— Может, ты и не захочешь меня больше целовать, когда выслушаешь.
Она принесла два стакана виски с содовой, протянула ему один и села напротив.
— Говори. Не напускай таинственности.
— А я и не хочу. Просто мне… в общем, трудно начать.
Она смущенно улыбнулась.
— Честно говоря, я уже выпила до твоего прихода. Для храбрости.
— У-у… Дело, кажется, действительно серьезное.
— Да.
Наверное, Грэйтхед развелся с женой, подумал Кнут. И сейчас она скажет, что между нами все кончено. Что она выходит замуж, и он, Кнут, ей больше не нужен. На него нахлынуло ощущение пустоты. Разум тщетно пытался бороться с ним, говоря — ну и что? Ведь ты знал, что этим кончится. Она не одна на белом свете. Пусть она лучше, чем остальные. Ничего, ты переживешь…
— Кнут?
— Я здесь.
Она повертела в пальцах стакан и сделала глоток. Посмотрела на него, покраснела и отвела взгляд.
— Однажды ты предложил мне выйти за тебя замуж. Ты говорил серьезно?
Серьезно ли он говорил тогда! Он зспомнил, как она тогда ушла от ответа. Считай, что отказала.
— Разумеется, я говорил серьезно.
— Ну, тогда… — Она глубоко вздохнула. — Тогда слушай ответ. Да.
— Почему? Почему ты говоришь это сейчас, когда прошло столько времени?
— Выходит, ты говорил не всерьез.
Она склонила голову.
Кнут встал.
— Черт меня подери! Разумеется, я не шутил. Мне только хотелось бы знать, почему тогда ты мне отказала, а теперь-соглашаешься. Что, между тобою и Грэйт-хедом все кончено?
Эти его слова, казалось, эхом отозвались в тишине. Он никогда раньше не говорил про их отношения с Грэйт-хедом.
— Мне почти тридцать. Я хочу, чтобы у меня было в жизни что-то свое, общее с кем-то, пока еще не поздно. Я поняла, что ты — тот человек, с которым я больше всего на свете хочу иметь это общее. Вот и все объяснение. Только и всего.
Губы ее задрожали. Она отвернулась.
— Господи! Разве я думала когда, что буду упрашивать мужчину жениться на мне…
Надо решаться. Прямо сейчас, не сходя с места. Хочу ли я жениться? И жениться именно на ней? Она сказала, что ей почти тридцать. Ну, а ему уже тридцать три. Десять лет назад он любил приволокнуться за девушками. Потом — все реже и реже. Они стали навевать скуку. Когда-то у него был уютный дом. Там жили его отец, жена Барбара и дочка Ким. Теперь в этом доме тихо, и живет в нем один стареющий сыщик с постаревшим уже котом по имени Мастер…
— Бренда, — спросил Кнут мягко, — скажи, ты не могла бы выйти за меня замуж?
Бренда взглянула на него и глаза ее просветлели. Она улыбнулась и протянула к нему руки.
— Да, Кнут. Могла бы.
Ки повесил трубку телефона-автомата.
— Никто не отвечает.
Снаружи к ним в будку заглядывал Мак.
— Ее нет дома, — объяснила я ему, открывая дверь. — Пошли. Посетим фирму «ГК — одежда для спорта». Может быть, там повезет больше.
— Будем надеяться. Двоюродный брат одолжил мне машину только на сегодня.
— Слава богу, — сказала я, занятая своими мыслями.
— Что это значит? — Мак посмотрел на меня укоризненно.
— Только то, что ты поразительный шофер. Но ничего, не беспокойся. Я вынесу все.
— Будешь тут поразительным, если приходится ездить по Бостону, — сказал Ки, распахивая передо мной дверцу.
— Надо бы мне тоже завести права, — заметила я и закрыла глаза, когда Мак со скрежетом включил передачу. Теперь держись! Если только все духи всех наших предков будут оберегать нас, мы, может, и доедем в целости, куда едем.
«ГК — одежда для спорта» помещалась в большом здании на Атлантик-авеню. Огромные витрины на первом этаже были довольно грязными, и несколько спортивных костюмов, неумело натянутых на видавшие виды манекены, никак не соблазняли меня купить что-то из продукции этой богоспасаемой фирмы. Мы вошли. За столами и прилавками мужчины, разбившись на группки, увлеченно обсуждали макси-юбки, блузочки с поясом, а также проблему отправки двух дюжин экземпляров модели индекс 1111—826 «ф» в город Бобалузу.
— Что вы хотели? — У дамы, ведавшей приемом посетителей, на голове была наверчена целая Вавилонская башня, обильно спрыснутая лаком, чтобы не развалилась.
Я доверительно наклонилась к ней:
— Вы знали Лотус Кон?
В глазах ее не отразилось ни малейшего движения мысли.