Обращаясь к хозяину кабинета, Константин пояснил:
— С помощью телепатии принять смех можно, но передать его другому лицу не представляется возможным… К слову сказать, улыбку, как и любое другое выражение эмоций с помощью мимики, невозможно поймать даже телепатически.
Но вернемся к нашей теме. Хорошо зная полковника, могу подтвердить его уникальную способность руководить несколькими операциями одновременно. От него можно ожидать любого фортеля! Надо быть начеку. На вашем месте я бы на всякий случай усилил охрану мест, которые посещает Президент.
— Уже усилили. И дополнительными постами, и, как ни странно, обученными котами. Раз в этом деле замешаны крысы, не будет лишним применить и котов! Их специально натаскивали на специфический запах крыс полковника. На данный момент никого не обнаружили.
— А ультразвуковые генераторы на входах в подземные коммуникации выставили?
Крысы не переносят продолжительного воздействия высоких частот.
— Пока нет. О такой защите мы думали, но сочли это преждевременной мерой… сейчас исправим.
Подняв телефонную трубку, хозяин кабинета отрывисто отдал распоряжение установить заранее подготовленное оборудование. Срочно.
— Большое спасибо, Константин. Теперь мы можем чувствовать себя гораздо безопаснее.
В дверях возникла девушка с прекрасной фигурой, но с обеспокоенным личиком.
Хозяин напомнил:
— Я же просил… Я для всех занят.
— Президент! — только и смогла вымолвить секретарь.
Президент вошел быстро, уверенной и в то же время мягкой поступью.
— Доброе утро, господа! Прервать вашу беседу меня вынудила весьма важная причина. По каналу специальной связи только что поступило трагическое сообщение: скончался премьер-министр правительства Италии. Говорится, что смерть наступила по причине сердечной недостаточности… что крайне подозрительно, если учесть, что прежде на сердце премьер-министр никогда не жаловался.
Если же принять во внимание здоровый образ жизни, который он вел, и его отнюдь не преклонный возраст, эта внезапная выглядит более чем странной. Впрочем, пока что к заключению, сделанному консилиумом врачей, добавить нечего. Проводится экспертиза.
Однако я более чем уверен, что ничего особенного найдено не будет. Это уже четвертая смерть глав государств, и ребенку понятно, что все это убийства, совершенные неизвестным пока способом! Не стану кривить душой, мне лично умирать пока как-то не очень хочется.
У меня жена, дети… Я представляю в общих чертах, чего добиваются те, кто стоит за этими убийствами… Они хотят, чтобы мы сдались и отказались от проведения политики объединения и создания мирового правительства.
Разумеется, я могу подать в отставку, но это будет расценено не иначе как трусость! И вполне справедливо. Но, повторяю, у меня дети…
Константин не выдержал и высказался:
— У президента Джона Кеннеди тоже были и жена, и дети! И он тоже хотел жить! Но он погиб, погиб во имя завоеваний демократии!
— Вы несколько заблуждаетесь. Да, его смерть была неожиданной… для всех, кроме убийц! Джон Кеннеди и не предполагал, что та поездка в Даллас окажется для него последней, он пребывал в счастливом неведении… Мне же приходится жить в ожидании покушения день за днем, и поверьте, это весьма неприятно, если не сказать больше…
— Но ведь вас избрал народ, который верит в вас безгранично!
— Народ меня избрал руководить страной, а не умирать!
— Наверное, народ верит, что можно и умереть за страну и за народ, если это необходимо… Впрочем, вы правы. Глупая смерть — она и есть глупая смерть.
— Смерть всегда глупа для тех, кто еще не умер, но лишь до того момента, когда приходит их собственная смерть… Давайте не будем о грустном. На подобные темы я предпочитаю не только не говорить, но и не думать. Приходится.
Я только что направил соболезнования итальянскому правительству и народу. Представляю, как завтра… вернее, уже сегодня… запестрит яркими заголовками вся мировая пресса. Пять смертей глав государств подряд!
Как тут не поддаться панике? В такой ситуации не просто страх поднимается из глубин подсознания, — древнейший инстинкт самосохранения! Его-то уж точно трудно игнорировать… У меня к вам, молодой человек, будет чисто практический вопрос. Есть ли смысл спасать то, что находится там, под землей?
Никакое оборудование, естественно, не в счет. Его всегда можно восстановить, чего не скажешь о жизнях человеческих. Вопрос отнюдь не праздный. Принимая во внимание, что данная операция имеет исключительно военный характер, я, как Главнокомандующий, отдал приказ заминировать это… иначе, как логовом, назвать его не могу!.. заминировать и взорвать. Другого выхода я не вижу. Команду на подрыв я до сих пор отдать не решался лишь потому, что могут пострадать — и наверняка пострадают — невинные люди… Но сегодняшнее печальное известие развеяло все мои сомнения. Взрывать необходимо. Не оттягивая, не мешкая ни секунды. Желал бы услышать ваше мнение по поводу судьбы мятежного полковника, его своры, а также всего подземного комплекса в целом.
— Господин Президент! Я не вправе давать вам советы, но, как гражданин, хотел бы напомнить одну из статей нашей Конституции, где сказано, что основной ценностью государства есть его народ и каждый человек в отдельности.
Государство (в лице народно избранного президента) обязано заботиться о здоровье и жизненных условиях каждого члена общества, не говоря уже о сохранности его жизни. Поэтому никакие обстоятельства не могут позволить пренебречь этим правом каждого на жизнь!
Там, в подземном комплексе, находятся люди, среди которых — и мой друг, очень талантливый ученый, который как раз в это самое время пытается вместе со своими единомышленниками разрушить планы полковника. Именно в эти минуты начинается решающее сражение добра и зла. И я прошу вас отложить операцию уничтожения объекта ровно на сутки. Я сам попытаюсь проникнуть туда через известные мне проходы.
— Ну что же… очень патриотично. И все-таки, мне кажется, там, где вопрос касается применения военной силы, лучше обратиться к профессионалам. У нас есть прекрасно обученные войска специального назначения…
— Минуточку! Почему же они тогда до сих пор не выкурили полковника оттуда? Раз они так прекрасно подготовлены?
— Ваша правда… Попытки захвата мятежников предпринимались неоднократно, но потери оказались неоправданно велики. Поэтому было принято решение уничтожить противника иным способом. Мне кажется, это разумно.
— Возможно, разумно с точки зрения военной стратегии, но негуманно по отношению к тем, кто заточен в подземелье! Не по своей воле, между прочим.
— Полагаю, дискуссия закончена! Мой рабочий день начался, у меня масса запланированных дел на сегодня. А вам, молодой человек, доверенной мне властью даю сутки!
Но рекомендую туда лично не соваться! Все вопросы согласуете с Всеволодом Карловичем. Он в курсе всех дел. Знает все досконально!
Бросив при этих словах взгляд на хозяина кабинета, Президент добавил:
— Удачи, господа. Прощаюсь с вами до шести ноль-ноль завтрашнего утра.
Когда Александр прыгнул в пробитую зарядом взрывчатки яму, ему, говоря по правде, было страшновато, но на рефлексии времени не оставалось — он уже очутился внизу, на груде камней, его кто-то подхватил, помог удержать равновесие.
Незнакомец улыбнулся сквозь усы похлопал лапой Александра по спине и, пожелав удачи, побежал догонять товарищей. Отряхнувшись, Александр включил фонарь. Луч света четким конусом из-за взвешенной в воздухе пыли выхватил из темноты часть чужой лаборатории, вернее, то, что от нее осталось. Сквозь оседающую пыль была видна дальняя стен и зияющий чернотой проем огромной двери. Оттуда доносились голоса.
Ага, стало быть, мне туда, за народом. Надо поспешать, пока там, наверху, не очухались. Все же нам удалось ускользнуть у полковника из-под носа, мы наказали его за самоуверенность, и это славно!
Догнав арьергард повстанцев, он спросил: