Клот покраснел. Его рука заметно дрожала, когда он нерешительно взял и сунул пачку в карман.
Господин Энгель нажал кнопку звонка. Клот неловко оправлял неуклюжие складки своей мешковатой одежды.
Архангельск мирно спал, окутанный дождливым полумраком северной ночи. Покосившиеся скамейки у памятника жертвам интервенции давно опустели.
Архангельск спал, закутанный ночью, не нарушаемой назойливым светом уличных фонарей. Их не было вовсе. Света в окнах домов тоже почти не было видно. Лишь по широкой серой ряби Двины изредка пробегали дрожащие блики от фонарей буксиров. Их зеленые и красные бортовые огни озабоченно перемигивались, ускользая в сторону Соломбалы, громоздящейся над водой беспорядочным лесом мачт.
Было почти 24 часа, когда Клот увидел на горизонте слабые блики редких архангельских огней. К полуночи под самолетом уже изогнулась двойным коленом Кузнечиха. Клот размерил издавна знакомые ему расстояния и толкнул от себя штурвал, ведя машину на посадку. Однако в полумраке глазомер обманул и, почти уже коснувшись воды, Клот увидел, что для пробега места ему впереди не осталось. Он резко взял штурвал на себя и дал газ на все сектора. Машина взвыла моторами и резко повернула вверх. Из кабинки высунулись всполошенные физиономии механика и навигатора. Но через минуту Клот снова нашел нужное ему колено реки и уверенно пошел вниз. Загромыхало дуралюминиевое днище. Лодка вспенила темную воду мирно спящей реки.
От берега отвалил моторный катер. Он мягко ткнулся кранцами в зазвеневший от удара борт самолета
— Здорово, товарищи. С прилетом. Как дела?
Клот сунул снятый шлем в карман.
— Спасибо, все в порядке. Механики с вами?
— Есть, товарищ начальник, — послышались с катера молодые голоса.
— Ну, ребята, принимайтесь за машину. А мы все спать.
— Товарищ Клот, неужели не задержитесь на денек?
— Некогда, товарищи, работа не ждет. Небось ледокол уже у Юшара… Кстати, как дела с заброской горючего? «Зверолов» уже зашел на Колгуев?
— До сих пор нет от него никаких известий.
— Это плохо, — задумчиво проговорил Клот. — Ну да ладно, утро вечера мудренее. Айда на берег, ребята.
Экипаж самолета перешел на катер.
На машине остались только запасные механики.
Постукивая мотором, катер быстро приближался к рассыпавшемуся по косогору редким бисером огней Архангельску.
Стоявший на руле повернулся к Клоту:
— Где приставать будем — против гостиницы?
— Нет-нет, нельзя ли выбросить меня у порта, мне нужно зайти на телеграф. А сами приставайте потом на Театральной.
— Зачем же вам беспокоиться, давайте телеграмму, мне домой как раз мимо телеграфа итти — заброшу, — предложил рулевой.
— Нет, ничего, не нужно. Я сам, — поспешно ответил Клот.
Слева на высоком откосе берега показалась белая башня портового управления. Под нею, у каменной стенки набережной, засерели бревна пристани.
Когда Клот выскочил из катера, бортмеханик Карп сделал движение последовать за ним. Клот заметил его движение.
— Вы куда?
— А с вами, на телеграф.
— Ни к чему, идите спать. Если вам нужно отправить телеграмму, давайте я сделаю.
— Ну ладно, пожалуй правда лучше будет скорее в койку, — охотно сказал Карп.
Клот махнул рукой, и катер отвалял. Вскоре стук его мотора потерялся вдали, заглушенный шорохами ночной реки.
Стал накрапывать дождь. Клот поднял воротник кожаного пальто и стал быстро подниматься на берег. Вдруг он вздрогнул: от стены портового управления отделилась темная фигура с торчащим из-за спины острием штыка. Фигура сделала несколько шагов наперерез Клоту. У летчика часто застучало в висках; мозг прорезала острая короткая мысль: «Уже?» Сквозь сетку дождя он ясно различил красноармейца, быстро идущего ему наперерез, и остановился. За несколько мгновений, понадобившихся красноармейцу для того чтобы подойти, в голове Клота пронеслась вереница быстрых сбивчивых мыслей. Заложенные в карманы пальто руки нервно сжимались и разжимались.
Красноармеец остановился против Клота и неуверенно произнес:
— Гражданин, одолжите спичку.
Эти обыкновенные слова не сразу проникли в сознание Клота. Красноармейцу пришлось повторить:
— Гражданин, а гражданин. Спичку прошу, ай не понял?
Дрожащими руками Клот нащупал а кармане коробок и протянул красноармейцу. Пока тот закуривал, пряча спичку от дождя в рукав шинели, Клот быстро пошел к городу.
— Эй, гражданин, спички-то возьми.
Но Клот уже не слыхал. Сжав губы, он быстро шагал к белеющему сквозь пелену дождя зданию почты.
По гулким железным ступеням с отполированными до блеска краями он быстро вбежал на второй этаж. Дежурная телеграфистка клевала носом над затрепанной книжкой и вздрогнула от нервного вопроса:
— Нет ли телеграммы до востребования на мое имя?
— А как ваша фамилия?
— Ах да… Чекалов, — уверенно произнес Клот.
Порывшись в затянутом железной сеткой шкапике, телеграфистка вынула депешу.
— Как фамилия-то?