Детектив и политика. Вып. 1 - Дэшил Хэммет 7 стр.


— Полегчало? — спросил я, когда стихли рыдания.

Дочь повозила лицом, вытирая слезы, по моей уже совершенно мокрой рубахе.

— На, — я протянул ей носовой платок.

Она подержала его около глаз.

— Чаю хочешь? — Я старался не выдавать свою тревогу, свое волнение.

Дочь кивнула. Мы прошли на кухню. Поставив на плиту чайник, я сел, пригласил взглядом сесть Лену.

— Все равно ничего не скажу, — пробормотала она, стараясь не глядеть на меня.

— И не надо! — весело откликнулся я, хотя в действительности мне было грустно, больно.

— Не скажу, — упрямо повторила дочь.

Я развел в стороны руки.

— Зачем говорить про то, что мне уже известно?

Лена насторожилась. Ее хорошенький носик чуточку распух, на щеках виднелись следы слез, на капризно изломленных губах беловато шелушилась кожица.

— Чего тебе известно? — Дочь постаралась вложить в эти слова иронию.

— Почти все, — спокойно сказал я. — Вот только не узнал пока, кто он и когда именно ты стала его невенчанной женой?

Лена вспыхнула, потом побледнела и снова вспыхнула. Я почувствовал: сейчас в ней борются два человека, один хочет солгать, заявить — ничего не было и нет, другой ищет внимания, ласки. Я не торопил дочь, не мешал ей думать.

— Мама тоже об этом знает? — спросила Лена и вся заалела, поняв, что проговорилась.

— Нет.

— До сих пор я считала, что ты от мамы ничего не скрываешь.

— Стараюсь, но… — Я помолчал. — Видишь ли, дочь, в моей ранней молодости было много такого, о чем мама и не подозревает.

— Как интересно! — Лена, казалось, позабыла о своем несчастье. — А мне ты расскажешь про то, чего даже мама не знает?

— Ну и хитрая ты! Я уже сказал тебе, что у меня есть тайна, теперь твоя очередь поделиться секретами.

— Дай слово, что мама ничего не узнает.

— От меня нет. Но ведь ты сама знаешь, какая она, — я запнулся, подбирая подходящее слово, — проницательная.

Дочь обреченно кивнула.

— В общежитие попрошусь или завербуюсь куда-нибудь, если она тарарам поднимет.

«Никуда ты не уйдешь и не завербуешься», — подумал я, а вслух сказал:

— Поэтому я и не написал маме.

Несколько минут мы сидели молча. Ленино лицо все время менялось: то становилось несчастным, то словно бы затвердевало — пухлые губы тогда превращались в ниточку, в глазах появлялась решимость. И вдруг снова потекли слезы, лицо дочери сделалось таким беспомощным, таким жалким, что я чуть не всплакнул сам.

— Он, оказывается, женат, — пролепетала дочь и разрыдалась.

«Какой-нибудь хлыщ», — пронеслось в голове. Я взял себя в руки, спокойно сказал:

— Это ерунда, дочь. Самая обыкновенная ерунда!

— Вовсе не ерунда, — возразила Лена, размазывая по лицу слезы. — У него ребенок. Понимаешь, ребенок!

«Конечно, хлыщ». Я проникался к тому человеку все большей неприязнью.

Надо было утешить дочь. Но что я мог сказать ей, кроме того, что в подобных ситуациях говорят все родители? Воображение нарисовало в общем-то банальную картину. «Так было; так есть и так будет», — вертелось в голове.

— Я только сегодня узнала про это, — пролепетала дочь, продолжая ронять крупные слезинки. — Я была так счастлива, что не думала ни о чем плохом. Теперь я, кажется, понимаю, почему он не спешил познакомиться с тобой. Ты, наверное, догадался бы о том, что было невдомек мне.

— Наверное, — согласился я и спросил: — Как же ты узнала правду? Вероятно, его жена, прости за прямоту, накрыла вас? — И моментально представил, что происходило в те минуты.

— Ничего подобного! — От возмущения дочь даже плакать перестала. — Он все сам рассказал. Поклялся, что не любит жену, а сына — очень.

«Хлыщ? А может, и нет», — подумал я. А вслух сказал:

— Мужчины часто говорят это.

— Ты тоже так говорил?

Я тотчас вспомнил о своих увлечениях. Некоторые из них приносили радость, но радость сиюминутную, большинство же даже сиюминутной радости не доставляли.

— После женитьбы я по-настоящему любил и продолжаю любить только маму!

Дочь кивнула.

— Мама тоже очень любит тебя. Поэтому она и квохтает над Лешкой — ведь он такой же, как ты.

Назад Дальше