«Ты убьёшь себя», – прошептал Ярмир в унисон с прерывающимся голосом Нейджи и в последний миг отвёл клинок. Жаль, он был так близок к победе…
Чёрная тень метнулась к Ярмиру. Он не защищался – лишь открыл объятия. «Умру как Андэль», – подумал Ярмир и рухнул, придавленный горячим телом. Вспыхнула острая боль в груди. Спину выгнула судорога. И Ярмир вдруг забыл, кто он.
Он чувствовал запёкшуюся на боку рану, промокшую от крови шерсть, чувствовал звериную ярость, удивление, досаду – кто-то слабый ворвался в его жизнь, принёс боль, и Ярмир не мог покончить с этим слабым, остановить его.
Он лежал беспомощный, погребенный под тяжестью звёздного неба, в груди не осталось воздуха. Он хотел быть далеко отсюда, но очередная судорога подбросила, заставила впустить внутрь черноту, пропитаться ею.
И он был заблудившейся мыслью, занесенной в незнакомый мир. Грезил свободой, мечтал открыть дверь тюрьмы, на которую когда-то согласился сам. Принимал тысячи обликов – мог обернуться зверем, человеком, камнем, ветром. Чужие личины. Чужая земля.
Осколки его звезды упали на континент, и вместе со звездой он раскололся на сотни частей. Ему нужно было время, нужна была сила. Но не хватало голоса – чтобы сказать, рук – чтобы взять, и ног – подойти поближе. Он начал играть с пространством – проникал в людские мысли, строил из обрывков образов дома, родные земли, разрушал, создавал заново. Это вызвало лишь страх. Раньше его не замечали, теперь – намеренно избегали.
А потом пришёл Брутвиг. Первый, кто сумел разглядеть его. Борьбы не было. Был договор. Брутвиг просил безраздельную власть над людьми. А взамен обещал лучших сынов континента. Он согласился. И взял у Брутвига ещё кое-что – сделал внутреннюю сущность кнежа своим внешним обликом. Остатки родной звезды обнесли высокими стенами. А его стали звать Зверем.
Первого зверя не видел никто. Но второй и третий, а потом двойники по всему континенту, уже обладали сильным смертоносным телом, вылепленным из страха и ярости дворянских сынов. Он пил юные жизни, жадно глотал знания и отдавал взамен то, что каждый заслуживал. Достойные выходили живыми, но оставляли свою силу и уносили частичку его самого. У слабых нечего было брать, кроме страха, – тех юношей он убивал, смакуя предсмертный ужас. Кто бы ни выиграл, Зверь выживал. Как можно убить то, чего нет? Чёрная тень большого хищника растворялась в пространстве замка – двойник исчезал до следующего героя.
Он был доволен и сыт. И начал забывать, как сюда попал. Сражения приносили неведомое раньше наслаждение. У него было непобедимое тело, он мог двигаться, чувствовать, жить. Мог всё, кроме одного – вырваться на волю. Тоска по родине стёрлась, осталась тупая боль запертого в клетку существа. Он гасил в себе эту боль. Ради чужой силы, в которой нуждался теперь больше, чем когда-то Брутвиг в его помощи.
Но однажды чужая сила отравила Зверя. Юноша в замке под Костэ сумел его ранить. Он сделал то, что не делал никто – перестал защищаться. Привыкший жить злобой, Зверь почувствовал себя неуютно и пропустил удар. Юноша оказался слишком хорош, и Зверь вдруг испугался за свою шкуру. Которой на самом деле не было.
Сейчас Зверь умирал. Продавленные ребра не давали дышать. Ему было гораздо хуже, чем под Костэ. Он сжился с хищным телом в одно. Стал слишком ранимым и слишком настоящим.
Выдох вырвался из груди вместе с криком. Ярмир напрягся, отчаянным рывком сбросил с себя полуживую тушу. Пошатываясь, поднялся на ноги, подобрал меч.
Голова гудела от чужих мыслей. Чужих ли? Сейчас он сомневался, что знает, кто он. Может, зверь. Может, человек. Или то существо со звёзд, что грезит о свободе.
Зверь лежал на боку, тяжело дышал. Осталась мелочь – занести меч и отрубить твари голову.
Зверь повернул морду, встретил его взгляд, как встречают удар клинка.
Ярмир так долго шел к этой победе. Бросил семью, которая его вырастила. Предал Маруше, которая его любила. Пожертвовал друзьями. Все силы и мысли отдавал зверю. Ради чего? Чтобы выйти из замка с клыкастой головой в руках и тем снискать расположение кнежа, которого презирает? Он был глупцом, он всё потерял, но прошлого не вернешь. Не зверь его сделал таким. Он сам. И он ещё может остаться человеком.
– Иди с миром, – Ярмир отошёл в сторону.
Зверь понял – в жёлтых глазах сверкнула благодарность. Он тяжело поднялся и, прихрамывая, шагнул в тень.
Ярмир долго стоял неподвижно. Не замечая, что дышать уже не больно. Не чувствуя, как перестаёт пульсировать бок. Не видя обнявшей его Нейджи. Не осознавая, что они в замке одни.
Очнулся он на открытой террасе – вершине башни. Далеко внизу пёстрой тканью раскинулся между холмов город Гота. А в небе потерянной звездой блестела яркая точка, поднимаясь всё выше и выше.
Он покрепче обнял Нейджу и улыбнулся – теперь Ярмир чувствовал себя по-настоящему свободным.
Он летел домой – к своим звездам. Человек в перевёрнутой башне смог дать ему то, что нужно.
Завтра все замки зверя разрушатся сами собой, и люди найдут там мёртвых существ, созданных злобой и страхом.
Он оставил всё, что взял. Кроме одного подарка – прощения.
«Всё идёт по плану…»
Сайт фантастика. рф
Во времена, когда все мечты человечества были исполнены, испуганный мужчина бежал по коридорам, судорожно озираясь назад. За шумом собственного дыхания было трудно разобрать шаги преследователя. Лишь длинная тень время от времени падала на стену очередного изгиба бесконечно петляющих футуристических катакомб.
Оказавшись в небольшом холле (благодаря металлическому полу и трубам тот напоминал машинное отделение старинного корабля) беглец сбавил шаг и обернулся.
Звонкие щелчки каблуков вознеслись над дребезжащим эхом. Мужчина усмехнулся и что-то пробормотал в передатчик, закреплённый на руке
Из-за нагромождений железных шкафов показалась невысокая фигура. Строгий серый костюм – пиджак с длинной юбкой, – а также лакированные туфли в тон чёрным волосам, производили впечатление деловой женщины. Глаза хранили ледяную серьёзность, не позволяя ни одной эмоции коснуться правильных черт её красивого лица.
– Ты меня не достанешь, сука! – крикнул мужчина, истерично усмехаясь. В подтверждение его словам тишину огласила дробь глухих шагов. Между беглецом и преследователем живой стеной выстроились люди в чёрных костюмах. Сверкнули бластеры. Хором щёлкнули предохранители.
Неуловимый кивок головы, и один из охранников улетел в сторону. Движение глаз, и второй, кувыркнувшись, впечатался в потолок. Женщина подняла руку. Шея следующего сломалась, будто у цыпленка. Миниатюрные пальцы сомкнулись, и очередного человека смяло, как лист бумаги. Продолжая производить изящные жесты, напоминающие взмахи дирижёра, женщина хладнокровно забирала жизнь за жизнью.
Плазма, выжигающая искрящиеся языки пламени из всего – от металла до камня, – не причиняла охотнице никакого вреда. Смертоносные. пылающие стрелы беззвучно исчезали, касаясь идеально выглаженной серой ткани.
Когда последний телохранитель разлетелся на бурые ошмётки, убийца перешагнула через труп и подошла к мужчине. От ужаса тот не мог пошевелиться, лишь сидел на полу у стены, разрисованной причудливыми узорами тёмно-красного цвета.
– Приказ: тотальная аннигиляция на квантовом уровне, – произнесла женщина, указав рукой на трясущегося от страха мужчину. Тот заслонял лицо пальцами, не желая наблюдать, как от стен отламываются бесформенные куски и, будто подхваченные ветром, устремляются в странный полёт.
Жестяные перегородки, обломки труб, клапана, шланги – они отрывались и медленно кружили по комнате. Створки шкафов падали на землю, и искрящиеся электронные платы, размахивая оборванными проводами, пускались в неторопливый вальс меж потолком и полом. Сотни, нет, тысячи деталей соединялись в новый механизм, опутывая её правую руку. Конечность женщины обросла нагромождениями железного мусора. Олово на раскаленных проводах сплавляло вырванные куски аппаратуры в самых сумасшедших комбинациях. При этом датчики, светодиоды и жидкокристаллические экраны тут же принимались перемигиваться зелёными огоньками, показывая, что этот ужасающий хаос функционирует исправно… и тут же скрывались под новой порцией блестящих обломков.
Это длилось целую вечность, до тех пор, пока указывающая на жертву рука окончательно не скрылась в недрах приспособления, превышающего любые мыслимые габариты. На глазах обречённого мужчины, искрясь, сварились последние узлы, сделанные из фермы, минуту назад подпиравшей потолок, и куска железной лавки. Небывалого размера пушка была завершена. Высотой и шириной ненамного меньше роста женщины, а длиной три-четыре метра, этот устрашающий механизм пришёл в движение. С шумом вращались маховики, странной мелодией переливались звуковые сигналы, а исполинские дула восьми стволов принялись наливаться пламенем и исторгать жар.
Вслед за криком всё озарил испепеляющий огонь.
Во времена, когда все мечты человечества были исполнены, появились новые – ещё более безрассудные.
Ученики старшей школы выстроились у экрана, украшенного самыми красивыми огоньками Вселенной. Учитель, сопровождающий их экскурсию, рассказывал о том, что огромная крепость из стекла и металла, чернеющая на фоне Млечного Пути, – деталь величайшей электростанции.
– Это «Звёздная Плотина». Вокруг ядра нашей галактики звёзды движутся с огромной скоростью. Вытянутый овал, который они образуют, называется «перемычкой». Они проносятся меж двух рукотворных крепостей – «Опор Звёздной Плотины», и возмущения электромагнитного поля рождают колоссальные запасы энергии. По беспроводным каналам она питает соседние звёздные системы. И вот сейчас «Опора» передвигается чуть ближе к «чёрной дыре», чтобы дать человечеству ещё больше энергии, восполнить увеличивающиеся потребности…
Зрелище завораживало. Дрожащие, прыгающие, мечущиеся искорки звёзд. Чёрные газопылевые облака, которые проносились мимо ядра и заслоняли его, будто песчаная буря, играющая солнечным светом. Космическая станция, называемая «Опорой», отображалась в стерео формате. Запись производилась с двух телескопов, расположенных в тысяче километров друг от друга, из-за чего всё казалось игрушечным, даже многотонная конструкция, летящая к центру Млечного Пути.
Но юноша, стоящий особняком, удивился совсем не тому, чему был должен.
Впервые за долгие годы к нему подошла самая красивая девушка в классе. Это показалось подозрительным, но он старался не подавать вида. Она почти беззвучно прошептала: