– Ну ладно, не с Мариан. С кем же?
– Я просила тебя не приходить сюда, не вынуждать меня на разговор, пока я к нему не готова, пока не узнаю наверняка.
– Что не узнаешь?
– Что случилось с Роном. Я не могу... не могу говорить с тобой, пока не буду знать, где Рон.
– Значит, твоя забота связана с Роном?
Лицо Телмы сморщилось, как зажатый в кулак лист бумаги.
– О, Господи, я же просила тебя, просила не... почему ты пришел? Почему не оставил меня в покое? Почему Ральф не сказал тебе?
– О чем? – спросил Гарри, но Телма лишь продолжала стонать: "Господи Боже, Господи Боже!" и, закрыв лицо руками, покачивалась взад-вперед.
Он ждал, спокойно наблюдая за ней, и тут впервые заметил, как Телма пополнела в талии, и мозг его пронзила мысль: "Вот оно! Незачем и спрашивать. Сам вижу".
Вспомнились слова Ральфа, подозрения Эстер и прозрачные намеки Дороти – все это материализовалось в пока что еще небольшом округлении живота Телмы.
– Ждешь ребенка, – сказал наконец Гарри. – От Рона?
– Да.
– И на каком ты месяце?
– На четвертом.
– Рон знает?
– Я ему сказала вчера вечером.
Гарри подпер плечом косяк двери и посмотрел на розы, украшавшие коврик Мариан, они показались ему капризными личиками младенцев.
– А что намерен делать Рон?
– Что положено, конечно.
– И ты думаешь, ему легко будет сделать то, что положено, после того как он столько раз делал то, что не положено?
– Не стоит иронизировать по этому поводу. Это ни к чему не приведет. Я все обдумала. Будет нелегко, но Рону и мне нужно добиться развода, а потом мы поженимся.
– К тому времени у тебя уже будет ублюдок.
Это слово подействовало на Телму, как удар хлыста, она качнулась и упала бы, если бы не стояла, втиснувшись между стеной.
– Телма!
Гарри пошел через комнату, чтобы поддержать ее, но она протестующе выставила вперед руку.
– Не надо. Я... я уже в порядке.
– Позволь мне...
– Нет. – Телма две-три секунды подержалась за спинку дивана, потом выпрямилась с исполненным достоинства видом.
– Не произноси этого слова при мне. Не смей так говорить о моем сыне.
А Гарри, глядя на нее, подумал: "Она все предусмотрела – два развода, новый брак, даже пол ребенка".
– Ты еще услышишь немало слов, которые тебе не понравятся, Телма. Уж лучше подумай о них сейчас, чтоб они не застали тебя врасплох.
– Мне плевать, что обо мне будут говорить.
– Едва ли. Приготовься встретить реальность такой, какая она есть.
– Я готова. Вот моя реальность. – И она приложила руку к животу. – Для меня реальность – мой ребенок. Я хотела ребенка, с тех пор как себя помню, а теперь он растет во мне.
– Реальность – не один-единственный факт. Это сочетание тысяч, миллионов...
– Ты отказывал мне в ребенке, Гарри, отговаривался тем, что я будто бы слишком стара, чтобы в первый раз рожать, и ты боишься, как бы со мной чего не случилось, и в результате потерял меня. Да, ты меня потерял.
Он беспомощно покачал головой, не в силах что-нибудь произнести.
– И это твоя вина, Гарри. Поэтому я даже не прошу у тебя прощения и не считаю себя виноватой. Я хотела ребенка больше всего на свете, видела, что годы идут, я старею, и никакого мне нет утешения. Я не ощущала в себе жизни, чувствовала себя мертвой и бесполезной. Не говори мне о реальности, Гарри. Что бы ни случилось, я об этом не жалею. И никогда не пожалею. Буду жить ради сына.
Ее речь прозвучала так, словно она выучила ее давным-давно и не раз репетировала перед зеркалом, готовясь к тому моменту, который теперь наступил.
– Значит, ты все рассчитала заранее? – спросил Гарри.
– Нет, это не так.
– Грубо говоря, ты подцепила его на крючок?
Телма посмотрела на него с известной долей презрения во взгляде:
– Думай что хочешь. Теперь уже ничего не изменить.