Эти обрывки воспоминаний — они теснятся в мозгу, отрывочные и хаотичные, никак не складываясь в единое целое и мешая вспомнить главное, самое главное…
Непромокаемые плащи, пистолеты (марки «Зиг Зауэр»?), какие-то арендованные машины, неопрятные комнаты в придорожных мотелях, сырые и холодные, с тонкими стенами и грязными разводами на обоях. Серийные убийцы. Загадочные исчезновения. Маньяки и мутанты. Заговоры, секретные эксперименты, какие-то тесты, инопланетяне и похищения.
Похищения.
Скалли показалось, что пол уходит у нее из-под ног, она пошатнулась, судорожно хватаясь за стену. Доктор Блевинс быстро шагнул к женщине и помог ей снова сесть на ковать.
— Нет, спасибо! Я не хочу ложиться. Со мной все в порядке, Мол… Со мной все в полном порядке. Мне просто нужно вернуться к работе. Тогда я, наверное, сумею вспомнить больше. Мне нужно вспомнить, кто я такая…
— Очень хорошо. Вы вольны покинуть больницу и отправиться туда, куда хотите. Я не вправе вам ни в чем препятствовать. Но я хотел бы, чтобы вы официально зафиксировали мой протест против вашего ухода из лазарета.
— Хорошо, доктор. Я согласна взять ответственность на себя. Вы можете принести мое белье?
Когда доктор Блевинс вернулся с запечатанным полиэтиленовым пакетом, голова Скалли уже совсем перестала кружиться. Женщина вскрыла пакет с бельем, встала с кровати, стараясь не делать резких движений, и стала одеваться — демонстративно не обращая внимания на присутствие постороннего мужчины. Ощущение от униформы было привычным — и в то же время совершенно незнакомым, будто она влезла в чужую шкуру. Шкуру, которой отныне суждено принадлежать ей, Дэйне Скалли. Полковнику Дэйне Скалли.
Вот такие дела, господин полковник…
Все это время доктор стоял в углу палаты и невозмутимо наблюдал за происходящим. Лишь когда Скалли взялась за ручку двери, он вновь подал голос:
— Миледи, я рекомендую вам потратить не-много времени на разговор с дежурным психологом базы. Во время последних событий вам довелось пережить сильный стресс, вы потеряли друзей и сами побывали на краю гибели. Может быть, вам будет полезно провести сеанс психоанализа.
— Спасибо за совет, доктор. Я подумаю.
Да, это был настоящий военный лагерь — почти такой же, как в Форт-Беннинге, где они когда-то разбирались с «летающей тарелочкой»… Скалли шла по вымощенной бетонными плитами дорожке мимо унылых одноэтажных зданий барачного типа, полагаясь лишь на интуицию и мышечную память тела. Она совершенно не знала, куда движется — но в то же время была полностью уверена, что идет в нужном направлении. Попадавшиеся на пути солдаты и офицеры неизменно останавливались, чтобы отдать ей честь — знак уважения к старшему по званию. Скалли машинально отвечала на эти приветствия, даже не задумываясь, отчего этот жест кажется ей столь привычным.
Тесный и грязный лагерь, окруженный высоким проволочным забором, застроенный одинаковыми казармами, наполненный одинаковыми солдатами и не менее одинаковыми зелеными приземистыми машинами, почему-то казался ей родным домом. И в то же время у Скалли оставалось ощущение, что она случайно вышла из лифта не на том этаже. На этаже, который лишь отдаленно напоминал ее собственный.
Высокий костлявый человек заступил ей дорогу, загородив бьющее в глаза закатное солнце. Он был воистину огромен — как минимум шесть футов и семь дюймов роста или даже еще выше. Лицо встречного напоминало грубо высеченную из камня маску. Почти безгубый рот дернулся в некоем подобии улыбки, но доброжелательности встречному это не прибавило. Скалли подняла взгляд и почувствовала неожиданную дрожь в коленях. Она не знала, как зовут этого человека (человека?), но неожиданное воспоминание короткой вспышкой обожгло ее память. Ночь, мост, метель, адский холод. И огромные руки, сжавшие ее горло. Опасность. Смерть. Он собирался убить ее. Он был чужой. Он был ОДНИМ ИЗ НИХ. Одним из Колонистов, пришельцев, оккупантов. Кажется, она начала что-то вспоминать! Скалли не знала его настоящего имени, по привыкла называть его Охотником за Черепами.
Однако сейчас он ни на кого не охотился. Он просто прошел мимо, склонив голову в безразличном кивке:
— Здравствуйте, полковник Скалли. Приношу вам свои соболезнования в связи с происшедшей трагедией. Я очень рад, что вы так быстро покинули госпиталь.
Скалли не нашлась чего ответить и ограничилась лишь вежливым кивком. А затем остановилась и, не в силах удержаться, посмотрела вслед верзиле. Это был враг, самый страшный враг — но от его присутствия она испытывала лишь легкий дискомфорт, как от вынужденного общения с нелюбимым начальником…
Начальником? Неужели она не просто стоит на ИХ стороне, но и находится в прямом подчинении у чужих, у пришельцев, у своих извечных врагов? Они носили одинаковую униформу, он знал ее имя… Господи, что же случилось, что произошло с ее миром, с Америкой, со всей Землей?
Она довольно быстро нашла свой офис в одном из бараков — небольшая комната на первом этаже, зарешеченное окно выходит на тренировочную площадку. Скалли машинально набрала на двери нужный код и вошла, ощущая себя немного неуверенно, но зато в безопасности. Подошла к столу, зажгла настольную лампу — за окном уже смеркалось. В маленьком уютном помещении было аккуратно прибрано, каждая вещь покоилась на своем месте. Она открыла верхний ящик стола, даже не зная, что надеется там найти — и почувствовала облегчение, почти радость, когда обнаружила среди скрепок и карандашей свой золотой крестик.
— Может быть, я просто сошла с ума? — шепотом спросила она себя. И тут раздался стук в дверь.
На пороге стоял человек — очень знакомый, до судорог, до боли. Скалли машинально улыбнулась — и тут же на нее накатил испуг. Она с запозданием поняла, что видела смерть этого человека. Возможно, не в этой жизни, а в какой-то другой — она не могла сказать это точно — но стоящий перед ней человек был убит. Скалли видела, как он умер, как пуля попала ему в грудь, как он упал на пол… Она была рядом с ним, смотрела на его кровь, сочившуюся сквозь ее пальцы, прижатые к ране. Глядела в его глаза, когда наступил страшный момент смерти.
И в то же время сейчас он стоял перед ней — улыбающийся, подтянутый, в безупречно чистой отглаженной униформе. Даже коротко подстриженные волосы лежали ровно, как и полагается в военном лагере, а не топорщились нечесаными патлами.
На лице вошедшего теплилась смущенная мальчишеская улыбка:
— Прошу прощения, полковник… Разрешите войти?
— Входите, капитан, — Скалли отступила на шаг, пропуская человека в кабинет и мучительно соображая, как ей быть дальше.
— Позвольте мне сообщить, как я рад, что вы живы, полковник Скалли, — начал военный, подходя ближе к столу, — Ваша гибель стала бы большим ударом для Проекта и грандиозным успехом Оппозиции. Успехом, ликвидировать последствия которого нам было бы крайне тяжело.
— Спасибо, — слабо улыбнулась Скалли, мучительно ожидая, что же последует дальше. Капитан подошел ближе и изящным движением выдвинул стул, чтобы она могла присесть. Женщина с благодарностью опустилась на него. По крайней мере, теперь комната перестала вертеться вокруг своей оси.
— Я слышал, вам хотят присвоить звание бригадного генерала. Я очень горд, что являюсь вашим ординарцем и секретарем.
— Моим секретарем?
— Да. Секретарем по научным вопросам. Могу я для вас что-нибудь сейчас сделать, полковник Скалли?
— Скажи… скажи, пожалуйста, как долго ты являешься моим ординарцем?
— Два года и семь с половиной месяцев.
— И как ты относишься к такому положению?
— Большей частью я воспринимал его как награду, полковник.
— Насколько хорошо ты меня знаешь?
— Прошу прощения?
Скалли осторожно дотронулась до бинта у себя на голове.
— Мое ранение… Похоже, у меня все-таки обнаружилась частичная амнезия. В памяти то и дело возникают какие-то пробелы и провалы. Заранее приношу извинения за то, что время от времени буду задавать глупые вопросы.
— Не надо извиняться. Я все хорошо понимаю. Рад, что могу помочь вам заполнить эти пробелы, полковник. А что касается того, насколько хорошо я вас знаю, позвольте мне ответить просто — я умру за вас.
Скалли потерла виски, страстно желая, чтобы боль поутихла хоть ненадолго.
— Не думаю, что это понадобится.
Во всяком случае, она надеялась, что это не случится снова.
Вы уверены, что с вами действительно все в порядке? — озабоченно спросил ординарец. — Может быть, вам лучше вернуться в госпиталь?