он и мёртвого может рассмешить!
Рокки появляется из бара. Он проходит вперёд, за стулом Мошера, и начинает отодвигать чёрную занавеску к задней стене.
Рокки. Пора открывать, босс.
Он нажимает сзади на выключатель, и выключает свет. Задняя комната становится ещё серее и грязнее, освещенная серым дневным светом, который проникает через окна на улицу, тех, что направо, и тем светом, который может пробиться сквозь глубоко въевшуюся копоть на двух окнах слева, выходящих на задний двор. Рокки поворачивается обратно к Хоупу, ворчливо.
Почему бы тебе не пойти спать, босс? Хикки в такую рань не заявится!
Хоуп (вздрагивает и прислушивается). Кто-то идёт.
Рокки (прислушивается). Это всего лишь мои две свинки. Самое время для них заявиться.
Он идёт назад к двери, что слева от бара.
Хоуп (сильно разочарован). Чтобы эти глупые бабы не шумели. Не хочу идти спать. Я ещё тут подремлю немножко, и чтобы не было никакого идиотского смеха и визга. (Он устраивается на своём стула, ворча.) Никогда не думал, что доживу до такого, чтобы в заведении Харри Хоупа проживали проститутки. Что бы сказала Бэсси? Но я не разрешаю им использовать мои комнаты для бизнеса. И они славные девицы. Не хуже любых других. Надо же им чем-то зарабатывать. И платить за свои комнаты, чего не скажешь о некоторых других… (Он смотрит поверх очков на Мошера и довольно ухмыляется.) Эй ты, Эд, готов поспорить, что Бэсси переворачивается в могиле!
Он хихикает. Но глаза у Мошера закрыты, его голова наклонена вперёд, и он не отвечает, так что Хоуп закрывает глаза. Рокки открыл заднюю дверь бара и стоит в коридоре за ней, глядя направо. Слышен смех девушки.
Рокки (предупреждающе). Стоп! Тихо!
Он входит, делая им знак следовать за ним. Он идёт за стойку бара и достаёт бутылку виски, стаканы и стулья. Марджи и Перл следуют за ним, бросая взгляды вокруг. Все, кроме Ларри и Пэррита, дремлют или спят. Даже у Пэррита закрыты глаза.
Обеим девушкам слегка за двадцать. Они — типичные дешёвые проститутки, и одеты в свой обычный безвкусный наряд. Перл — явная итальянка, черноволосая и черноглазая. У Марджи, смешанных кровей, из трущобного района Нью-Йорка, каштановые волосы и карие глаза. Обе — пухленькие и довольно миловидные, чего не может скрыть даже их вульгарный макияж. В них обеих еще сохранились следы девичьей свежести, хотя их образ жизни иже начинает накладывать на них свой отпечаток, что заметно по их изнурённым, одеревеневшим лицам. Обе они сентиментальные, пустоголовые, хихикающие, ленивые, добродушные и в меру довольные жизнью. Их отношение к Рокки во многом напоминает отношение двух любящих, исполненных материнских чувств сестер к властному брату, которого им нравится баловать и дразнить. Его отношение к ним — отношение хозяина к двум выдресированным животным, которых он натренировал исполнять доходный номер под своим управлением. Он чувствует к ним привязанность гордого собственника и не слишком строг в своём с ними обращении.
Марджи (оглядываясь вокруг). Господи, Перл, это ж морг с трупами напоказ. (Она ловит взгляд Ларри и приветливо ему улыбается.) Привет, старый умник, ты ещё не помер?
Ларри (ухмыляясь). Ещё нет, Марджи. Но жду с нетерпением.
Пэррит открывает глаза, чтобы взглянуть на девушек, но как только они взглядывают на него, снова закрывает их и отворачивается.
Марджи (в то время, как она и Перл подходят к правому переднему столику; Рокки за ними). Кто новенький? Твой друг, Ларри?
Она машинально соблазнительно улыбается Пэрриту и делает ему профессиональное предложение.
Хочешь приятно провести время?
Пёрл. Фу ты, отрубился. Пошёл он!
Хоуп (взглядывает на них одним глазом поверх очков, с сонным раздражением). Эй, глупые бабы, прекратите шуметь. (Он снова закрывает глаз.)
Рокки (добродушно им выговаривая). Садитесь, пока я вас сам не усадил.
Марджи и Перл садятся слева и сзади за столом; Рокки справа.
Девушки наливают. Рокки начинает в живой, деловой манере, но приглушённым голосом, косясь на Хоупа.
Ну, как у вас дела?
Марджи. Неплохо. Правда, Перл?
Пёрл. Ага. Сняли двух мужиков на ночь.
Марджи. На Шестой Авеню. Болваны из какого-то захолустья.
Пёрл. Оба пьяные.
Марджи. Мы думали, что нам повезло. Повели их в настоящий отель. Мы прикинули, что они слишком пьяные чтобы сильно нам мешать, и мы сможем хорошо поспать в кроватях, где нет булыжников в матрацах, как на этой свалке.
Пёрл. Но мы просчитались. Понимаешь, они нас не беспокоили в этом смысле, но они никак не засыпали. Никогда у меня еще не было таких болтливых парней.