Данилевский Александр Яковлевич (1838-1923) - биохимик, член-корреспондент Петербургской академии наук (1898). В 1863-1871 гг. профессор Казанского университета, подал в отставку в знак протеста против преследований известного анатома П.Ф. Лесгафта. С 1885 г. профессор Харьковского университета, с 1892 г. - Военно-медицинской академии. Начальником академии, вопреки утверждениям автора, не был.
...чистокровного русака Ленина! - Назвать Ленина «русаком», да еще «чистокровным» автор мог исключительно по незнанию родословной «вождя мирового пролетариата», видимо, ориентируясь на русские имя-отчество-фамилию. Не углубляясь в детали, напомним, что дед Ленина по материнской линии был еврей-выкрест, а бабка по отцовской - калмычка.
Жилинский Яков Григорьевич (1853-1918) - русский военный деятель, генерал от кавалерии (1910). С 1900 г. генерал-квартирмейстер Главного штаба. Участник Русско-японской войны 1904-1905 гг. Несмотря на узкий политический и стратегический кругозор, благодаря придворным связям в 1911 г. был назначен начальником Генштаба. Во время переговоров 1912-1913 гг. с начальником французского генштаба генералом Жоффром дал от имени русского военно-политического руководства безответственное обещание выставить против Германии через 15 дней после начала мобилизации 800-тысячную армию. С марта 1914 г. варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа. С началом Первой мировой войны главнокомандующий войсками Северо-Западного фронта, в сентябре 1914 г. был смещен с этого поста как один из главных виновников в провале Восточно-Прусской операции. В 1915-1916 гг. представитель русского Верховного главнокомандования в Союзном совете в Париже. С сентября 1917 г. в отставке.
«Речь» и «Утро России» - ежедневные газеты либерального направления. «Речь» - центральный орган Партии конституционалистов-демократов (кадетов), выходила с 1906 г., закрыта в октябре 1917 г. по приказу большевистских властей. «Утро России» издавалась известным предпринимателем П. Рябушинским, с 1912 г. являлась органом Прогрессивной партии. Закрыта большевиками в начале 1918 г.
В. Климанов, Е. Морозов
Мое исповедное слово
Часть первая. Гетто
Глава I. Детство в черте оседлости
Глава II. Быт домашний и религиозный в черте оседлости
Глава III. Общественный быт
Глава IV. Поиски путей в жизни
Часть вторая. После Рубикона
Глава V. Жизнь и служба армейского офицера
Глава VI. Жизнь и служба в Генеральном штабе
Глава VII. Жизнь и служба в Сибири
Глава VIII. Служба на Дальнем Востоке
Глава IX. С Дальнего Востока - в Среднюю Азию
Глава X. На Кавказе
Глава XI. С окраины в сердце России и на войну с Японией
Глава XII. После Японской войны - перед грядущей великой катастрофой.
Примечания. Главы 1-6
Примечания. Главы 7-12
И я действительно испытал это на заре моей зрелой жизни, когда в 1880 г. во время еврейского погрома в Варшаве, будучи юнкером в Варшавском училище, я, под влиянием «голоса крови», схватил свою казённую винтовку и совершенно одинокий, если угодно, - донкихотствующим рыцарем, бросился на улицу Налевки призывать евреев к самообороне, не отдавая себе отчёта в весьма печальных последствиях, к которым могло повести моё никем не понятое, незамеченное, и даже бесполезное самопожертвование.
Мне в детстве приходилось слышать от отца фамилии полковника Семучева, Колокольцова и др.
Точный перевод - «накрытый стол». Это трактат, регламентирующий всю жизнь еврея во всевозможных подробностях повседневного существования, что и как есть, как ходить, сидеть, спать, одеваться и пр., и пр. Несмотря на то, что этот регламент составлен сравнительно недавно, лет 150 тому назад, и базируется только на расплывчатых и туманных иногда намёках Талмуда, являющегося, самого по себе, только толкованием и изложением Божьего закона - евреи ортодоксальные, т.е. подавляющее большинство, придерживались в жизни очень строго всех требований этого трактата.
Когда я прислушивался иногда в детстве по ночам к пению петуха, мне казалось странным и непостижимым, что, не считаясь с высочайшим выходом в рай, петух пел не семь раз, а больше или меньше, сколько ему вздумается.
Удивительно, как это в легендах народов укоренился дикий предрассудок об употреблении евреями христианской крови, - когда именно в отношении крови, какой бы то ни было, даже крови животного, - у евреев существует какое-то врожденное, чисто инстинктивное отвращение! Мне приходилось видеть евреев, которые даже рядом поколений давно уже забыли различие между кошер и трыф, не подозревали и не знали иной пищи кроме принятой в обыденной христианской среде, но которые, при всём том, не могли решиться даже попробовать кровяной колбасы, только потому что она приготавляется из крови.
Я уже не говорю про обыкновенные уголовные смертоубийства, которые всё же со стороны евреев встречаются безусловно значительно реже чем у других народов. А что касается таких феноменальных явлений, как немецкий мясник Гаарман и другое убийцы-садисты, встречающиеся у всех народов, то евреи не выделили таковых и в долготу многих веков. По крайней мере, ни история уголовных процессов, ни предания не сохранили ни одного примера.
Но ничего нет нового под луной. Много лет позднее, - я уже был капитаном Генерального штаба и занимал во Владивостоке должность начальника военной канцелярии в Приморской области, - и вот такие же ссуды выдавались чиновникам из так называемого «инородческого капитала», по своему образованию аналогичного указанному коробочному капиталу...
Раз коснулся этого эпизода из моей боевой деятельности во время командования полком на театре войны, считаю себя не вправе ограничиться намёком, а должен здесь же, хотя это вовсе не на месте, сказать всё до конца, потому что далее в этих записках мне не приходится говорить о командовании полком на театре войны, ввиду того, что об этом ещё в 1907 и 1908 гг. были изданы два тома моих воспоминаний о Русско-японской войне. Ещё и потому не лишнее сказать об этом несколько слов здесь, что этим можно приподнять хоть маленький краешек из хозяйственной жизни войск во время войны. А сказать это всё в 1908 г., когда я был генералом на действительной службе, не было возможности, конечно. Пытался я и тогда осветить в печати эту мрачную сторону в жизни войск на войне, но по приказу военного министра, генерала Редигера, статьи мои, просмотренные им в гранках, остались ненапечатанными.
Возвращаюсь к сути дела.
Накануне Шахейского наступления заведующий хозяйством моего полка (Псковского) полковник Савельев, во время служебного доклада, стал мне рассказывать, как «ловко» ведут хозяйство в других полках нашей дивизии командиры полков совместно с заведующими хозяйством, что у нас в полку имеются тоже суммы, которые он «не знает куда записать». Словом, какие то приблудные суммы, не принадлежащие ни казне, ни полку, - хоть возьми и в карман положи. Было ясно, куда он всё это клонит и о чём речь ведёт.
Как тут быть? Как оставить хозяйство полка в таких руках? Я должен был, конечно, отчислить сейчас полковника Савельева от занимаемой должности. Но было очень затруднительно решиться на это, потому что он слыл образцовым и опытнейшим заведующим хозяйством во всей дивизии; и не мудрено: он выслужился из нижних чинов, пройдя все стажи хозяйственных должностей; на должность заведующего хозяйством он назначен был не мною, а моим предшественником, полковником Львовым, после семилетнего командования им Псковским полком. Сам я принял полк в вагоне железной дороги на походе. Полк свой в сборе я увидел лишь много времени спустя, уже на театре воины, после ряда боёв и сражений. Полковое хозяйство и денежные книги я - как и все офицеры Генерального штаба - знал, пожалуй, хуже, чем китайскую грамоту. Не успел я ещё узнать и офицеров своего полка, чтобы выбрать кого-нибудь вместо Савельева. Да и как ломать хозяйство полка в разгар боевых действий, накануне наступательной операции, где я назначен начальником головного отряда, когда моей первой заботой должно быть обеспечение полка жизненными и боевыми припасами прежде всего, чего бы это ни стоило.
Однако жутко было оставить хозяйство в сомнительных руках, когда приходится подписывать требовательные ведомости иногда на десятки тысяч рублей, с закрытыми глазами, доверяясь заведующему хозяйством.
В моём затруднительном положении я обратился за советом к двум ротным командирам моего полка (капитану Моравскому и... фамилию другого я забыл) оба мои друзья и однокашники по Варшавскому училищу, которые поведали мне, что и X., и Y., которыми я думал заменить Савельева несравненно менее опытны и будут делать то же, что и Савельев. Пришлось оставить хозяйство в руках Савельева, руководствуясь житейским правилом: пусть заведомо прилипает к рукам повара, лишь бы кормил сытно и не очень дорого. Чтобы сколько-нибудь успокоить мои сомнения, я для контроля, приказом по полку назначил непредусмотренную законом комиссию из трёх ротных командиров и одного штаб-офицера, в обязанности которых было принимать и контролировать всё, что хозяйственная часть будет заготовлять для полка. Этого поверхностного контроля было достаточно, чтобы по окончании войны в моём полку накопилось столько экономических сумм, что ими наделили все остальные полки нашей дивизии даже в двойной норме.
Сладостное безделье (ит.). (Прим. ред.)
Только много лет спустя последовало циркулярное указание, что евреи не допускаются к прохождению курса в юнкерские училища.
Один из легиона вездесущих лагерных разносчиков, сопровождавших войска всюду - на стрельбища, манёвры, полковые ученья - всюду с корзиной закусок и выпивки наготове. Эти разносчики распределяли между собою части войск и лагерные районы и тесно сживались с соответствующими группами офицеров, а потому знали все толки и сплетни лагерной жизни.
Надо помнить, что после Турецкой войны субалтерные офицеры в ротах были большая редкость: их часто заменяли вольноопределяющиеся.
Многие из них подвержены были пьянству и картам: сам видел, как один из наших офицеров, во время всенощной, как всегда в пустой церкви, издали поманил священника колодой карт, и тот наскоро окончил службу и прибежал в наше собрание, чтобы играть в карты. Были, конечно, и счастливые исключения.
Этот достоверный факт заключался в следующем. Предстоял объезд архиереем своей епархии, в которой числились тысячи прихожан. Встреча назначена была в упомянутой церкви, мимо которой мы проезжали. Сопровождал архиерея, как полагается, начальник уезда, который, однако, хорошо знал, что церковь будет пуста, что для встречи архиерея прихожан не будет; поэтому он выслал заранее десять стражников, чтобы пригнать отовсюду прихожан. Этот начальник уезда был впоследствии удалён от должности; да и губернатор, кажется, был удалён, когда Александру III открылась вся эта фальсификация.
Положение, которое было прежде (лат.). (Прим. ред.)
До войны полк стоял в Калуге, где оставлена была библиотека и прочее имущество.
Каково же было моё удивление, когда несколько лет спустя, во время пребывания Александра III в Брест-Литовской крепости, я читаю в газетах, что приехавшему в крепость приветствовать Александра III принцу Генриху Прусскому отведено было помещение... «апартаменты» над Николаевскими воротами, т.е. моя печальная резиденция, паче чаяния она расположена вблизи и насупротив комендантского дома, где пребывал государь. Конечно, место моей ссылки было наверное основательно отремонтировано и изукрашено.