Я ни черта не понимал, но иногда дальше видит тот, кто ничего не смыслит…
Мы выпили с Иваном Петровичем. Он плакал и все повторял: «Что будет? Что будет?» И я ответил: «Хорошо будет!» И он ушел, обидевшись, недопив, стуча костылем и даже не оглянувшись…
Она вышла двадцатого марта, в 17 часов, 14 минут. Вы можете проверить по календарю — это было точное время прихода весны. Как вам это понравится?
Она вышла внезапно, из-за красной кирпичной стены, и даже не удивилась, увидев меня. Ты права, ДЖИНН — она, видимо, со мной не расставалась.
Я поднял ее на руки, это было легко, она ничего не весила, и понес через Неву, через Литейный мост, через весь город, и весь город смотрел на нас.
ПИТЕР поднялся, подошел к ДЖИНН, осторожно поднял ее и понес по комнате.
ПИТЕР. Вот так.
ДЖИНН. Неси меня, Петя, неси. Через Неву, через мост, через весь город, донеси меня до Владимирского проспекта, где серый дом с балконом, опусти под высокой аркой, и я скажу тебе, стоя под ней, на мартовском солнце и сквозняке, под лязг трамвая и свист мальчишек, я скажу тебе, Петя: «Не покидай меня!» Ты помнишь эти слова?
ПИТЕР. До сих пор они скачут в моей башке, вместе с грохотом той улицы.
ДЖИНН. Не покидай меня, Петя…
ПИТЕР. Я никогда тебя не покину, никогда.
ДЖИНН рухнула на диван и закрыла веки.
И все трое долго и странно молчали.
Потом ДЖИНН раскрыла глаза.
ДЖИНН. Ну, а что потом? Что дальше?
ПИТЕР. Дальше? (оживляясь). Дальше мы будем кушать! Я умираю жрать! И Вася тоже! Мы устроим праздник живота! Что мы будем кушать, ДЖИНН? А? Что, если ты принесешь нам молочного поросенка на вертеле? Чтобы он брызгался и шипел и призывно звал?
ДЖИНН. Мы не едим свинину, Петя. Она груба и жирна. Она повышает холестерин, вызывает атеросклероз и способствует артрозу. Правда, Вася? Поэтому я приготовлю салат, где будут андивы — они нормализуют давление, авокадо — полное витамина С, соя, способствующая улучшению памяти и сельдерей, который способствует… Вася, я забыла, чему он способствует?..
РОЛАН. Мужской потенции!
ПИТЕР. Ага! Тогда побольше сельдерея! Да здравствует сельдерей!
ДЖИНН, рассмеявшись, скрывается на кухне.
ПИТЕР. Я рад за тебя, Вася! Ты, наверное, счастлив, как я когда-то.
РОЛАН. Примерно так.
ПИТЕР. Где ты ее нашел, расскажи мне.
РОЛАН. Тебе будет неинтересно.
ПИТЕР. Как это? Почему?
РОЛАН. Не было горбушек, белых ночей, Маркса и Екатерины с ее фаворитами. Это обычно и неинтересно.
ПИТЕР. Папа старый, но папа не идиот. Зачем делать из отца пожилого кретина? Налей-ка мне лучше вина.
РОЛАН берет бутылку и наливает.
ПИТЕР. После смерти я бы хотел превратиться в молодое вино. Чтобы веселить людей. Это очень важно, Вася, веселить людей и после смерти. Как ты считаешь, у нас есть такой шанс?
РОЛАН. Сначала надо превратиться в виноград.
ПИТЕР. Почему бы и нет. Я не спешу. Только я бы хотел расти где-нибудь в Ваад, на горе, с видом на озеро и на Альпы, — и чтобы мою лозу шевелил теплый ветер. И я превратился бы в «Сан-Сафрэн». Он приносит радость в сердце, «Сан-Сафрэн», как тебе нравится мое будущее, Вася?
РОЛАН. Я бы предпочел прошлое.
ПИТЕР. Когда-нибудь, лет через пять, в веселой компании, распивая «Сан-Сафрэн», вспомни обо мне.
РОЛАН. Хорошо, только лет через двадцать.
ПИТЕР. Идет. Я опять не тороплюсь. Я сяду со стаканчиком в руках, а ты мне расскажешь, как встретил ее…
РОЛАН. Это было в этих горах, в субботу, когда вся Швейцария на лыжах, в 11 часов, 12 минут… Ты видишь, я помню точное время, как и ты.
ПИТЕР. Это потому, что мы швейцарцы, Вася.
РОЛАН. Она была не в белом платье, а в белом комбинезоне, и ее розовый шарф развевался гордо, как флаг. Скорость ее была близка к сотне, и вот на этой скорости она сбила меня!
ПИТЕР. И ты потерял голову!
РОЛАН. Да.
ПИТЕР. И это был твой конец, Вася?
РОЛАН. И это был мой конец, папа!
ПИТЕР. Ты сделал меня счастливым, паршивец. Твой папа видит тебя без головы — и он счастлив. Спасибо, Вася! Мне как-то сейчас все будет легко. Я могу уйти…
РОЛАН. Куда?