Ночная темень еще заполняла квартиру, до рассвета было далеко. Темные стены, темные окна, сквозь ставни которых слегка пробивался лунный, мерцающий свет. Единственным ярким пятном был букет кленовых листьев, стоявший на столе в банке, сделанной из каких-то стеклянных осколков. Волшебница не слишком вдавалась в подробности, ей хотелось привнести в мрачные стены своего временного жилища аромат настоящей осени.
Здесь, в старой квартире, еще диккенсовских времен, сохранившей мрачное очарование романов писателя, со скрипящими половицами, шершавыми, чуть влажными стенами, на которых то и дело норовила проявиться сизая плесень, с тяжелыми ставнями и ржавыми, тусклыми кранами, с душевой кабинкой в оранжевых потеках, скрипящей узкой кроватью, потемневшей от времени плиткой и холодильным шкафом, полуголая, полуголодная, без имени, без прошлого, Гарри ощущала себя по-настоящему счастливой и свободной.
Единственно возможная полная свобода для человека — это смерть. Только сейчас Гарри поняла смысл данного высказывания. Она и умерла, стала привидением, даром, что не бесплотным. У нее за плечами не было никого, не было имени, фамилии и родственников, не было одежды и обуви, документов и палочки. И собственное прошлое существовало только в воспоминаниях. Могло не быть будущего. Лишь дар магии и личный опыт остались с нею.
И тем не менее, она была свободной. Настолько, что чувствовала невидимые крылья за спиной, ощущала себя легче перышка, легче воздуха.
Впервые она училась дышать полной грудью.
Полной свободы не бывает у человека до самой его смерти. Всегда существовали рамки, ограничивающие восприятие действительности, ограничивающие возможности действия. Даже если не существует таких законов, человек их выдумает для себя лично, потому что страсть к мазохизму, к преодолению трудностей у людей в крови. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке — истина, которая въелась в подкорку разума человечества. И от которой не получается избавиться даже у самых наивных личностей. Впрочем… ей ли об этом говорить? Заложница собственного имени и громкой славы. От любви до жгучей ненависти, от осуждения до благоволения и расположения, от Избранной до сумасшедшей всего за каких-то пару недель.
Гарри не знала, как это выдержала. Наверное, все дело в менталитете факультета Годрика. Если сравнивать факультеты Хогвартса с оружием, Гриффиндор будет двуручным тяжелым мечом. Такой не повесишь на стену и не уберешь в ножны, с таким будешь идти до самого конца, защищать честь и справедливость, находиться всегда на пике событий. Но, что бы ни случилось, он не согнется, не сломается, выстоит, сохранит свой твердый стержень. Вопреки всему. Трудности только закаляют его, как пламя драконьего огня.
В противовес ему Слизерин — булатный клинок гоблинской стали, гибкий и тонкий, звонкий и опасный. Обманчиво беззащитный, легкий и сверкающий. С таким красиво танцевать, плавно ступать, но его тонкие грани могут хранить особый смертоносный яд. Он гнется, но не ломится.
Когтевран — это хлыст. Красивое украшение и смертельное оружие в руках знающего и умеющего человека. Однако дилетант причинит вред себе и окружающим, если возьмет его в руки. Сражаться с ним нужно с умом.
И Пуффендуй, боевая секира или топор. Что может окраситься кровью врагов, в одно мгновение снести головы, но на самом деле стремится лишь к одному — занять свое место на стене над камином и послушать песни, сложенные в его честь. Но кто сказал, что его нельзя будет сдернуть с тех креплений? Ведь не зря же их символом является барсук — существо миролюбивое, обожающее труд и чистоту, но в момент ярости с ним не рискуют связываться даже медведи.
Годрик Гриффиндор, как воин, маг и артефактор, лучше остальных знал, какой клинок получится из той или иной стали. И потому его задумка послужила основой для Распределяющей шляпы. Но иногда, очень редко, Гарри задавалась вопросом, к какому виду оружия отнести тех, кого даже Шляпа не сразу могла пристроить на факультет? Клинок ли она из гоблинской стали или двуручный меч?
В молодости все же меч, потому и не сломалась, выстояла. Она сменила оборванные, мятые, большеватые джинсы Дадли на длинное платье и обруч на лбу. И больше не вспоминала о старой одежде — выросла и вдруг резко поумнела, когда осталась одна на один со всеми свалившимися на нее неприятностями.
Ей не привыкать начинать заново.
Она сменила звание Героини на титул главы рода Блэк, благороднейшего, древнейшего и темнейшего. И сковала себя новыми цепями — обязанностей перед родом.
Она никогда не была свободной. И только сейчас училась дышать полной грудью.
Гарри поднялась с кровати, потянулась, заставив волосы гладкой волной заскользить по спине, порождая сотню мурашек. Это в детстве и юности она бегала с вороньим гнездом на голове, так как, будучи короткими, ее волосы всегда торчали в разные стороны. Позже она нашла, как их можно усмирить. Помог, как ни странно, Хорек, но до его прилизанности Гарри не доходила. Еще чего не хватало! Да и не пошло бы ей.
А сегодня выходной, выходной! Сердце пело, душа танцевала, и женщина принялась мурлыкать себе под нос мотив незатейливой песенки, что привязалась к ней во время прогулок по магловскому Лондону. Работа с артефактом превратила последнюю неделю почти в круглосуточную каторгу. Пространственный карман требовал много сил, точной и кропотливой, вдумчивой деятельности, и Гарри, после каждого "сеанса" падала на трансфигурированный из стульев диванчик без сил. Утомленная, выжатая, как лимон. И тут же засыпала на пару часов.
Так что выходной стал благословением богов. Можно не только выспаться, но прогуляться по Риджентс парку. Среди ив и водоемов отдыхало не только тело, но и душа.
Или, может, обменять деньги и сходить на концерт группы "Биттлз"? Не было никого в мире маглов, кто бы не слышал о Великолепной четверке. Гарри еще посмеялась над иронией: кого в мире магов так называют?
Афиши с объявлениями были повсюду. Симпатичные мальчики в пиджаках и с гитарами улыбались слегка натянуто, видно было, что позировать перед фотокамерами они так и не научились толком. Да и далеко было до профессиональной пиар-компании. Им с лихвой хватало таланта. Песни звучали из всех приемников, девушки визжали над плакатами — постерами — раскупали альбомы. И томно вздыхали по одному из красавчиков — обязательно одному, нельзя быть жадной и захватывать всех. Обычно "жертвой" становился Пол. Их называли по именам, немного фамильярно, но так Четверка делалась как будто ближе и понятней.
Отфыркиваясь, потягиваясь, Гарри умылась, почистила зубы. Какой же это счастье — простая зубная щетка. Женщина рассмеялась, чувствуя себя немного возбужденной. Получится продать артефакт или нет? Кто знает. Но в таком состоянии ей нечего делать в банке, гоблины сожрут с потрохами дилетанта и не поморщатся.
Несмотря на ранний час, Гринготс шумел, кипел деятельностью. Зеленые коротышки сновали туда и сюда с важным видом, о чем-то переговаривались на своем языке, бросая таинственные взгляды на пришедших посетителей. Ну-ну. Гарри про себя усмехнулась. А вот гоблины про пиар-компанию если и не слышали, то уже во всю применяли, создавая себе репутацию буквально всеведущего народца. Что, разумеется, было далеко не правдой, но приближенной к ней. Ресурсы, деньги, артефакты давали им власть и информацию.
— Добрый день, — она подошла к распорядителю приемного зала. Специальный гоблин, который следил за клиентами, отвечал на возникающие вопросы и направлял их в нужные кабинеты.
Существо подняло голову, пробуравило женщину взглядом мелких, постоянно злых глазок. Даже если случалось, что гоблины начинали уважать какого-либо волшебника — почти невозможно, но все же бывало, — даже тогда злость не уходила из их глаз. Потому что это не просто менталитет, это сама сущность магического народа.
— Мне нужен артефактор-оценщик.
— Хотите заложить? — проскрипел гоблин.
— Нет, продать, — безмятежно улыбнулась Гарри.
В такие минуты сама себе женщина напоминала незабвенную Луну Лавгуд, охотящуюся за очередным мозгошмыгом. Но Малфой говорил что-то про пиранью страсть во взгляде и акулью доброту. Гарри не очень вслушивалась, предпочитала проклинать вредного Хорька чем-нибудь не слишком летальным, но веселым.
Гоблин что-то сказал помощнику, и через пару минут к ней вышел другой сотрудник банка, в темно-красном сюртуке с золотистым шитьем.
— Прошу за мной.
Даже сверху Григотс напоминал драконью пещеру — длинные, широкие коридоры светлого камня с магическими светильниками в специальных подставках. Что уж говорить о подземной его части, с хранилищами.
Гоблин проводил женщину в узкий кабинет, закрыл дверь и присел за массивный дубовый стол.
— Добрый день, располагайтесь, — он показал цепкой лапкой на кресло напротив стола. — Что у вас за артефакт?
— Набор перстень и серьги, — Гарри выложила чистую тряпочку, развернула ее. Авантюрин молочно-бело блеснул в свете ламп, словно подмигнул, подбадривая.
Гоблин проверил сначала все чарами, только потом рискнул взять серьгу в руки. Тонкие пальцы с коготками ощупывали, крутили ее, проверяли металл. Существо всматривалось почти в самую глубину, как будто видел плетение и чары, наложенные на артефакт. Возможно, так оно и было. Не за красивые же глаза гоблины считались самыми лучшими оружейниками времен Основателей. Потом сотрудничать с волшебниками они как-то прекратили, и выторговать что-либо у них было чрезвычайно сложно. И дорого. Может, именно это и подтолкнуло становление Артефакторики на острове.
— Двадцать галеонов, — наконец, вынес вердикт оценщик, пристально посмотрев на посетительницу.
Гарри откинулась на спинку кресла, усмехнулась про себя, внешне оставшись невозмутимой. Как она и предполагала, вступило в действие проверка нового — пока еще только возможного — клиента. Если дал себя обмануть, не стал торговаться, приводя логичные аргументы, сам виноват.
— Хорошо, — кивнула она, не став спорить.
Ей показалось, или в глазах гоблина мелькнуло разочарование? Неужели почувствовал в ней ту самую родственную душу, что может торговаться до посинения, исправлять пункты в контрактах, не жалея времени и чернил? Ничего, они еще познакомятся с этой ее стороной.
Деньги Гарри спрятала в сумочку, поблагодарила оценщика и прошла за ним к выходу.
Может, ее и посчитали идиоткой и простофилей, но…. Про кровную привязку артефакта она ведь не сказала! А гоблин, при быстром осмотре, не заметил, что все чары завязаны на одного владельца. Только тот, кто проведет эту самую привязку, сможет пользоваться кольцом и серьгами. Без хозяина они бесполезны. А вариантов кровной привязки — ворох и еще чуть-чуть, главное не ошибиться, чтобы не порвать вязь заклинаний на артефакте.
И вроде бы есть пространственные чары, а воспользоваться ими нельзя. Интересно, когда гоблины поймут это. И что предпримут?
— Мисс Смит, какая неожиданная встреча!
Гарри спустилась с последней ступеньки и только потом посмотрела по сторонам. Перед ней стоял Гиппократ Сметвик и улыбался, открыто и немного ехидно, так, как делал это всегда. И никакой ледяной вежливости, что он демонстрировал в прошлый раз, в больнице.