– изменить налоговое законодательство, которое не должно лежать бременем на традиционной культуре; от налогов полностью должно быть освобождено научное книгоиздание и издание классической русской литературы, тиражирование традиционной русской культуры во всех ее жанрах и видах.
Необходимо разработать и принять следующие законы.
1). О русском языке и языках коренных народов России. Этот закон должен предусматривать формирование институтов поддержки русского языка, его защиты от нежелательных размывающих национальное языковое сознание тенденций, сохранения его престижа как одного из языков международного общения. (Положительным примером для нас может стать Франция, законодательно оберегающая свой язык, культуру, а также определяющая дозу, квоту для иностранной продукции на телевидении и в других сферах.)
Живой язык состоит из множества диалектов, специальной и экспрессивной лексики, арго и проч. Литературной нормой, в связи с абсолютистской природой этого понятия, становится, как правило, язык столицы или одного из регионов (например, “оксфордский английский” в Великобритании или великотырновское произношение в Болгарии). Он признается образцом, а остальное фиксируется как “провинциализм”. В этом проявляется логика централизации. Без наличия сильного центра и грамотной элиты никакое нормирование языка невозможно.
Вспомним: совершенно расхолаживающее и децентрирующее действие оказывал провинциальный выговор генсеков – Брежнева и особенно Горбачева. Но если речь Брежнева была “анекдотическим” отклонением от нормы, введенной при Сталине, то горбачевские языковые провалы уже имели политические последствия. С Андроповым (правильную и четкую речь которого все отмечали) связывались надежды на новое установление пошатнувшихся норм.
В настоящее время литературная норма как таковая отсутствует. Стали допустимыми грамматические формы, фразеологические обороты и лексика, совершенно отклоняющиеся от правил. Это, во-первых, следствие ослабления центральной власти и, во-вторых, следствие захвата ее иноязычными, социально- и политически-маргинальными группами. В-третьих, это следствие общеевропейских тенденций постмодерна. С 60-х годов в общественном сознании закрепляется в качестве нормы язык телевизионных (а прежде радио-) дикторов. Советская дикторская школа была мощнейшим институтом внедрения литературных норм, но, судя по всему, ее развитие в настоящих условиях невозможно. Современное постмодерное телевидение, наоборот, внедряет языки маргинальных сред (молодежной, блатной и др.), а в качестве универсальной нормы (не официально, но фактически) выступает реклама с ее крайне специфическим языком, далеким от литературной нормы. Современные ведущие программ допускают большое количество ошибок и обладают очень слабой убедительностью своего воздействия на аудиторию (потому и ценятся до сих пор дикторы советской школы). Речи главы государства, будучи даже написанные в целом правильным языком, содержат в себе много иноязычных заимствований, в частности англицизмов, иноязычную структуру фраз, что свидетельствует о недостаточной суверенности мышления. Эксперты судорожно ищут “референтную группу” президентского послания (бизнес, государственные чиновники и т.д.), а важнейшая функция – единения нации через речь первого лица государства – не реализуется. (Исключение составляла речь после событий в Беслане.)
Проблема восстановления литературной нормы решается:
– восстановлением суверенной власти, говорящей на правильном русском литературном языке, не суконном, не языке бюрократических бумаг, не перенасыщенном “технологическими” и специальными терминами (пригодными лишь для общения профессионалов, а не для речи перед нацией);
Власть должна говорить на правильном русском литературном языке – не на суконном языке бюрократических бумаг и не на языке, перенасыщенном “технологическими” и специальными терминами, пригодными лишь для общения профессионалов, а не для речи перед нацией.
– качественным переводом обширного пласта заимствованной лексики (необходимо учесть передовой французский опыт, где, как известно, англицизмам объявлена война на государственном уровне); должна быть создана элитарная группа государственных переводчиков, которая согласует основные позиции и централизованно (но, разумеется, с академической и общественной экспертизой) будет вводить русские аналоги заимствованных слов и выражений, качественно переводить рекламные обороты, осуществлять цензуру переводов закупаемого для национального телевидения голливудского кино, телесериалов и т.п.;
– даже если не все общенациональные телеканалы будут государственными, тем не менее в общественном сознании должна закрепиться определенная их иерархия (при этом как минимум 1-й, 2-й и 3-й телеканалы должны быть освобождены от влияния маргинальных языковых групп);
– безусловным запрещением – то есть вытеснением в маргинальную сферу –ненормативной лексики, порнографии, некоторых видов рекламы и проч.; главное, разумеется, не запретить, а выработать эффективный механизм реализации запрета, цензура должна быть при этом открытой общественному обсуждению;
– закреплением ведущей роли русского языка в образовательном процессе (о роли русского языка в образовании см. главу “Прорыв к сильной школе”).
2). О защите нравственности и общественной морали. Этот Закон должен быть расширительной и подробной проработкой преамбулы Закона о СМИ. Проекты такого закона существуют в Общественном комитете “За нравственное возрождение Отечества”, возглавляемого протоиереем Александром Шаргуновым. При ельцинском режиме один из комитетов Государственной Думы лишь делал вид, что работает с этим проектом, а в результате рекомендовал Думе принять другой законопроект, прямо противоположный по своему содержанию, пролоббированный хозяевами и держателями секс-шопов.
3). О творческих союзах. Нынешний статус творческих союзов – это статус общественных региональных организаций. Роль творческих союзов писателей, художников, композиторов, театральных деятелей должна иметь в правовом и юридическом отношении больший вес в общественной жизни в целях наиболее полного формирования культурно-нравственной среды, необходимой для восстановления нормальных условий творчества. Речь не об опеке, не о бюджетном финансировании союзов, а о естественной, разумной, протекционистской политике государства в области национальной культуры, направленной на приоритетную поддержку определенных творческих проектов. Сегодня нашему художнику за рубежом приходится в одиночку противостоять организованной, отлаженной системе отстаивания национальных приоритетов, например, на кинофестивалях, в галереях, выставочных и концертных залах, культурных учреждениях Западной Европы. (Правовая и моральная покинутость художника больно и горько переживается им еще и потому, что она наносит непоправимый вред престижу государства.)
Среди основных требований к государственной политике России в отношении творческих союзов должны быть следующие: организаций таких должно быть много (примерно как в 20-е гг. в СССР), они не должны сводиться в один союз; желательно, чтобы важную роль в них играла Православная Церковь; среди них должны постепенно выделиться и задавать тон общественным инициативам действительно авторитетные союзы, улавливающие эстетические веяния современности и реально влияющие на общественные вкусы и нравы; идея единства нации (единства языка, ценностей, поведения, культуры), скрепляющая эти объединения и не являющаяся предметом дискуссий и тем более осмеяния, должна быть сверхнационально-русской, а не космополитической, “советской” или интернациональной.
При этом (тут как раз сталинские организации могут быть взяты за образец) никаких “альтернативных” взглядов на русскую историю, никакой пошлой, “аншлаговской” сатиры на русский образ жизни, никакой растлевающей иронии по отношению к русскому мировоззрению и т.п. быть не может, это должно не столько караться по факту, сколько восприниматься как моветон, нарушение профессиональной этики и подлежать негласному осуждению.
В России первые попытки управления культурой мы видим в предпетровское и петровское время. Но последовательная политика по отношению к искусству началась только в правление Александра III и Николая II. Еще более характерен в этом отношении сталинский период, но, будучи классической по методологии, сталинская политика в значительной мере внедряла общечеловеческие культурные нормы в их советском варианте. В любом случае, определяя государственную политику в области литературы и искусства, надо опираться прежде всего на опыт именно двух последних государей Российской империи и Сталина.
Внутреннее единство советской нации сохраняется до сих пор – только этим объясняется продолжающееся моральное влияние России в странах СНГ, однако это единство последовательно разрушается извне, и инструментом разрушения выступает, как всегда, этнический национализм. Так происходит на Украине, в Молдавии, Прибалтике, отчасти в Казахстане, а также в некоторых республиках самой РФ. Процесс этот приостановлен в Белоруссии и Киргизии. Перед Россией стоит очень непростой выбор: с одной стороны, очевидна необходимость отстаивания русских ценностей, русской идентичности, русского мира, с другой – необходимо включать в русский мир и новый русский проект другие этносы, предлагая им какую-то новую общность взамен советской. Разрешение этой трудности возможно в значительной степени с помощью государственной политики в области литературы и искусства. Ведь и советская общность людей реально проявляла себя в основном в этой сфере – советская литература, советское кино, советский цирк и др. были полем действия советского народа как субъекта. Было в этом и немало натяжек, связанных, в частности, с “ленинскими” принципами национальной политики, но когда СССР распался, стало очевидно, что единство советского народа существовало не только на словах.
По степени влияния на современное общество древнейшие искусства (цирк, театр, традиционная музыка) уступают искусству Нового времени (литература и кино, несущие художественный язык модерна). Однако решающим, как это ни прискорбно, с середины XX в. является массовое искусство.
Сегодня в России государственная политика в области литературы и искусства, если она хочет быть успешной, а не просто консервативной, не просто замкнутой на традиционные ценности, должна опираться на следующие жанры:
– телесериал
– рекламу
– видеоарт (прежде всего клипы)
– рок и поп-музыку
– реалити-шоу
Собственно, первые два момента уже осознаны, что привело к созданию за последние три-четыре года качественных с точки зрения искусства и патриотических по идеологии сериалов. Необходимо продолжать работать в этом направлении – прежде всего над осмысленностью самого патриотизма. Положительный пример самого последнего времени – “Империя” и документальный сериал по истории Русской Православной Церкви. Социальная реклама нуждается в улучшении качества, а прочая – в тонком государственном регулировании. Безумно отдавать пространство агитации полностью в частные руки.
Безусловным прорывом стало в последние три года сотрудничество РПЦ с ведущими рок-музыкантами. Полная же неконтролируемость шоу-бизнеса – это мина замедленного действия. Здесь необходимы рычаги регулирования – цензура, худсовет, идеологический заказ; однако они должны быть гибкими, общественно мотивированными – дабы не возрождать уродливые проявления старой системы.
Формирование государственной политики в отношении “модных” жанров важно еще и потому, что сейчас в них господствуют откровенные пошлость, безвкусица, а иногда и кощунства, наносящие оскорбления национальному да и просто человеческому достоинству. Таковы некоторые из проектов экс-министра культуры Швыдкого (например, проект туристическо-развлекательного комплекса на Соловках), проекты Гельмана, устроившего “оранжевую” выставку “Россия-2”, проекты независимых продюсеров, создающих телешоу типа “За стеклом”, “Дом-2”, обнажающие человеческое ничтожество, которое при этом превозносится. Такие самоубийственные для национальной культуры акции государство не имеет морального права не только поддерживать, но и допускать. В то же время акции “Идущих вместе” против беллетристики Сорокина и выступления депутатов Госдумы против постановки “Детей Розенталя” – как раз образцы топорного политического воздействия на культуру, приносящего скорее обратный эффект – эффект негативной рекламы, лишь привлекающей общественное внимание к уродливым произведениям и авторам и делающей им “хорошую кассу”.
Право государства, Церкви, авторитетных и нравственно безупречных общественных институтов на формирование музыкального, зрелищного, информационно-развлекательного контекста должно быть не принудительным, но естественным – они должны выступать в качестве структур, имеющих право быть заказчиками, нанимающими и отбирающими исполнителей заказов (разговоры про “рейтинги”, следование вкусам аудитории как оправдание низкосортной и сомнительной продукции должны быть отброшены как откровенно ангажированные и не отвечающие духу времени).
Право государства, Церкви, авторитетных и нравственно безупречных общественных институтов на формирование музыкального, зрелищного, информационно-развлекательного контекста должно быть не чисто принудительным, но естественным – они должны выступать в качестве структур, имеющих право быть заказчиками.
Что касается иерархии классических видов искусства, то здесь определяющим принципом должен быть следующий: везде, где только существует национальная школа, государственная власть должна поддерживать ее. К таким видам искусства относятся:
архитектура
кино
литература
музыка, включая оперу и балет
живопись и иконопись
театр
цирк
Государство должно постепенно воссоздать рычаги воздействия на культурное пространство и путем гибкого применения финансовых, административных, моральных, общественных инструментов привести реальную иерархию видов и жанров искусства в соответствие с задуманным планом.
Самыми выпуклыми примерами подобной политики в Новое время являются деятельность Ришелье во Франции периода “классицизма” и сталинский “классицизм” в СССР.
Ришелье, фактически сотворивший французский абсолютизм, внутри страны во всем проводил политику, укрепляющую авторитет монархической идеи. В ситуации, когда в литературе господствовали сатира и памфлет, авторами которых были, как правило, диссиденты-гугеноты (это вполне сопоставимо с нынешним засильем “сатириков” на ТВ России), Ришелье делает ставку на доктрину классицизма, согласно которой сатирическое отправляется в самый низ иерархии жанров, на первый же план выходят трагедия и ода (жанры, которые “шендеровичи” не осилят при всем желании; их попытки выглядеть трагично, в отличие от их юмора, смешны). Ришелье хотел, чтобы французская литература, изображая в возвышенном тоне героические чувства и деяния, облагораживающе воздействовала на нравы (сильно испорченные десятилетиями религиозных войн) и приносила славу государству. При этом Ришелье прикармливал памфлетистов и публицистов. С 1634 г. во Франции существовала Академия, занятая разработкой словаря и грамматики французского языка и образованная по указу Ришелье из кружка литераторов. Задачей академии, кроме того, было установление моральных и эстетических норм путем публичного обсуждения литературных и драматических произведений, публикации мнений Академии по важным вопросам культуры. Через академию Ришелье оказывал влияние на значимых авторов (прежде всего на Корнеля) и, в конце концов, влиял на общественное мнение. Отметим в данном случае методологию: Ришелье не высказывается сам от лица власти, но действует от имени гражданских институтов, которые сам же и учреждает. Попытка прямого воздействия была бы воспринята в обществе негативно.
Остановимся подробнее на видах искусства, которые еще не попадали в поле нашего рассмотрения.
Театр