Однажды, ранней весной ветер прилетел проведать свою «клумбу», как он шутил, и вдруг в неглубокой лощине у самого ручья заметил новый незнакомый цветок. «Это не ландыш, — подумал ветер. — Для них еще холодно». Ветер спустился к ручью и спросил у незнакомца: «Кто ты?» — «Я цветок», — ответил цветок. «Но должно же быть у тебя имя?» — удивился ветер. «Зачем?» — «Ну, как же? У всех есть имена. Вон там растут розы, а там — пионы. У всех есть имя и свое место. Розы могут цвести только в окружении роз, а гвоздики — только гвоздик. А ты совсем один, и у тебя нет имени». — «Оно у меня было, — не сразу ответил цветок. — Его знал снег. Но когда снег растаял…» — «А разве ты не знаешь?» — «Я зову себя Цветок». — «Можно тогда я придумаю тебе имя?» — «Да», — покорно качнулся белый венчик. — «Я буду звать тебя… придумал! Я назову тебя Подснежник! Нравится?» — «Да». Ветер, довольный собой, взлетел к самым облакам, а когда опустился, цветок тихо попросил: «Не говори другим цветам, что у тебя есть Подснежник». — «Почему?» — удивился ветер. «Когда они расцветут, меня уже не будет. Мы все равно не сможем познакомиться. Они могут обидеться». — «Ну и пусть! Какая мне разница! Их семена я принес сюда так, в шутку». — «А мое случайно», — еле слышно прошептал цветок. Ветер смутился: «Я… я могу познакомить тебя с чайными розами. Тут неподалеку есть оранжерея. Я вырву пару кустов». — «Не надо, — остановил его цветок, — я не хочу, чтобы из-за меня было больно другим цветам». — «Тогда… тогда я спою тебе свою песню. Хочешь?» — «Да». И ветер запел.
Внезапно пошел снег. Погода весной так переменчива. Снег сыпал крупными тяжелыми хлопьями, а ветер в отчаянии метался между ними: «Что будет с цветком? Он замерзнет! Может, выдуть весь снег? А если я вырву цветок из земли?» Тут ветер понял, что нужно делать. Пробив тучи, он взлетел к самому Солнцу. «Солнце, помоги! — закричал ветер. — Там, под снегом, погибает цветок». Весь жар солнечных лучей вобрал в себя ветер и бросился, раскаленный, на снежную тучу. Еще и еще раз поднимался он к Солнцу, опять и опять кидался на тучу, пока не растопил в ней все льдинки. Пошел дождь. Ручей наполнился мутной талой водой, вышел из берегов и с ревом понесся прочь с долины. «Как там мой цветок? — перепугался ветер. — Его смоет!» Но опала вода, истаяли тучи, выглянуло Солнце, и земля окуталась паром — это высыхали последние лужи. Ветер долго не решался заглянуть в лощину. Наконец, он осторожно подобрался к краю. Цветок был жив. Несколько листков отморозило снегом, корешки подмыло водой, а рядом… пробивался к свету новый росток.
«Ты же сам назвал меня Подснежником», — сказал цветок, увидев испуганные глаза ветра и тихонько засмеялся.
На склоне большой горы была деревня. На этой горе не росли кусты, трава и деревья, потому что не было воды: ни рек, ни родников и даже луж — все дождинки тут же впитывались в сухую землю или скатывались вниз, в долину. Жители деревни ходили за водой к далекому озеру, а во время редких ливней выставляли на улицы бочонки, тазики и ведра. В тот год все лето стояла такая жара, что, казалось, высохло небо. Оно было не синее и не голубое, а рыжевато-белое. Поэтому, когда в деревню пришел человек и попросил наполнить его полупустую флягу, ему ответили отказом. Воды оставалось всего ничего, а отряд, ушедший к озеру, вернется через два дня.
— Что ж, — сказал путник и спросил. — А почему вы не вырыли колодец?
— Что такое «колодец»? — спросили его.
— Как? Вы не знаете? — удивился человек, — Это глубокая яма, из которой берут воду.
— На нашей горе нет воды.
— Вода есть всюду. Дайте мне лопату, пожалуйста.
Человек выбрал нужное место и принялся копать. Затем он набрал камней, и укрепил стены будущего колодца. Человек работал всю ночь, а утром выбрался наверх и устало прилег на груду земли.
Люди подходили, заглядывали в яму и спрашивали:
— Там пусто.
— Вода еще не знает, что для нее вырыт колодец. Подождите немного.
— А зачем такой глубокий?
— Вы живете на склоне большой горы, поэтому и колодец вам нужен большой.
— А где ступеньки? Как тут спустишься?
— Поставим ворот или, как мне больше нравится, колодезный журавль.
— «Журавль»?
— Ну, это такая длинная палка… В общем, похоже на шлагбаум. Принесите мне одно бревнышко и две длинные жерди. Я сделаю.
— На нашей горе не растут деревья. У нас нет лишних бревен.
— Зато у нас есть шлагбаум! — воскликнул маленький мальчик. — На старой каменоломне!
Тут все вспомнили, что да, действительно, на дороге к заброшенному карьеру стоит шлагбаум. За долгие годы он рассохся, и характер у него вконец испортился. Поэтому за камнем для всяких хозяйственных нужд люди предпочитали ходить по узкой тропинке, в обход ворчливого старика.
Шлагбаум очень удивился, увидев на дороге целую делегацию. И еще больше удивился, услышав просьбу.
— Журавль?.. Хм! — стоять в одиночестве на забытой дороге ему, привыкшему чувствовать себя важной персоной, было ужасно скучно. Шлагбаум часто вспоминал прежние годы, когда в его власти было пропускать и выпускать, останавливать и задерживать.
— Ладно. Попробую. Но если не понравится! — он грозно заскрипел.
Кряхтя и ругаясь, шлагбаум добрался до селения. А там путешественник установил его у колодца, смазал его сустав гусиным жиром, привязал веревку с ведром.
А достать первую воду человек доверил тому самому мальчику, который вспомнил о шлагбауме.
Медленно-медленно, проклиная все на свете, сгибался шлагбаум. Вдруг люди услышали всплеск. Вода?!
Затаив дыхание, они смотрели, как молодо и весело выпрямляется шлагбаум. Да, это была вода! Свежая, чистая, холодная, сладкая, удивительная вода! Люди смеялись, пели, даже плакали. Они умоляли странника навсегда остаться у них в деревне, но он отказался:
— Вы хорошие люди, но мне пора. На земле еще столько селений, в которых нет колодцев. Будьте счастливы. Главное, следите, чтоб в ваш колодец не попал мусор, чтобы не обрушились стены, и иногда смазывайте сустав шлагбауму гусиным жиром. Прощайте.
Жители деревни долго смотрели ему вослед, а маленький мальчик, тот самый, который вспомнил про шлагбаум, и достал первое ведро воды, сказал:
— Когда я вырасту, я тоже пойду копать для людей колодцы.
Стоял на песке у моря Воздушный Замок. Морские ветры вредны для подобных строений: истрепало стены, сдуло несколько башен, разметало часовню. Поэтому владелец замка решил провести ремонт. Своими руками, так как у него не было ни слуг, ни друзей, соорудил он вокруг замка леса и уже собрался начать работу, как налетела буря. В одно мгновение и следа не осталось от Воздушного Замка. Лишь уродливый скелет строительных лесов пронзительно скрипел под порывами ветра на пустынном морском берегу. Да на верхней площадке плакал человек.
«Покупаю все!»
Люди подходили и молча смотрели, как кривляется и исходит криком старьевщик, поставивший свою палатку на окраине городка. «Покупаю все» — хрипел старьевщик, но люди не отвечали.
Вот кто-то вздрогнул. Нет, он не сделал никакого движения, просто случайный порыв ветра коснулся его лица и человек моргнул, опасаясь, что ветер занесет в глаз соринку. Однако, старьевщик заметил. Быстро придвинувшись, он доверительно зашептал: «Я могу и продать». — «Что? Нет. Нет!» Поздно. «Держи!» — торжествующе выкрикнул старьевщик, выхватывая из палатки громадную ржавую клетку. От удара об землю дверца распахнулась и человек, беспомощно оглядываясь, встал на четвереньки и заполз внутрь. Белое пламя вспыхнуло в тот же миг, поглотив клетку с ее содержимым. В ужасе отшатнулись люди, а старьевщик выбрал новую жертву. «Ты!» Молодой парень, побледнев, шагнул вперед. Через мгновение он лежал, обернувшись кольцом вокруг огромной шестерни. И его охватило белое пламя.
Быстро пустела палатка и редела толпа, но оставшиеся подступали все ближе, словно кролики под взглядом удава.
На закате старьевщик вытер фартуком мокрое лицо и просипел: «На сегодня все. Расходитесь». Никто не двинулся с места. «Я что, непонятно говорю? Расходитесь!» — старик взмахнул рукой перед глазами, будто отгоняя наваждение. Люди только теснее сжали круг. «Ладно, ладно, — старьевщик выставил вперед ладони. — Есть у меня еще товар… Ты!» Он указал на крепкого мужчину, стоявшего в задних рядах, и тот, раздвигая толпу, двинулся к палатке. Вскоре в его руках взвизгнула плетка, и люди бросились прочь, спотыкаясь друг о друга. Мужчина настигал их, сбивал с ног.
Когда все было кончено, он вернулся к старьевщику. «Собирайся. Больше тебе здесь делать нечего». — «Уже иду. Помоги-ка». Вдвоем они взвалили тяжелый тюк на спину лошади, старьевщик взял ее под узды, и медленно ушел в темноту. Мужчина проводил его взглядом и, поудобнее перехватив плетку, направился к людям, которые ждали, покорно согнувшись в поклоне.
Недавно мне рассказали одну историю. Мне она показалась интересной, и я ее записал.
В местечке, забыл название, стоял на окраине утиный двор. Каждого, кто впервые его видел, поражали размеры двора, а также забор вокруг него. «Зачем такая высокая ограда?» — спрашивали посетители. Хозяева с готовностью объясняли, что в окрестных лесах водится великое множество волков и лисиц, необычайно охочих до птичьего мяса. «Разве не проще завести собак?» — допытывались люди. «Проще-то оно проще… — отвечали хозяева. — Да вот послушайте…»
Сторожевых собак завели на утином дворе в самом начале, и все, вроде бы, шло хорошо. Волки и лисицы держались в стороне, страшась свирепых псов. По ночам они в бессильной злобе устраивали целые голодные концерты с вытьем и тявканьем, но напасть не решались. Бывало, конечно, что одна-две уточки не вернутся с прогулки, ну да от этого никто не застрахован. И собак за подобные происшествия особо не наказывали.
Так прошло несколько лет. Сторожевые собаки живут мало, меньше обычных: стерлись клыки, притупилось обоняние. Но подрастали щенки. Хорошие щенки: сильные, злобные. «Со временем», — думали хозяева утиного двора, — «И они нам послужат». А пока, разрешали щенкам расти и веселиться. Щенки веселились. Их любимым развлечением было броситься внезапно в гущу ничего не подозревающих уток, а когда те в панике бросятся в разные стороны, вырвать у них несколько перышек. Смеху-то! Старые гусаки злобно шипели, наблюдая эти невинные проказы молоденьких кобельков и сучек и пребольно пощипывали их при случае. Щенки только скалили зубы и рычали: они видели с каким уважением относятся к старым гусакам обитатели утиного двора.
Была у щенков еще одна забава. С наступлением ночи они подбирались к сетке, которой в те времена был огорожен двор, и пытались подражать вою волков и тявканью лисиц. Если у кого-то получалось похоже, он с гордостью оглядывал остальных: «Смотрите, я какой!»