— Ну и морда у тебя, Петров… — с нервным смешком пробормотал он.
— Я! — встревоженно откликнулся ефрейтор.
— Нет, это я так… анекдот вспомнил…
Реактивный многоголосый рев, затихая, смещался к северу.
— Я думал, бомбить будут, — признался Петров и, помолчав, тихо спросил: — А чем они так… Левшу?
Словно в ответ ему за капонирами, ближе к солдатскому городку, беззвучно вздулся и опал бледно-фиолетовый пузырь света.
— А вот тем же самым, только поменьше, — не разжимая зубов, проговорил Царапин и вдруг умолк.
— Машина, что ли? — недоверчиво всматриваясь, спросил он.
Да, над капонирами дрожал светлый скачущий нимб — там, по песчаной лунной дороге, меж зарослей янтака, кишащих огромными пауками и черными дьяволами, на большой скорости шла машина с включенными фарами — кто-то пробивался к ним со стороны городка.
— Может, они еще ничего не знают? — неуверенно предположил Петров.
Царапин, не сводя глаз с тонкого лучистого зарева, отрицательно мотнул головой. Он не мог перепутать ни с чем бледно-фиолетовую вспышку — увеличенную копию той, что сожгла Левшу. Даже если люди в машине минуту назад не знали, что их здесь ждет, то теперь они уже несомненно были в курсе.
Ночь к тому времени снова стала тихой, явственно слышался нарастающий шум мотора. Отчаянно сигналя, машина вылетела из-за капонира, осветив холм, ворота, курилку. Это был тяжелый самосвал, и он шел прямиком к ним, гнал по зарослям, рискуя шинами.
Жуткая из-за непонятности своей подробность: над кабиной, словно корона, тлело вишнево-розовым что-то причудливое и совершенно незнакомое.
Над верблюжьей колючкой в вертикальном высоком прыжке взлетела ополоумевшая «фаланга». Два карабина грянули одновременно, но, кажется, дали промах — стрелять пришлось влет и против света.
Царапин и Петров молча смотрели на подъезжающий самосвал. Кузов его был поднят. Козырек кузова и вся его верхняя часть потеряли привычные очертания, свесились вправо кружевным застывшим всплеском. Сквозь черную в лунном свете окалину розовел раскаленный металл. На переднем колесе моталась какая-то тряпка. Лишь когда самосвал остановился перед воротами, стало ясно, что это — многократно раздавленная «фаланга», вцепившаяся жвалами в край протектора.
Дверца открылась, и из кабины полез командир стартовой батареи майор Костыкин — невысокий, плотный, плечи приподняты, под низко надвинутым козырьком в ночном освещении виден лишь крупный бугристый нос.
Мельком глянув на охраняющих, комбат повернулся к машине.
— Ну! — бросил он шоферу в белой от частых стирок панаме, который к тому времени выключил свет и, не решаясь открыть вторую дверцу, вылез тем же путем, что и Костыкин. — Кто был прав? Я ж тебе не зря сказал: подними кузов…
Внимание комбата привлекла вцепившаяся в покрышку разлохмаченная "фаланга".
— Соображают… — чуть ли не с уважением буркнул он и лишь после этого повернулся к Царапину.
— Кто есть из офицеров?
— Лейтенант Акимушкин, лейтенант Жоголев на шестой пусковой, старший лейтенант Мамолин в "Управлении"…
Комбат неторопливо взялся за козырек и сдвинул его еще ниже на глаза.
— А ну пошли, — вполголоса приказал он Царапину и, подняв плечи выше обычного, шагнул к воротам. Проходя мимо черного мертвеца, искоса глянул на него, но шага не замедлил. Следовательно, имел уже счастье встретиться с ему подобными.
Комбата в казарме звали за глаза «дед» Костыкин. Прозвище — емкое, понятное любому военнослужащему и говорящее об огромном уважении.
Увидев майора, Акимушкин издал радостное восклицание и вскочил, собираясь приветствовать по уставу, но комбат жестом приказал ему не тратить времени зря.
— Какие потери?
Акимушкин доложил.
— В бригаде знают? — Майор уже сидел на вертящемся табурете в обычной своей позе — уперев кулаки в колени.
— Так точно!
— А кто докладывал?
— Мамолин.
— Хреново… — Майор схватил микрофон, щелкнул тумблером.
— "Управление" — «Старту»! Мамолин? Майор Костыкин с тобой говорит. Что доложил в бригаду?
— Доложил, что атаковали нас, товарищ майор. Но они требуют подробно!
— Подробно?… — «Дед» Костыкин снова взялся за козырек и сдвинул его еще на миллиметр ниже. — Значит, пока я буду к вам добираться, передашь в бригаду от моего имени: "Атакованы неизвестными лицами. Национальность нападающих, а также принадлежность их к вооруженных силам какой-либо державы установить не можем. Противник применил неизвестное нам оружие массового уничтожения. Несем значительные потери. За командира дивизиона — майор Костыкин". Все.
— Как — все? — противу всех уставов вырвалось у Мамолина.
Царапин с Акимушкиным тревожно переглянулись.
— Товарищ майор! — Мамолин был совершенно сбит с толку. — Но ведь это же… Ведь они же…
— Я слушаю, — хмурясь, бросил комбат.
— Судя по всему, они… пришельцы из космоса, — запнувшись, выговорил Мамолин.
"Дед" Костыкин стремительно подался к пульту.
— А вот об этом — упаси тебя Боже! А то пришлют тебе сейчас подкрепление… Грузовик с санитарами тебе пришлют! Не теряй времени, Мамолин! Без нас потом разберутся, что они за пришельцы.
Самосвал с поднятым кузовом канул в ночь.