— Да здравствует Свободная Республика! Смерть тому-Братству! Да здравствует Барт!
Когда отряд пылил мимо кособоких хижин, к шествию присоединялись мужчины, женщины, дети — доходяги с выпирающими ребрами, раздутыми животами, глазами, обезумевшими от ненависти. Партизаны выбрались на центральную площадку, со всех сторон окруженные вконец обалдевшей деревенщиной.
— Убивать Братья! Убивать Киллеры! Да здравствует Свободная Республика! — пронзительно кричали сангриане.
Наслаждаясь варварским животным восторгом, Барт Фрейден пробился в центр толпы, взобрался на кем-то где-то добытую старую корзину. В течение одного пьянящего мгновения он позволял реву народа омывать его, потом взмахнул руками, жестом призывая к молчанию.
Вопли оборвались. Барт точно знал — уродцы теперь готовы на все. Созрели! Он мог прочесть это по их запавшим, окаймленным темными кругами глазам, по угрюмо сжатым губам. Он мог почуять это по одному только запаху их пота. Теперь они были с ним, ожидая услышать заветные слова. Рвущиеся сражаться, рвущиеся убивать. Барт встречал такие толпы и прежде. Но никогда еще толпа не была столь свирепой и дикой, никогда не горела таким желанием следовать за Вождем куда угодно, хоть прямиком в ад. Оковы распались. Плотину прорвало. Дерьмо попало в вентилятор.
— Да здравствует Свободная Республика! — крикнул Фрейден.
— Да здравствует Свободная Республика! — проревели ему в ответ.
— Они называют вас Животные! — вещал Барт. — Они убивают вас, пытают, едят вашу плоть! Теперь они готовятся пытать и убить всех Животных, каждое Животное на планете! Но вы не Животные, вы — люди! Люди! Люди! Теперь вы граждане Свободной Республики, и Свободная Республика защищает своих. Как мы поступим, когда Киллеры пытаются сделать нас рабами Братства, пока они изнуряют нас, доводя до смерти?
— Смерть тем-Киллеры! — голосили сангриане. — Убивать то-Братство!
— Правильно, смерть Киллерам! — развивал мысль Фрейден. — Но невооруженные, необученные, лишенные предводительства люди не могут нанести поражение армии солдат. Попытайтесь бороться с ними сами, и они растопчут вас, съедят заживо! Но есть Народная Армия, и она будет сражаться за вас. Те, кто хочет убивать Киллеров, пусть вступают в Народную Армию. Все остальные оставайтесь дома и выращивайте хлеб для себя и для своей Армии. И пока вы будете этим заниматься, помните — никакой помощи Киллерам или Братству. Когда придут Киллеры, рядом окажется и Народная Армия. Мы будем знать, что делать с Киллерами и с предателями тоже! Вскоре потребуется целая армия Киллеров, чтобы отважиться вступить в эту область, — но они не смогут собрать целую армию для одного района, потому что мы нападем на них и в следующем районе, и в том, что лежит за ним. Всю дорогу до самого Сада! Мы будем нападать на них повсюду! Мы будем убивать их и морить голодом. А потом, когда вся страна будет нашей, мы войдем в Сад великой армией и достанем Братьев, достанем самого Пророка. Мы…
— Смерть тому-Пророк! Смерть те-Братья! Смерть те-Киллеры! Убей! Убей! Убей! — Последние слова Барта утонули в жутком реве. Сангриане, завывая, свирепо требовали крови. Фрейден понял, что невозможно остановить их, тем более — перекричать. Сейчас они неподконтрольны, только вкус крови смог бы насытить их. «Хорошо, я пущу для вас кровушки! Убью двух птиц одним камнем. После этого черта с два вы вернете Жуков в рабство».
Барт сложил ладони рупором и крикнул во всю глотку:
— Жуки работают на Братство! Убивайте Жуков! Убивайте Жуков!
Он дал знак волонтерам, спрыгнул с корзины и повел завывающую толпу к подножию Жуковейника — огромного холма из высушенной солнцем глины. Там и тут из темных нор выглядывали Жуки. Солдаты подняли пальбу по зеленым тварям. Одного или двух они подстрелили, но остальные попрятались и затаились в недрах глиняного истукана.
Фрейден выстроил партизан так, что кольцо винтовок охватило Жуковейник.
— Огня! — приказал Барт толпе позади. — Несите факелы, солому, дерево. Мы выкурим их оттуда!
Через пару минут к норам подтащили факелы. Пучки соломы и щепок подожгли и пропихнули внутрь. Минут через пять, пока толпа завывала, размахивала факелами, ножами, грубыми деревянными дубинками, из Жуковейника повалил дым.
И тут неожиданно, подобно муравьям, ошалело удирающим из разоренного муравейника, Жуки сыпанули наружу. Толпа загудела, раздались проклятия, голытьба стала напирать на кольцо солдат. Партизаны вновь открыли бешеную стрельбу, и огромные зеленые насекомые, разбрызгивая липкую сукровицу, покатились по крутому склону Жуковейника. Они падали вниз целыми гроздьями, но по-прежнему лезли наружу десятками, ползли из дымящихся нор, выталкивая клешнями тлеющие головешки и солому.
Солдаты лупили, не жалея патронов, но Жуков оказалось чересчур много и они выскакивали наружу слишком быстро. Даже после того как хитиновые трупы дюжинами валились к подножию Жуковейника, оставляя за собой ручьи зеленой жижи, некоторые из насекомых ухитрились прорваться сквозь строй солдат и угодили прямо в толпу деревенщины.
Барт мрачно сознавал, что дело устроилось самым наилучшим образом. Однако желудок чуть не вывернуло наизнанку, когда Фрейден увидел картину лютой бойни. Не имея возможности рассчитаться сейчас с Братьями или Киллерами, толпа обратила свою отчаянную ярость на беспомощных, немых антропоидов. Стайка Жуков исчезла из поля зрения Фрейдена в бурлящем водовороте толпы. Как ветви дерева под циркулярной пилой… Дальнейшее воспринималось лишь фрагментарно. Здесь — перемазанные зеленым руки на мгновенье высоко подняли Жука. Из дергающегося тела кто-то вырывал конечности; потом его опять рванули вниз, размозжили, разодрали на части… Оторванная зеленая голова, разбрызгивая сукровицу, прыгала над толпой, словно в некоем гротескном волейболе… Мелькали скользкие хитиновые пластины… Десятки босых ступней топтали пульсирующие внутренности…
Повернувшись спиной к жуткому спектаклю, Фрейден собрал вокруг себя пятерых волонтеров, взобрался по крутому склону Жуковейника, встал на вершине и посмотрел вниз, на бурливший у него под ногами адский балаган.
«Господи, — думал он оцепенело, глядя, как сангриане убивают последних Жуков, расчленяют трупы в слепом бешенстве, — ведь это только Жуки! А если б это были Киллеры? Или Братья?»
Наконец последний зеленый труп разорван на части. Животные ждали: вдруг еще кто-нибудь вылезет. Но когда никто больше не появился, сангриане разглядели наконец Фрейдена, стоящего высоко над ними. Подняв вверх глаза, безумцы затянули:
— Барт! Барт! Да здравствует Барт! Барт! Барт!
Стаккато их воплей, подобно пулеметной очереди, эхом отскочило от Жуковейника. Фрейден взирал вниз, на неистово поющих сангриан, на утоптанную землю, на тлеющие головни отброшенных за ненадобностью факелов, на все то, что сотворил звук его голоса.
— Барт! Барт! Барт!
Он мог почувствовать поднимающиеся к нему вверх горячие пульсирующие волны: жажда крови, потребность убивать, желание сражаться, следовать за Вождем. Три столетия пыток, преследований и безысходности, о которых можно лишь догадываться, прорвались наконец и хлынули, как пенящийся фонтан нефти, пробитый в темной полости глубоко под землей. А Барт — факел, он воспламенит этот бьющий черный поток, превратит его в огненное копье и спалит поганое Братство.
Он наконец освободил демона, выпустил джинна из бутылки, и теперь должен управлять могучим существом, подчинить его своей воле, оседлать и вознестись на нем к вершине.
— Барт! Барт! Барт!
Он почувствовал, как мощь, поднимаясь, вливается в него, наполняет мозг, согревает мускулы, зажигает душу. «Веди, — требовали, казалось, поющие сангриане. — Веди, и мы пойдем за тобой».
Фрейден поднял руки высоко над головой.
Он начал говорить со своим народом.
С вершины холма, на который вскарабкался Барт, большая колонна Киллеров, меж высокой травы и одиночными кущами деревьев, в узкой долине внизу, казалась армией черных муравьев.
«Ей-ей, муравьи на марше, — думал Фрейден. — Их невозможно сосчитать, их можно только разглядывать». Впрочем, из донесений разведчиков он знал, что около трехсот пятидесяти Киллеров продвигались теперь к небольшому участку джунглей, где с двумя сотнями бойцов поджидал в засаде Вильям.
Сравнение с муравьями — отнюдь не праздная игра ума! Киллеры — солдаты от рождения, они воспитаны для войны. Подобно армии муравьев, они жили за счет местности. Совсем как у муравьев, их неистовый плотоядный инстинкт требовал мяса — и мяса в больших количествах.
В данном случае — мясных Животных. «Киллеры съели не так уж много за последние две недели, — размышлял Фрейден. — Они явились сюда сражаться, мимоходом подчищая провизию за чужой счет. И то и другое у них замечательным образом не получилось».
Классическое начало второго этапа партизанской войны! Хитро закрученная роль первой стадии состояла в том, что ублюдки-Братья не распознали, как в дверь постучалась война.
Если б Моро прислал сюда армаду Киллеров до того, как все Жуки в районе были истреблены, когда «Народная Армия» состояла всего из сотни тупорылых героиновых Тыкв, Пророк и в самом деле без хлопот смог бы раздавить мятеж. Но жирный дегенерат по уши вляпался в сумасшедший погром, к тому же вообще был весьма глупым и самодовольным, чтоб свести воедино все сведения о разрозненных засадах и о нескольких разграбленных усадьбах. Даже шесть недель назад, после того как Революция стала набирать обороты и район из шести бывших поместий превратился во враждебный Братству, тысяча черных убийц задушила бы восстание в зародыше.
Теперь же посланных Киллеров явно маловато, и появились они слишком поздно. Ирония заключалась в том, что единственная вещь, заставившая в конце концов Моро пошевелить своей толстой задницей, была одновременно и тем, что обрекало его вторжение на провал: Киллеры, тремя колоннами вступившие в область, являлись уже захватчиками, а не блюстителями порядка. Больше месяца этот маленький район стал de facto[6] территорией Свободной Республики. Редкие патрули Киллеров моментально истреблялись. Моро не получал отсюда ни жертв, ни мясных Животных, шесть поместий уничтожены, местные Братья и их подручные — наструганы мелкими ломтями. Моро уступал район Свободной Республике постепенно, по частям, и только когда он полностью был потерян, Пророк Боли оказался перед фактом совершившейся у него под носом Революции.
Поэтому, прежде чем прибыла карательная экспедиция, первый этап уже завершился — Народная Армия осуществляла эффективный контроль над районом, обладала поддержкой населения, имела запас трофейного оружия и боеприпасов. Киллеры прибыли как раз к началу второго этапа, им теперь светило капитально получить по соплям.
Фрейден наблюдал, как передовой клин Киллеров залезает в чащу. Барт напрягся. Как только половина авангарда окажется в джунглях, Вильям и его парни откроют огонь, подстрелят пяток-другой врагов, затем отступят и устроят новую засаду. Тактика стопроцентная: выпад — отход, выпад — отход. Подобным образом они покусывали противника в течение двух последних недель…
Две недели назад соединение в две тысячи Киллеров подошло к границам района и разбило лагерь, оставив половину отряда на его охрану. Затем другая тысяча, разбившись на три колонны, вступила на мятежную территорию. Стратегия Киллеров казалась здравой даже Вильяму. Плешивый вояка стенал и вздыхал, раздувая до небес факт, будто тысяча черных бестий легко одолеют три тысячи партизан. Посему ни о каком лобовом сражении не может быть и речи!
Забавно читать куцые мыслишки Моро… Кабан полагает, что загнал партизан в тупик! Ведь мятежный район граничит с горами, и дороги к отступлению нет. Три колонны Киллеров продвигаются вперед к горам, отлавливая по пути всех мятежников и мясных Животных, живя за счет этих земель и снабжая оставшийся в тылу неприступный базовый лагерь… Партизаны будут отступать, пока не упрутся в скалы, где их истребят. Или же попытаются стянуть все свои силы и атаковать одну из колонн, рассчитывая на то, что локальное превосходство сил позволит прорваться. В этом случае две другие колонны сойдутся в точке нападения и разгромят Народную Армию в пух и прах. Так или иначе, партизаны обречены.
Но недоумок-Жиртрест прошляпил третью возможность!