А лось, получив ноги лисы, ростом стал совсем маленький. В траве спрятался, радуется:
— Вот теперь хорошо мне. Никто меня издалека не увидит!
Стал он потихоньку на лисьих лапках передвигаться. Устал быстро. Устал и проголодался. По привычке голову поднял, чтобы молодыми побегами да листьями голод утолить. Губами шлёпает, а веток достать не может: ноги-то коротки!
Вздохнул лось:
— Эх, напрасно я обменялся ногами! Такие хорошие у меня ноги были: высокие да крепкие! Не то что эти дрянные лапки! Пропаду я теперь совсем с голоду…
И заплакал лось.
Вдруг слышит он: кто-то по тайге летит, напрямик ломится. Сучья да валежник трещат. Кинулся лось бежать. А куда ему на маленьких лисьих лапках бегать. Запнулся за валежину, упал и глаза закрыл. «Ну, — думает, — сейчас мне конец будет!»
Однако слышит — зовёт его лиса:
— Эй, сосед, где ты?
— Здесь я, — говорит лось. — Это ты, что ли, в тайге, шумела?
— Я, — говорит лиса. — Беда мне с твоими ногами. Хотела тихо пройти, а ноги твои ломают сучки, топают, стучат. Чуть не пропала я с ними!
— И мне, — говорит лось, — с твоими ногами беда: маленькие они, слабые… Давай, соседка, опять меняться.
Вот обменялись они ногами.
Топнул лось своими копытами о землю: хорошо!
— Здорово это, — говорит, — устроено, что лось на копытах ходит. Ноги крепкие, копыта твёрдые!
Пробежалась лисица на своих лапках: хорошо! Лапки лёгкие, когти острые, походка неслышная. Отвечает лиса лосю:
— Да, правда, хорошо это устроено, что у лисы маленькие лапки с острыми когтями.
Попрощались они и в разные стороны пошли.
С тех пор звери ногами не меняются.
Когда Хинганские горы ещё маленькие были, когда нужно было выстрелить из лука и услышать, как стрела по ту сторону Хингана упадёт — вот тогда медведь и бурундук дружили.
Жили они вместе в одной берлоге. Вместе на охоту ходили. Делили всё пополам: что медведь добудет, то бурундук ест; что бурундук добудет, то медведь ест. Так дружили они очень долго. Да известно — завистникам чужая дружба всегда глаза колет. Пока друзей не поссорят, не успокоятся…
Вот вышел как-то бурундук из берлоги, захотелось ему орехов пощёлкать. Повстречалась ему лиса. Рыжим хвостом завертела, поздоровалась, спрашивает:
— Как поживаешь, сосед?
Рассказал ей всё бурундук без утайки.
Выслушала его лиса, и завидно ей стало, что два зверя вместе живут и не ссорятся. А сама она ни с кем не дружила, потому что всегда хитрила да всех обмануть норовила.
Притворилась лиса, что жалеет бурундука, лапки на животе сложила, слезу пустила: известно, что обманщику заплакать ничего не стоит. Говорит:
— Бедный ты, бедный! Жалко мне тебя.
Испугался бурундук:
— Почему ты жалеешь меня, соседка?
— Глупый ты! — отвечает лиса. — Медведь тебя обижает, а ты и не догадываешься об этом.
— Как так — обижает? — спрашивает бурундук.
— А вот так. Когда медведь добычу берёт, кто первый её зубами рвёт?
— Брат-медведь, — отвечает бурундук.
— Вот видишь, самый сладкий кусок ему и достаётся. Ты, поди, уж давно хорошего куска не видал, всё медвежьими объедками питаешься! Оттого и ростом ты маленький.
Завиляла лиса хвостом, слёзы утёрла, покачала головой.
— Ну, прощай, — говорит она напоследок. — Вижу, нравится тебе такая жизнь. Только я на твоём месте первая бы в добычу зубы запускала!
И побежала лиса будто по делу. Бежит, хвостом следы заметает.
Посмотрел ей вслед бурундук, задумался: «А ведь соседка-то, пожалуй, правильно рассудила!»
Так бурундук задумался, что и про орехи забыл. «Вот, — думает, — медведь-то какой обманщик оказался! А ему верил, за старшего брата считал».
…Вот пошли медведь и бурундук на охоту.
Зашли по пути в малинник. Сгрёб медведь в лапы куст малины, присосался сам и брата приглашает. А тот смотрит — лиса-то правду сказала!
Поймал медведь евражку — суслика. Зовёт бурундука. А тот глядит — медведь-то первым в евражку когти вонзил. Выходит, правду лиса говорила!
Пошли братья мимо пчелиного дубка. Медведь тот дубок своротил, лапой придержал, нос в улей всунул, ноздри раздул, губами зашлёпал. Брата зовёт — мёд испробовать. А тот видит: опять медведь первый пробует — значит, опять лиса права!
Рассердился тут бурундук! «Ну, — думает, — проучу я тебя!»