Неожиданно деревья расступились, и мы оказались на узкой тенистой полянке, кончавшейся уходившей в воду полоской окатанной гальки. На мелководье стояла светловолосая девушка в купальном костюме и наполняла водой маленькое зеленое ведерко.
Поляна была окружена деревьями и кустами, ветви которых нависали над водой. Справа были некрашеные деревянные мостки для прыжков в воду, рядом на волнах покачивалась белая моторка, в которой сидели парень и девушка лет двадцати. На берегу в легких проволочных шезлонгах расположились четыре человека и, переговариваясь, наблюдали за девчушкой.
Женщина лет двадцати семи в белом купальнике со светло-пепельными волосами и морщинками между бровями, скорее всего, была матерью девочки и сестрой одного из сидевших в лодке. Неприметного вида полная парочка средних лет, судя по всему, была ее родителями: он — брат Макэрдла, которого я видел в конторе, только постарше, строже и вряд ли адвокат. Толстый лысый старик в молодежном спортивном костюме, надо полагать, и был Эндрю Макэрдлом-старшим.
Из коротких рукавов его белой рубашки торчали тонкие бледные руки со вздувшимися синими венами. Мышцы были такими слабыми, что верхняя сторона рук походила на кости, обтянутые дряблой кожей, а снизу свисали длинные складки жира. Расстегнутая на горле рубашка открывала бледно-серую морщинистую кожу, нависавшую над конвульсивно подрагивающим кадыком. Груди практически не было — тонкая ткань рубашки туго обтягивала огромный живот. Светло-коричневые брюки болтались на тонких ногах с босыми подошвами, похожими на застывшие гипсовые отливки.
Он дремал, откинув назад голову, полуоткрыв рот и плотно сомкнув глаза с дряблыми веками, испещренными тонкой сеточкой вен. Дышал он очень громко.
Человек средних лет что-то говорил своей соседке, но, увидев нас, сразу замолчал. Женщины тоже повернулись к нам, но блондинка тут же вновь принялась наблюдать за девочкой. Парень и девушка прекратили раскачивать лодку и неприязненно уставились на нас. Девчушка с ведерком, не обращая ни малейшего внимания на окружающих, неожиданно засмеялась и шлепнулась в воду.
Старик громко сглотнул, мотнув головой, открыл глаза и увидел Билла.
— Уиллард, — невнятно произнес он.
Судя по голосу, когда-то у него был раскатистый бас.
Мы подошли к нему поближе.
— Вам звонил мистер Кришман.
Постепенно его взгляд стал осмысленным.
— Да, — прохрипел он. — Артур, иди в дом. Вы все, идите в дом.
Женщина средних лет улыбнулась совсем как косметичка из салона красоты.
— Вам не стоит утомляться, папа, — пропела она, а потом встала и обняла его, надеясь, что все увидят, какая она заботливая. И обнимала она его еле-еле, словно боялась задушить.
— Пойдем, — позвал ее Артур.
— Линда, — окликнула девочку блондинка. — Иди сюда.
Выбежав из воды со своим ведерком, та остановилась передо мной и с серьезным видом принялась внимательно разглядывать, хотя солнце било ей прямо в глаза.
— Почему ты хромаешь? — спросила она.
— Я попал в аварию.
— Когда?
— Линда, ну иди же ко мне! — позвала ее мать.
— Два месяца назад, — ответил я.
— Где?
— Тебя мама зовет.
Пройдя мимо нас, Макэрдлы гуськом зашагали по тропинке к лесу. Блондинка заставила девочку вылить воду из ведра, и они скрылись за деревьями.
Макэрдл предложил нам сесть и начал нас разглядывать, откинувшись на спинку шезлонга и под странным углом положив голову на выцветшую подушку.
— Ваш отец мертв, — сказал он голосом, прозвучавшим чуть громче шепота.
— Я хочу знать все про Эдди Кэппа, — сказал я.
— Он попал в тюрьму. Это было давно, — произнес он, медленно раскачивая головой. — У федерального правительства, Эдди, на твой счет совсем другие планы.
— И он до сих пор в тюрьме?.. Эдди Кэпп все еще в тюрьме?
— Да, наверное. Не знаю. Сейчас я нахожусь в бессрочном отпуске, молодой человек. Я больше не прикован цепями к этой фирме, я… — Он опять уставился на Билла и нахмурился. — Уиллард? Ты ведь знаешь, что тебе нельзя сюда приезжать. Ты…
Биллу стало страшно.
— Нет, вы говорите про моего отца, — поспешно перебил он, сбив Макэрдла с толку еще до того, как тот успел сказать что-нибудь полезное.
Глаза Макэрдла вновь прояснились. Он снова был в настоящем и, вспомнив, что он только что сказал, настороженно посмотрел на меня.
— Почему он не должен был сюда приезжать? — спросил я.
— Кто? О чем вы говорите? Я в отставке, я старый человек, у меня больное сердце…
— Мой отец не должен был приезжать в Нью-Йорк, так? Почему?
— Не знаю. Иногда меня подводит память, я не всегда отдаю себе отчет в том, что говорю.
Парень и девушка вышли на берег. Макэрдл гневно нахмурился.
— Вон отсюда! Не лезьте не в свое депо!
— Мы идем в дом, — с вызовом сказала девушка. Всю жизнь у нее были деньги и, наверное, ей было все равно, получит она от него что-нибудь в наследство или нет. — Пошли, Ларри.
Они остановились и начали лениво собирать полотенца, сигареты и солнечные очки.
— Наверное, вам лучше поторопиться, — сказал я.