— Давай выпьем сливовицы, — предложил Вацлав, — у меня, кажется, осталась бутылочка…
В четвертом часу ночи, когда мы бросили в мусоропровод пустую бутылку и она покатилась по этажам, грохоча как горный обвал, Вацлав вдруг заговорил:
— Черт, ненавижу, когда в человеке убивают праздник!.. Ты видел ее спину?.. Черт!.. Веришь, мне хотелось броситься к ее бедным, разбитым ногам и орать: «Постойте!.. Не все пропало. Я, конечно, не граф, я репортер, но вы мне прекрасны!»
Сливовица тут была ни при чем — я это сразу понял, — просто он впервые перешагнул запретную грань.
Прага