БЕТХОВЕН (Beethoven) Людвиг ван (1770—1827) — немецкий композитор, пианист, дирижёр. Первоначальное музыкальное образование получил у отца, певчего Боннской придворной капеллы, и его сослуживцев. С 1780 г. ученик К.-Г. Нефе, воспитавшего Бетховена в духе немецкого просветительства. С 13-летнего возраста органист Боннской придворной капеллы. В 1787 г. Бетховен посетил в Вене В.-А. Моцарта, который высоко оценил его искусство импровизации. После окончательного переезда в Вену (1792) Бетховен как композитор совершенствовался у Й. Гайдна, И.-Г. Альбрехтсбергера, пользовался советами И. Шенка, А. Сальери, Э. Фёрстера. Концертные выступления Бетховена в Вене, Праге, Берлине, Дрездене, Буде проходили с огромным успехом. К началу 1800-х гг. Бетховен — автор многих произведений, поражавших современников бурным драматизмом и новизной музыкального языка. В их числе: фортепьянные сонаты № 8 («Патетическая») и 14 (т. н. «Лунная»), первые 6 струнных квартетов. В 1800 г. была исполнена 1-я симфония Бетховена. Прогрессирующая глухота, первые признаки которой появились в 1797 г., заставила Бетховена впоследствии постепенно сократить концертную деятельность, а после 1815 г. от неё отказаться. В произведениях 1802—1812 гг. полностью выявились характерные признаки зрелого стиля Бетховена. В последний период творчества появились его величайшие создания — 9-я симфония с заключительным хором на слова оды «К радости» Шиллера и Торжественная месса, а также шедевры его камерной музыки — сонаты для фортепьяно № 28—32 и квартеты № 12—16.
На формирование мировоззрения Бетховена сильнейшее воздействие оказали события Великой французской революции; его творчество тесно связано с современным ему искусством, литературой, философией, с художественным наследием прошлого (Гомер, Плутарх, Шекспир, Ж.-Ж. Руссо, И. Гёте, И. Кант, Ф. Шиллер). Основной идейный мотив творчества Бетховена — тема героической борьбы за свободу, воплощённая с особенной силой в 3, 5, 7 и 9-й симфониях, в опере «Фиделио», в увертюре «Эгмонт», в фортепьянной сонате № 23 (т. н. Appassionata) и др. Вместе с тем Бетховен создал много сочинений, выражающих тончайшие личные переживания. Бесконечно широк лирический диапазон его adagio и largo.
Представитель венской классической школы, Бетховен вслед за Й. Гайдном и В.-А. Моцартом разрабатывал формы классической музыки, позволяющие отразить разнообразные явления действительности в их развитии. Сонатно-симфонический цикл был Бетховеном расширен, наполнен новым драматическим содержанием. В трактовке главной и побочной партий и их соотношения Бетховен выдвинул принцип контраста как выражение единства противоположностей. Этим в значительной мере обусловлены расширение круга тональностей побочных партий, повышение роли связующих и заключительных партий, увеличение масштаба разработок и введение в них новых лирических тем, динамизация реприз, перенесение общей кульминации в развёрнутую коду. С этим же связано и более широкое понимание границ тональности и сферы действия тонального центра, чем у его предшественников. Бетховен расширил оркестровые диапазоны ведущих голосов и интенсифицировал выразительность всех оркестровых партий. Важную роль в формировании стиля композитора сыграла его работа над техникой варьирования и вариационной формой. Совершенствуя найденную им форму свободных вариаций (финал фортепьянной сонаты № 30, вариации на тему Диабелли, 3-я и 4-я части 9-й симфонии и др.), Бетховен существенно обогатил и традиционные типы варьирования. С новым принципом сочинения вариаций связан и новый подход к полифонической технике. В произведениях последнего периода имитационная полифония фигурирует как составной элемент разработок (фортепьянная соната № 28), как начальная или заключительная часть цикла (фортепьянные сонаты № 29, 31, квартет № 14). Большое значение приобретает контрастная (неимитационная) полифония. Так, в Allegretto из 7-й симфонии тема и контрапункт образуют мелодическое «двуединство», обладающее совершенно особой, глубоко проникновенной экспрессией.
Богатый материал для изучения творческого метода Бетховена дают наброски и эскизы, которые сохранились в его музыкальном архиве. Большой биографический интерес представляют так называемые разговорные тетради, которыми Бетховен пользовался для ведения бесед с момента наступления полной глухоты (1818). Наследие Бетховена изучали русские музыканты; упоминания о его произведениях часто встречаются в русской классической литературе и литературной критике. Многочисленные статьи А. Н. Серова, В. В. Стасова, Б. В. Асафьева внесли вклад в мировую бетховиану.
Пасмурный день нагонял тоску. Темнело рано, и, ко всему прочему, в этот декабрьский полдень 1770 года ветер с силой швырял хлопья снега в окно мансарды. Подрагивающее пламя свечи освещало убого обставленную комнату, и расплавленный воск, словно слёзы, капал на стол. Дыхание матери было тяжёлым и прерывистым.
Повивальная бабка госпожа Зикс быстро закутала ребёнка, чтобы он не замёрз, и её искажённая тень заметалась по голым крашеным стенам и углам. На лестнице загрохотали шаги, и женщина в кровати тут же приподнялась:
— Пресвятая Дева Мария!
Госпожа Зикс тоже прислушалась. Её тень замерла, а затем вновь судорожно задёргалась.
— Нет, госпожа ван Бетховен, — она узнала шаги, — это госпожа Баум, вдова писаря дворцового виночерпия, и... Кэт, видимо, начала колоть дрова.
В прихожей послышался спокойный женский голос:
— Осторожнее, Кэт!
Затем дверь распахнулась.
— Ну, и как наши дела?
Госпожа Зикс улыбнулась:
— Мальчик уже здесь, госпожа вдова писаря дворцового виночерпия.
— Поздравляю. От всей души желаю самого наилучшего ребёнку и матери. — Госпожа Баум переступила порог. — Ну и как, госпожа Зикс, это здоровый мальчик?
Она задала вполне уместный вопрос, ибо первый ребёнок в семье Бетховен, названный Людвигом Марией, умер уже через шесть дней после появления на свет.
— Судя по голосу молодого человека... — Госпожа Зикс небрежно махнула рукой. — И потом, у него очень большая голова и грудная клетка как у льва.
Госпожа Баум собралась присесть на стоявший рядом шаткий стул, но вспомнила, что у неё есть неотложные дела. Она зажгла несколько принесённых с собой свечей и отыскала Кэт — тринадцатилетнюю девочку, чьими услугами госпожа Магдалена в ближайшее время должна была воспользоваться, хотя при почти полном отсутствии денег даже на хозяйственные нужды это было совершенно непозволительной роскошью.
— Ещё несколько поленьев, Кэт. Здесь холодно и ветрено, как в клетке. Госпожа Зикс даже не может искупать мальчика. Почему вы мне раньше не сказали, госпожа ван Бетховен? Если бы я случайно не проходила мимо...
— Стыдно... — Большие тёмные глаза роженицы наполнились слезами.
— Кому? Вам и вашему ребёнку? Я поворошу угли, Кэт. Ты же немедленно сбегаешь в винные погребки, прежде всего к поставщику двора Хойзеру и к Дунгу на рынок. Ты передашь от меня господину придворному музыканту наилучшие пожелания и расскажешь ему обо всём.
— Слушаюсь, госпожа вдова писаря дворцового виночерпия.
Когда дверь за девочкой закрылась, госпожа Баум подошла к ложу Магдалены:
— Выходит, после заутрени он больше не появлялся?.. А ведь знал, что у вас уже начались схватки...
— Он очень хотел, но, возможно...
— И даже несомненно. По пути домой он просто позволил себе пропустить стакан водки. Беда с ним.
— Во всяком случае, я вам очень благодарна, госпожа Баум. — Магдалена робко погладила её по руке, — а также госпоже Зикс...
— Мне? За что? — возмутилась госпожа Баум. — За пару-другую поленьев? За старые тряпки для пелёнок? А, верно, ещё и за свечи! Только за это мне будет позволено восседать на золотом троне на небесах. Не говорите глупостей, Магдалена, гораздо важнее, как вы назовёте вашего мальчика?
— Меня устроит любое имя, — госпожа Магдалена задрожала всем телом, — но только не Людвиг. Господи!..
— Я вполне вас понимаю. — Госпожа Баум кивнула. — И не только потому, что это имя носил ваш умерший первенец, не только из-за дурной приметы. Какие же вы, Бетховены, тяжёлые люди! Неужели у вас здесь никогда не поселялась радость? И кто завтра в церкви Святого Ремигия окрестит ребёнка? Ну, хорошо, во-первых, я...
— Госпожа Баум...
— Да, и я устрою полагающееся в таких случаях угощение. — Она покорно вздохнула. — Мне не остаётся ничего другого, малыш позднее возвратит долг. Счёт я ему выпишу на густом слое сажи в моей дымовой трубе. Но кто же у нас завтра будет крёстным отцом? Сразу же хочу заметить: ни с одним из собутыльников вашего мужа я не сяду за праздничный стол.
Тут госпожа Баум резко повернулась:
— Госпожа Зикс, вам нужна помощь при купании младенца? Нет? Хорошо, но обращайтесь бережно с моим будущим крестником. Вода для купания не должна быть не слишком горячей, ни слишком холодной.
Она встала, блеснув карими глазами:
— Пойду поищу достойного крёстного отца. Это не займёт много времени.
Идти было недалеко, и вскоре придворный капельмейстер курфюрста Людвиг ван Бетховен изогнул спину в низком поклоне:
— Моё почтение, госпожа вдова писаря дворцового виночерпия. Какая ужасная сегодня погода. Позвольте предложить вам сесть в кресло у камина...
Госпожа Баум, держа себя подчёркнуто сдержанно и даже чуть жеманясь, присела на край кресла, сняла небрежно наброшенный платок и поправила светлые волосы.
— Я лишь на пару минут заглянула сюда, чтобы попросить вас сопроводить меня завтра на крестины. Пожалуйста, не откажите мне в такой любезности.
Старик вновь грациозно поклонился:
— С удовольствием. Позвольте узнать, где это произойдёт.
— В доме... — госпожа Баум произнесла эти слова ласковым и нежным голосом, — ...Бетховенов. У них сегодня родился мальчик.