— Не желаю тебя видеть после этого, — сказал он Аслану в тот вечер.
Тогда мальчик не понял, что наказан. Но вот прошла целая неделя. Вечерами дедушка и мама играли в шахматы, смотрели телевизор или же молча брались за книги.
Если же Аслан подходил к дедушке с каким-нибудь вопросом, он злился:
— Ты глухой?! Ни о чем меня не спрашивай! И не подходи! Понял?
Аслан не был глухим. Он опускал голову и отходил от дедушки.
Еще обиднее было ужинать одному за маленьким столом в углу комнаты, когда его место рядом с бабушкой пустовало и никто на его стуле с толстой клетчатой подушкой не сидел.
Так прошла целая неделя.
Снова наступил вечер, и мама с дедушкой склонились над шахматной доской, подперев головы руками.
Бабушка шила себе платье в маминой комнате. Аслан слонялся по дому никому не нужный.
Он полистал книгу, повертел в руках автомат, просмотрел без всякого интереса мультфильм о правилах дорожного движения, потом пошел в другую комнату к бабушке.
— Нана, пусть дедушка простит меня, — попросил он тихим голосом.
— Сам поговори с ним.
— Сам? Я не хочу.
— Когда я виновата, подхожу к нему и говорю: виновата я, больше этого никогда не повторю, а ты прости меня.
— Он прощает? — засомневался Аслан.
— Прощает, — заверила его бабушка. — И ты сам проси его.
— Пойдем со мной, а?
— Пойдем, мой мальчик, — сказала бабушка, сняла очки и встала.
Они вышли в первую комнату и остановились около стола, за которым сидели дедушка и мама.
Аслан стоял рядом с бабушкой и молчал.
— Говори, — наклонилась к нему бабушка и упрашивала шепотом.
Мальчик молчал.
Аслан хочет тебе что-то сказать, — услышал он над головой голос бабушки, а потом увидел, как повернулись в его сторону носки дедушкиных коричневых чувяков.
— Слушаю тебя! — грозно сказал дед.
Аслан стоял с опущенной головой, теребил подол бабушкиного платья и молчал.
— Ты прости его на этот раз, — опять сказала бабушка.
— Если сам ничего не хочет сказать, то не мешайте. Мы заняты делом.
Аслан испугался, что дедушка отвернется к столу и снова перестанет замечать его, потому еле слышно, но быстро проговорил:
— Я больше так не буду.
— Что больше не будешь? — не понял его дед.
— Тонуть в реке, — совсем тихо ответил Аслан.
— Не только за это наказан. Хотя ты мог подумать головой и понять, что друзья Саши не могли спокойно смотреть, как тонет их товарищ. Нет у нас таких людей! Подумай-ка лучше, почему наказан.
Аслан рассматривал носки своих сандалий и думал.
— В то утро куда из дому ушел? — спросила его мама.
— В детский сад ушел… а сам пошел с Тимуркой в огороды, потом на речку.
— Так почему наказан? — допытывался дед.
— Потому что не пошел в садик, а без разрешения…
— Понимаешь ведь, что можно и что нельзя, а делаешь! А еще смеешь матери давать честное слово! В такой день ее огорчил! Настоящие мужчины так не поступают! Еще раз сделаешь что-нибудь подобное — и вовсе мне не показывайся на глаза. Понял?
— Я больше так не буду делать, — не поднимая глаз на деда, повторил Аслан.
— Поверим ему? — спросил дед бабушку и маму.
— Поверим! — ответили они.
И жизнь Аслана снова стала чудесной.
Тимур перелезал через штакетник, зацепил за гвоздь новые брюки и порвал их. Потом поскользнулся и упал коленями в грязную лужу.
Тимур посмотрел на порванное место, поднял испуганные глаза на ребят и заплакал. Брюки были от новой школьной формы, и он их надел без разрешения мамы.