ЛАГЕРЬ ОБРЕЧЕННЫХ
Когда матрос описывал гибель «Клайда», Иван Химков спросил его:
— А зачем вы корабль в море бросили? Почему на берег не вытащили?
— Не мешай, Ванюха, — строго остановил сына Алексей. И, пока Чемберс собирался с мыслями, пояснил: — Заморское судно не лодья, на берег, хоть какой, ему хода нет. Востродонное судно разве вытащить?
Да, да, — прислушавшись к словам Химкова, согласился Чемберс. — Англичане никогда не хранят своя суда на берегу.
Матрос заканчивал свое скорбное повествование:
— Из экипажа нас трое осталось — мы да боцман — остальных похоронили. Несколько дней назад скончался наш капитан… Из преступников умерло четверо. О, это нехорошие люди. После смерти капитана хозяином на зимовке стал чиновник. Он заодно с преступниками. И боцман тоже.
Поморы давно догадались, что англичане наткнулись на их прежнюю избушку, и думали, как быть, чем помочь людям.
Русские поморы всегда славились честностью, гостеприимством и отзывчивостью в беде.
Каждый, нуждавшийся в крове, огне и пище, мог рассчитывать, что с ним поделятся последним.
Двери домов в поморских деревнях никогда не запирались. Даже в отсутствие хозяев путник мог зайти в избу, растопить печь и утолить голод. Зверобои зачастую оставляли на пустынном берегу на долгое время лодку, снасть, промысел. Стоило воткнуть около оставленного шест, в знак того, что это имущество еще понадобится хозяину, и никто не прикоснется к нему пальцем. Прибывших с попутным ветром на севере называли «ветреными гостями» и всегда радушно встречали.
— Жалко мореходов ваших, — тихо произнес Химков, — не смогли себя уберечь… Что ж, надо в избу сходить, посмотреть, чем пособить можно.
Алексей обернулся к сыну:
— Ванюха, отведи медведя к осиновке, пускай там сидит, нечего людей пугать. Отведешь, меня догоняй.
Только сейчас англичане с оторопью заметили большого белошерстного зверя, все это время неподвижно лежавшего у скалы.
Ваня, окликнув мишку, побежал к лодке, а Химков и англичане направились к зимовью. Оба матроса долго оглядывались на свирепого зверя, послушно бредущего за юношей.
Вот и изба. Алексей толкнул знакомую дверь и первым вошел в горницу.
За столом несколько человек шумно играли в кости. Увидя невесть откуда взявшегося плечистого, бородатого помора, игроки застыли с открытыми ртами.
— Здравствуйте, добрые люди, — с достоинством поклонился Химков.
Англичане растерянно переглянулись.
— Кто этот человек, Джо? — изумленно спросил почерневший от копоти худой, долговязый англичанин.
— Капитан русского судна, сэр. В этот момент в дверях появился Иван и стал рядом с отцом.
— Русские? Ты убежден, Джо? Хм, хм… — несколько оправившись, сухопарый англичанин принял важный вид. — Спроси, могут ли они доставить нас в Англию?
Пока Чемберс рассказывал все, что сам успел узнать о русских зимовщиках, Алексей незаметно толкнул локтем сына:
— Видать, это главный, сухопарый–то. Что длинен, что черен… Будто сухарь ржаной… И остальные хороши: в грязи да в копоти все.
Юноша тишком фыркнул в рукав.
Выслушав матроса, Топгам, — это был он, — многозначительно посмотрел на своих и вскользь заметил:
— Вот оно что… Их здесь только двое…
— Скажи этим дикарям, Джон, — обернулся он к Чемберсу, — что я, Якоб Топгам, властью его величества короля Англии назначен губернатором этого острова, русские должны повиноваться мне. — И он важно ткнул пальцем себя с грудь.
Чемберс нехотя перевел.
Химков удивленно взглянул на Топгама.
— На русской земле вашему королю власти нет, — тихо, но твердо ответил он. — Елизавета Петровна нам государыня, а мы ей слуги…
— Кто ты такой? — грубо перебил чиновник.
— Я этого дома хозяин, — Алексей гордо поднял голову. Под его взглядом Топгам отвел глаза.
— Сэр, мы должны захватить шлюпку русских, пока они здесь, — заговорщицки зашептал чиновнику один из игроков с широким угреватым лицом, — Тогда этот бородач заговорит по–другому…
Топгам утвердительно кивнул. Широколицый — боцман — и еще один поднялись из–за стола и вышли из горницы.
Чемберс с испугом посмотрел на Химкова.
— Они хотят украсть вашу шлюпку, — украдкой шепнул он, — принимайте меры… Топгам совсем не губернатор, он лжет!
К удивлению матроса, Химков остался спокоен. Топгам же, проводив взглядом своих людей, продолжал разговор.
— Так вы хозяин, — говорил он с издевкой. — Очень жаль, но я вынужден был занять ваш дворец без разрешения. Химков словно не заметил насмешки.
— По обычаю нашему, по нужде всякий может домом владеть, ежели хозяина нет… Вижу я, цинга вас одолела, помоч хотел. А вы… — Вы умеете лечить цингу? — оживился чиновник.
— Ежели бы нам в знатье, что здесь люди живут, — продолжал Химков, — давно бы помочь дали, снадобья принесли. Да и обувку показали бы как шить. В таких сапогах–то, — он показал на обувь англичан, — по острову много не походишь. Хоть и лиходеи у вас, а все жалко: люди.
Гонгам недовольно посмотрел на Чемберса:
— Здесь преступников нет, все помилованы его королевским величеством. По прибытии на остров я всем снял кандалы.