Люди начали расходиться, оживленно обсуждая происшествие на смеси эскимосско-чукотского и русского языков. Жены потащили домой упиравшихся мужей, не успевших выменять свои товары на спирт. Дети, с уважением глядя на Дмитрия, загалдели, затем разбежались в разные стороны, продолжая свои игры. На площади перед магазином остались четверо: Храбров, шаман, девочка Инира и женщина, оказавшаяся главным бухгалтером стойбища по имени Валентина Семеновна.
— Спасибо вам, что вступились, — сказала она виноватым тоном. — Наши мужики трусоваты, да и зависят от барыг, им невыгодно ссориться и заступаться за других. Надолго к нам? Где остановились?
— У меня, — сказал Миргачан.
— Я всего на минутку сюда заскочил, — развел руками Дмитрий. — За солью да за спичками. Пойду дальше. Позаботьтесь о девчонке. Ее бы к тетке вернуть.
— Поживет пока у меня, а через неделю из центра прилетит вертолет за рыбой, и мы ее отправим домой.
— Не хочу! — выпалила Инира, вырываясь из рук шамана. — Можно, я с вами пойду? — Она умоляюще прижала кулачки к груди.
Дмитрий отрицательно качнул головой, поежился под взглядом огромных, с косым разрезом, карих глаз.
— К сожалению, это невозможно. Поход — не прогулка, а мне не нужны проводники и… — Дмитрий хотел добавить: и лишние рты, но сдержался.
— Пойдем, милая. — Валентина Семеновна взяла Иниру под руку. — Умоешься, переоденешься, согреешься. Есть хочешь?
Они пошли прочь. Девушка упиралась, оглядывалась, в ее глазах стояли слезы, но Дмитрий покачал головой и отвернулся, понимая, что с такой обузой далеко не уйдет. Да и ситуация складывалась бы двусмысленной: здоровый мужик вдруг решил взять в спутницы молодую девчонку…
— Спасибо, гирки, - сказал шаман. — Барыги теперь к нам не приедут, однако. Но будь осторожен, это плохие люди.
Дмитрий кивнул. Он не был уверен, что менялы не вернутся. Они контролировали, наверное, все стойбища побережья и вряд ли согласны были отказаться от части прибыли, которую получали с «торговой точки» в Уэлькале. Законы здесь, на краю земли, не действовали, и рэкетирствующие молодчики устанавливали свои правила.
У яранги шамана стали прощаться.
— Возьми олешка, однако, — предложил Миргачан. — Лошадь твой далеко не уйдет, замерзнет, а олешек нет.
— Это было бы неплохо, — с сомнением проговорил Дмитрий, — да ведь мне нечего за оленя дать. Лошадь — неравноценный обмен.
— Бери даром, — великодушно махнул рукой шаман. — Я не обеднею. Если надо, мне охотники любого олешка приведут.
— Ну, тогда, пожалуй, можно.
Дмитрий перегрузил тюки с походным имуществом с лошади на красивого оленя, погладил его по шее:
— А он не убежит?
— Смирный, однако, не убежит, — осклабился Миргачан.
— Тогда я двинулся дальше. Спасибо за гостеприимство, за беседу, за оленя. В долгу не останусь. Прощайте.
Шаман мелко-мелко закивал, сунул Дмитрию вырезанную из китового уса темную фигурку, напоминающую зверя и человечка одновременно.
— Это шипкача, добрый дух. Помогать будет, однако, тугныгаков отгонять.
— Кого?
— Тугныгаков, злых духов.
Дмитрий взвесил в руке ставшую теплой фигурку, положил в карман на груди, поклонился (благодарить за такой подарок не полагалось по местным поверьям) и дернул за кожаный поясок, заменявший узду. Олень послушно тронулся с места.
Никто Дмитрия не провожал. Барыги уехали, ажиотаж с обменом и торговлей спал, жители стойбища разошлись по домам. Лишь стайки детей продолжали суетиться то там, то здесь, изредка появляясь у яранги Миргачана.
Дмитрий оглянулся на краю поселка, но шамана не увидел. «Духовный наставник» стойбища не любил долгих прощаний и скрылся в своем жилище. Зато появился откуда-то тот самый мужчина в камуфляже, которого избили менялы. Он догнал Дмитрия с непокрытой головой, исподлобья глянул на оленя, на путешественника, на море.
— Я знаю, что ты ищешь. — Голос у незнакомца был тонкий, гортанный, необычный. — Могу показать дорогу.
— Это интересно, — сказал Дмитрий хладнокровно. — Мне казалось, я сам не знаю, куда иду и что ищу.
— Ты ищешь Рамль. Я знаю дорогу.
Дмитрий подобрался, ощупал недоверчивым взглядом темное лицо незнакомца, разукрашенное синяками и царапинами, не похожее ни на лицо тунгуса, ни на лицо русского, ни на «лицо кавказской национальности». Снова пришло ощущение, что у мужика не два глаза, а четыре.
— Откуда вам известно… о Рамле?
Губы незнакомца исказила усмешка.
— Это неважно. Ты хочешь найти крепость?
— Хочу, — подумав, ответил Дмитрий.
— Я отведу тебя. Ты помог мне, я помогу тебе. Но идти надо быстро.
— Почему?
— Они могут вернуться.
Дмитрий понял, что речь идет о барыгах, избивших собеседника.
— За что они вас били?
Та же кривая ухмылка.
— Кто-то украл у них банку кофе, подумали, что это я.
— Понятно. А откуда вам все-таки известно о Рамле?