Он решил взять инициативу на себя.
— Знаешь, я предлагаю сделать наш разговор как можно менее болезненным для нас обоих…
— Да, конечно. — Она слабо улыбнулась.
— Бесполезно скрывать, что между нами существовали пусть и короткие, но все-таки очень нежные отношения. Мы любили друг друга… — продолжал он. — И поэтому сейчас нам, конечно, несколько неловко. Но так не должно быть, Меган…
— Ты прав, Ник, но…
— Не перебивай меня, пожалуйста. За этим я и позвонил тебе. У нас есть возможность выяснить все раз и навсегда. Прошлого не вычеркнешь, что было, то было, но ведь оно больше никогда не вернется… а нам придется довольно часто общаться по работе, и для этого просто необходимо побороть сковывающие нас стеснение и обиду.
— Знаешь, я уже никогда не смогу относиться к тебе как к обычному знакомому, — призналась Меган.
— Я прекрасно понимаю, что сегодня нам не удастся решить все наши проблемы, поэтому приглашаю тебя и Уильяма в свое загородное поместье, в Ноттингем. Там очень красиво и спокойно.
— Ты это серьезно? — Меган побледнела.
— Конечно. Так что? Ты согласна?
— Я…
В эту секунду раздался спасительный звонок мобильного телефона Меган. Это была Фелисити… с очень неприятными новостями.
— Прости, мне надо бежать, — извинилась Меган перед Николасом. — У Уильяма сильный жар…
— Он болен? Надеюсь, ничего серьезного? — с тревогой в голосе спросил Николас.
— Обычная простуда, — успокоила его Меган. — Здешний климат, знаешь ли… Но сейчас ему очень нужна материнская забота, и я должна быть рядом…
Николас кивнул, оставил на столе несколько банкнот и поднялся:
— Я отвезу тебя домой. Моя машина за углом.
— Ну, что ты, Ник! — вскакивая, возразила она. — Я прекрасно доберусь на метро, тут недалеко…
— Мне все равно, как близко ты живешь, — отрезал он, доставая ключи от машины. — Я знаю одно: на машине мы доберемся вдвое быстрее. Пошли!
И, взяв Меган за руку, он решительно направился к выходу.
— Но я не хочу тебя утруждать, Николас, — сделала Меган последнюю попытку.
— Пустяки! — отмахнулся он.
Нет, ей совсем не хотелось быть ему чем-то обязанной! Она извернулась и высвободила руку:
— Честное слово, Николас, это, действительно, не так неотложно!
— Успокойся, Меган, я все равно должен еще кое с кем встретиться, и мне как раз по дороге…
Он не хотел ее обижать, однако Меган нахмурилась. Николас собрался было извиниться, но передумал: если эта бестактность убедит ее, что он не питает к ней прежних чувств, что ж — игра стоит свеч! Он поклялся самому себе, что никогда больше не откроет сердце для боли, и хотел, чтобы она поняла это и… приняла.
Так, значит, у него еще одна встреча! Пылая от возмущения, Меган села на переднее сиденье «ягуара». Придется вытерпеть эту пытку — остаться с ним наедине в замкнутом пространстве салона.
Пока они ехали, она вспоминала разговор с Фелисити. Та сказала, что у Уильяма жар, но ничего не болит, что он с аппетитом съел гамбургер и сейчас играет в компьютерные игры. Из этих слов Меган сделала вывод, что у него обыкновенная простуда. Кроме того, Вилли впервые за десять лет оказался в другой стране, в другом климате… да еще этот длительный перелет…
В любом случае, ей надо быть рядом с сыном, пока он не привыкнет к новой обстановке, а разговор с Николасом подождет.
Николас какое-то время молчал, а потом вдруг спросил:
— Ты собираешься вызвать врача?
Она рискнула посмотреть ему в лицо и почувствовала знакомое волнение. Ну почему его взгляд до сих пор пробуждает в ней бурю эмоций?! Пряча глаза, Меган взглянула на часы:
— Сейчас девять, а значит, все медицинские учреждения, кроме круглосуточных аптек, уже закрыты…
— Если ты хочешь, чтобы мальчика осмотрел доктор, он его осмотрит, обещаю, — уверенно сказал Николас.
— У тебя свой личный доктор, горничная, адвокат и повар? — ехидно заметила она и тут же пожалела о своих словах.
— Скажи, Меган, почему ты ведешь себя, как обиженный ребенок?
— Вовсе нет!
Николас усмехнулся каким-то своим мыслям.
— Что?! — возмутилась она.
— Ты обиделась. Ты всегда обижалась на меня по пустякам. Интересно только, почему? Я нормальный человек, у меня есть чувства, и я имею право воспользоваться частью своих привилегий, чтобы помочь твоему сыну… Так чего ты злишься?
— Я не злюсь, — возразила она, хотя в голосе еще звучали нотки недовольства. — Напротив, я очень ценю твою заботу.
— Надеюсь…
— Поверь, это так. Я просто не хочу зависеть от кого бы то ни было. Особенно в вопросах, касающихся моего сына.
Последние слова прозвучали почти грубо.