Нет, ну, правда, зачем Наоми выпускать на волю убийцу, который не скрывает, кем и чем он является? Ведь такой же, как он, однажды жестоко убил её.
«Вернись к ней», — услышал он шёпот в своих мыслях. Вернуться? И что потом? Ему никогда не приходилось утешать обиженную женщину. Он не был Мёрдоком, и красноречием никогда не блистал.
И почему она вообще должна захотеть иметь с ним дело, после всего, что он ей наговорил? Он был так чертовски груб. Конрад вспомнил, как пожелал ей гореть в аду, а она в ответ лишь прошептала, что давно уже там.
Конрад сжал виски. «Да что со мной такое?»
Все восемьдесят лет её загробной жизни действительно были сущим адом, а затем ещё явился безумный вампир и принялся крушить её дом и ломать стены кулаками. А ведь ей пришлось страдать и до того, как она стала привидением. Подонок, убивший её, позаботился об этом. Этот Робишо не просто вонзил нож ей в грудь и отшатнулся в ужасе о того, что наделал. Подлец не выпускал рукоять из рук и садистки провернул клинок в груди.
И Конрад даже не мог запытать этого ублюдка до смерти.
Вампир распахнул глаза. Его осенило. У него не было возможности убить Робишо, но вместо этого он мог осквернить его могилу.
И конечно, это бы порадовало Наоми, поэтому она должна узнать о том, что он сделал. Так что ему придётся вернуться, хотя бы для того, чтобы рассказать ей об этом.
На душе у Роса слегка потеплело, и находиться на этом собрании сделалось чуть более сносным.
Одно из зеркал Наоми выгнулось, сделавшись гибким и тягучим. Наоми даже рот приоткрыла от изумления. Потом из зеркала вылетел портфель и с глухим шлепком приземлился на пол студии. Вслед за портфелем появились руки, раздвинули зеркальную поверхность, словно занавески, и из образовавшегося проёма выползла, сияя улыбкой, симпатичная рыжеволосая девушка. За ней последовала прекрасная брюнетка таинственного вида с завораживающими золотистыми глазами… и заострёнными ушками. Как только обе шагнули в комнату, зеркало за ними сомкнулось, закрываясь.
— Я Мари МакРив, — сообщила рыжеволосая и, ткнув большим пальцем в сторону подруги, добавила: — А это Никс Всезнающая. Она валькирия.
Наоми встряхнулась, пытаясь прийти в себя от удивления, и поздоровалась:
— Очень рада познакомится с вами обеими, — затем, обернулась к брюнетке: — Никс? Я знаю несколько людей, которые ищут тебя.
— Меня всегда кто-то ищет, моя юная лапушка, — вздохнула Никс, подышала на свои ногти, похожие на изящные, элегантные коготки, и принялась полировать их. — Ну как ты себя чувствуешь рядом со всеми этими зеркалами? — обратилась она к Мари.
— Ничего, терпимо, — вздохнула Марикета.
— Мари — зеркальная ведьма, — объяснила Никс. — Она использует зеркала для заклинаний и чтобы путешествовать из одного места в другое.
— Однако, — продолжила Мари, — во мне живёт невыносимая тяга к зеркалам, из-за которой я могу себя зачаровать, если не буду осторожна. Так что я не могу с ними жить, но и без них не получается, — Мари обернулась и, оглядевшись по сторонам, восхищённо воскликнула: — Ух ты, какая комната!
Наоми заметила на спине ведьмы бумажку с надписью: «Я сплю с упырями».
— О, милая, — Наоми смущённо показала на записку. — Мари, у тебя…
Марикета ощупала спину и сорвала записку.
— Чёртова Реджин, — скомкав бумажку, Мари послала Никс яростный взгляд. — Когда Люсия возвращается? Я уже не справляюсь с Реджи одна.
Никс пожала плечами:
— Не волнуйся. О Реджи я уже позаботилась. А Люсия Ветреная, эта отщепенка валькирия-лучница и персональная карающая Немезида Реджин, появится в четверть пятого в пятницу.
Марикета облегчённо вздохнула.
— Классная штука — этот твой дар предвидения. Если бы мои способности в этой сфере соответствовали хоть толике твоих.
— Тут не нужно быть провидицей. Это я купила Вертихвостке билет на самолёт. Она прилетит первым классом из Новой Зеландии. Реджин, конечно, придёт в ярость из-за нашего предательства, но иногда, чтобы творить добро, приходится быть жестоким.
— Не перестаю восхищаться твоей мудростью, — сказала Мари и снова обернулась к абсолютно ошеломлённой Наоми.
— Как так получается, что вы обе можете видеть привидений? — спросила Наоми.
— Это потому что я ведьма, — пояснила Мари, — а она — чертовски древняя и могущественная.
— Такая старая, что впору делать углеродный анализ, — согласилась Никс. — И такая могущественная, что уже подумываю заказать себе бейджик полубогини.
Никс не казалась Наоми хоть на день старше Мари, но что она в этом понимала?
— Кто-нибудь из вас может объяснить мне, как я стала привидением?
Мари замотала головой:
— Никто точно этого не знает, но я слышала, что порой встречаются души, которые слишком сильны, чтобы перейти в другой мир, даже после смерти. О, и, как правило, эти души что-то очень крепко держит в мире живых, как якорь.
— Якорь?
— Ну да. Если ты умерла в месте, которое очень любила или которое имело для тебя какое-то особое значение, тогда это место не отпустит тебя.
Наоми любила Эланкур. Имение было единственной стабильной и надёжной вещью в её жизни. Здесь она хотела пустить корни и смотреть, как её дети станут играть в саду. Здесь она хотела постареть с тем, кого полюбила бы.
Почему-то, когда она представила себе это, перед мысленным взором всплыло лицо Конрада.
— Ну, и чем ты тут занимаешься, когда тебе хочется развлечься? — поинтересовалась Мари.
— Развлечься? Хм, читаю газету. И… о, иногда здесь заводятся кошки. А ещё на зиму в дом перебирается семейство нутрий. Они так забавно резвятся, я могу часами за ними наблюдать, — Наоми нахмурилась. — Откровенно говоря, я часами так и делаю.
Мари послала Никс выразительный взгляд:
— Бонс, мы прибыли вовремя!
— Само собой, Джим, — отозвалась Никс скучающим голосом.
«Бонс? Джим?»