Конечно, она очень симпатичная, еще раз отметил про себя Сантамария. Почти без единого слова она вытащила его из болота растерянности и сковавшей его робости и усадила на ковер-самолет.
— Расскажите мне о Пассалакуа.
Сантамария подробно рассказал ей о монсиньоре, извинившись, что не может процитировать наизусть комментарий Файета.
— Фаллос Губбио! — воскликнула она. — Как интересно!
Оба засмеялись, словно старые гимназические друзья.
— Могу я узнать, куда мы направляемся?
— Скоро увидите.
— Но в любом случае лучше не ехать на красный свет.
— Был желтый. И потом, мы выполняем служебную миссию, верно?
— Да, но другие этого не знают.
— Достаточно вам объявить, кто вы такой…
— По возможности лучше все-таки избегать неприятностей.
Возле кладбища остановилась длинная похоронная процессия.
— Это за пределами города? — спросил Сантамария.
— Нет, мы почти у цели. И не волнуйтесь, после вашего рассказа я уверена, что мы напали на след.
— Как вам это удалось?
— Мне помог друг мужа. Сегодня утром он прислал с посыльным все нужные документы. Крепко потрудился, бедняга.
— Но о каком следе идет речь?
— Об итифаллосе! — театрально прошептала она.
Она взяла сумочку и принялась рыться в ней. Огромный грузовик сзади грозно прогудел и пронесся мимо.
Траурный кортеж проследовал дальше, путь снова был свободен.
— Поищите сами желтую квадратную карточку.
Она кинула ему сумочку на колени.
Сантамария, не ожидавший такой непринужденности (чрезмерной? дружеской? детской? королевской?), с величайшей осторожностью сунул руку в сумочку.
Он деликатно отложил в сторону скомканный шейный платок, темные очки, ключи, пачку сигарет. И наконец увидел в боковом отделении краешек карточки.
— Эта? — спросил он.
— Да.
На карточке было написано: «Братья Дзаваттаро. Мраморные памятники, надгробья, проспект Реджо Парко, 225». А снизу, более мелким шрифтом: «Мужчина говорит по-немецки».
— Что все это означает?
Анна Карла не ответила, лишь сбавила скорость.
— Двести семнадцать… девятнадцать… двадцать один… Ага. Должно быть, здесь.
И верно, на воротах была прибита мраморная табличка с бронзовой надписью «Братья Дзаваттаро».
— Вы думаете, что кладбищенский фаллос?…
— Не открывайте им сразу, кто вы такой, и не удивляйтесь тому, что я буду говорить, — с улыбкой сказала она, резко свернула вправо и въехала в ворота. В просторном дворе, огороженном глухой стеной с одной стороны и металлической сеткой — с другой, были три навеса из рифленого железа, под которыми трудились рабочие, и двухэтажный обшарпанный домик, выкрашенный в зеленый цвет.
В одном из окон стоял горшок с геранью. Должно быть, в этом домике и жили братья Дзаваттаро.
— Давайте замаскируемся, — сказала Анна Карла. Она с неожиданной, почти профессиональной зоркостью окинула взглядом лицо и одежду Сантамарии и пожала плечами. — Нет. Вас не замаскируешь.
Сама она вынула из сумочки шейный платок, накинула его на голову, повязала под подбородком, так что выбивалась лишь прядь белокурых волос, и надела темные очки.
— Ну как, похожа я на иностранку?
— Вполне. Но ведь…
— Отлично. Идемте же.
Их встретил отчаянный визг пил, грохот молотков, треск каких-то небольших станков, скрип напильников. Огромный пес отчаянно залаял и рванулся к ним, натянув цепь.
— Ворам нелегко сюда проникнуть, — сказала Анна Карла.
— Если только у них нет хорошего наводчика.
Вокруг стояли прислоненные одна к другой надгробные плиты, напоминая колоду карт. Плиты были черные, белые, зеленые, серые, желтоватые — все разных размеров. Рядом стояли горы ваз, урн, крестов, мраморных корон и целые полчища могильных памятников: коленопреклоненные женщины в траурных вуалях, херувимы, овечки, лилии, голуби.