— Далеко же вас занесло… Домой не тянет?
Майор Краевски пожал плечами:
— Бывают невезучие люди, Herr Leutnant, которым везде, где нет войны, плохо. И не то чтобы меня на приключения тянуло. Честно говоря, приключения на Восточном фронте мне совсем не понравились. Но там, на гражданке, и жизнь другая, и люди другие, и всё какое-то пресное, тягомотное. А на войну попадешь — вроде, душа успокаивается.
— Созидательным трудом заниматься не пробовали? — осведомился я. — Говорят, сильно успокаивает нервы.
— Видимо, придется, — согласился он.
— Ну вот и договорились… Вы ешьте, ешьте, только потихоньку. Наголодались в Сталинграде?
— Было такое, — признал он.
Теперь он то и дело посматривал на Геллера. Но у него сил не хватило летчика расспрашивать, а тот упорно молчал.
Гортензий громким шепотом спросил меня:
— А что мы с этим фрицем делать будем?
— Ночевать оставим, — сказал я. — Не на мороз же выгонять. Утром в штаб его отведу. Может, знает что-нибудь полезное.
— Его бы связать! — предложил Гортензий.
— Не нужно.
— Он нас ночью всех перережет, — предрек Гортензий.
— А вы сохраняйте бдительность, товарищ Гортензий.
— Может, напоить его? — предложил, поразмыслив, Гортензий. — Пьяный он никого не зарежет.
— Я обдумывал этот вариант, — сознался я. — Как наиболее гуманный. Да только убьет майора водка, если употребить ее в потребных количествах.
— Что же делать? — Гортензий совсем расстроился. — Не везет мне!
Но я уже принял решение.
— Так, майор Краевски, — обратился я к немцу, — мы отдаем дань вашему мужеству и вашей откровенности. Поэтому, пожалуйста, дайте мне честное слово офицера, что не предпримете никаких попыток сбежать. В противном случае придется вас связывать, а мне бы этого не хотелось — вы, по-моему, нездоровы.
Он дал слово.
— Товарищ Иванова, — я подозвал калмычку, — устройте его переночевать. Оружие он сдал, голодом и холодом ослаблен, от тепла и вашей картошки его развезло — думаю, вреда не причинит. В той же комнате будет спать сержант Гортензий.
— Сделаю, — не моргнув глазом отвечала санитарка.
— Благодарю за ужин. Капитан Геллер, вы уступите майору Краевски кровать?
Геллер молча кивнул. Мне показалось, что эта встреча его сильно поразила. Может быть, даже сильнее, чем утренние мародеры.
Капитан начал понимать, что тут происходит.
Я вернулся в штаб. Командующий что-то писал, фрау Шпеер с заплаканным лицом дремала на лавке у стены. Я понял, что разговор ее с Москвой состоялся.
При моем появлении командующий поднял голову.
— Разобрались, что за стрельба была?
— Разобрался, товарищ командующий.
— До утра ждет?
— Вполне.
— Хорошо. Вы уже позаботились насчет ночлега вашей подопечной? Сами будьте, естественно, рядом. Спать вполглаза! А лучше — совсем не спать.
— Вопрос деликатный, — я вдруг смутился. — В одной комнате с женщинами ночевать?
— Будто до сих пор не приходилось?
— Приходилось, но… не так.
— Скажите просто, что эта фрау на вас страху нагоняет.
— Не столько она, сколько эта учительница, Капитолина Сергеевна, — признался я. — Ох и строга…
— А вы ведите себя безупречно, — посоветовал командующий. — Как и подобает красному командиру.
— Случается, как раз за безупречное поведение от дамы по морде и схлопочешь, — пробурчал я.
С печки донеслось:
— Ирод! Охальник!
Там шумно закопошилась бабка. А с ней и оба мальчика.
— Я не пойму, глухая бабка или не глухая? — не выдержал я.