Если бы глобальному торжеству либеральной парадигмы и либерального миропорядка суждено было стать реальностью, если бы миф о “конце истории” сбылся, то это обернулось бы буквальным Концом Истории, ибо означало бы качественную деградацию человечества. В разнообразии цивилизационных кодов, в их конкуренции и – одновременно – творческом взаимодействии заключается истинный механизм Истории, механизм развития.
Нынешняя серьезная переконфигурация мира в геополитическом и геоэкономическом плане в обязательном порядке означает также совершенно новую идейную конфигурацию мира. И в этой новой идейной конфигурации для России как цивилизации открывается новый шанс.
На поверхности геополитических реалий конкуренция цивилизаций выступает как борьба глобальных проектов. Таких проектов (равно как и мощных самобытных и самодостаточных цивилизаций, способных претендовать на широкую мировую экспансию прежде всего своих смыслов и ценностей, своего типа нравственности и только затем уже интересов и сил) не может быть много. Претендентов, реальных и потенциальных, на роль таких игроков в мире – пять-шесть. И в число этих немногих полноправно входит Россия.
Осознав свою духовную суверенность, на базе традиции и с учетом вызовов времени творчески переосмыслив свою цивилизационную программу, мы можем (и перед лицом Истории – обязаны) сформулировать свой Русский глобальный проект.
В России под маской стабильности сохраняется социальный “хаос”
Отсутствие в современной России официальной идеологии – следствие эклектичности верховной власти. Власть не является единой и двигается под воздействием нескольких противоположных сил и групп, заложницей которых она оказалась.
Первые шаги по упорядочиванию государственной системы были сделаны в 2000–2004 гг. Однако достигнутая стабильность оказалась ложной. Для консервации очень зыбкого компромисса власти приходится пользоваться слабой и неубедительной риторикой, выдвигая в качестве двух главных идолов, которым сегодня служит государство, – “экономическую эффективность” и “рост благосостояния граждан”. В этом, кстати, нет ничего оригинального, поскольку точно такие же лозунги выдвигало и советское руководство сорок и пятьдесят лет назад.
Смысл государства при таком порядке разжижается до предела. Сегодня провозглашаемая “экономическая эффективность” оказывается тождественной прибылям крупнейших компаний, а рост благосостояния оборачивается сверхобогащением тоненького паразитического слоя, не имеющего внутри России долгосрочных интересов.
Цель некоррумпированного государства и национальной власти состояла бы не в обеспечении гражданам успеха и “благосостояния”, а в сохранении суверенитета, самостоятельности, народной свободы, на основе которых только и может быть осуществлен личный успех отдельного человека или сообщества людей. Между ростом ВВП и ростом доходов всего населения, конечно же, нет прямой связи. Так же как нет ее между частными интересами и благом нации. Например, расходы на оборону могут повышаться во имя блага всей нации, поскольку иначе эту нацию могут просто истребить. Но при этом те же расходы могут больно бить по карману каждого отдельного гражданина. И тут нельзя порой доказать необходимость таких расходов усыпляющей софистикой “благо всех есть благо каждого”. Каждому по отдельности может быть лучше совсем иное – попасть в подданство какой-нибудь богатой страны или туда переехать. И лишь когда у людей есть общая цель, общая ценность, Отечество, в котором они намерены жить и ради которого они готовы умирать, их личное “благосостояние” начинает перерастать в мощь всего государства, их жертвы, если они необходимы, становятся ресурсом национального развития.
***
Сегодня государство – заложник “оффшорной элиты”. Мы наблюдаем критическое снижение экономической самодостаточности России, небывалую диспропорциональность регионального и отраслевого развития, связанную со сломом прежней структуры национальной экономики, перемещением львиной доли оборота финансовых ресурсов в мегаполисы, перераспределением возрастающей доли регионального дохода в теневой оборот, формированием “вампирических” слоев, непомерно раздутые индивидуальные потребности которых обслуживает вся общественная система, обескровливанием и социально-кадровой деградацией регионов Сибири и Дальнего Востока, а также ряда регионов Центральной России и Северного Кавказа в связи с вынужденной миграцией трудоспособного населения в мегаполисы. Произошел распад ключевых для национальной экономики производственно-инфраструктурных циклов, высокотехнологичных отраслей, составлявших основу мощи Советского Союза. Производственная сфера попала в вассальную зависимость от паразитических структур, диктующих условия сбыта, доставки и реализации продукции, при этом контроль производственного директората над имущественной сферой, включая основные производственные фонды, практически утрачен. Основные средства массовой информации внушают аудитории убежденность в непреодолимой культурной неполноценности, беспомощности перед катастрофическими событиями, культивируют социальную безответственность и нравственную распущенность.
Таким образом, достигнутая “стабильность” не является и не может быть смыслом государственной политики. Страна вновь попала в “ловушку бессмыслицы”, заданную чисто рамочными, лишенными внутреннего созидательного содержания принципами “свободного движения по стране товаров, капитала, рабочей силы”, “обеспечения равных условий конкуренции”, “интеграции в мировое хозяйство”.
Во всем этом поле не может быть задан смысл национального развития. Так же как рост ВВП и даже рост доходов каких-то “граждан” – это тоже не смысл жизни нации. Бессмыслица и идеологическая невнятица в нынешней РФ – это управляемый хаос, ситуация “мутных вод”. Нынешней хаосократии необходимо противопоставить смыслократию.
Прорыв к традиционному русскому государству
Для нас Россия Отечество – вне зависимости от политического режима. Поэтому критика существующего положения вещей не самоцель и даже не цель Русской доктрины. Если мы затрагиваем нынешнюю власть и так называемую “элиту”, так это попутно, ради более полного раскрытия основных тем Русской доктрины.
Не страшно, что сейчас нам так плохо. По выражению отечественного мыслителя, неблагополучие бывает нужно человеческой душе. У нас есть еще возможность на месте разрушенной старой системы воздвигнуть гармоничный порядок. И в этом сверкающем будущем мы узнаем свою тысячелетнюю Родину – Россию, увидим, как в этом грядущем обществе проявляются ее родовые черты.
Не случайно мы употребили термин “великий перелом”, который обычно ассоциируют с 1929 годом, годом, когда Сталин решительно обозначил свой политический вектор – разрыв с революционной “эпохой перемен”, эпохой брожения и неясности перспектив.
Парадокс “великого перелома” – движение на опережение, стремление отвечать на еще не состоявшиеся удары противника упреждающими ударами сочетается с возвратом к традиции, к наследию древних строителей государства. Парадокс этот объясняется тем, что в прошлом наши предки уже неоднократно стояли перед вызовами истории и были вынуждены делать над собой невероятные усилия, чтобы изменяться, не изменяя себе, менять свою жизнь, не подменяя свою личность какой-то другой, чужой личностью. Только так, в борьбе с вызовами и смертельными угрозами, а не через самоповтор, живет настоящая традиция.
В прошлом наши предки уже неоднократно стояли перед вызовами истории и были вынуждены делать над собой невероятные усилия, чтобы изменяться, не изменяя себе. Только так, в борьбе с вызовами и смертельными угрозами, а не через самоповтор, живет настоящая традиция.
Поэтому мы ставили перед собой задачу не изобрести Русскую доктрину, а совершить над собой усилие, чтобы пробиться к себе, своей собственной сущности, своему Я. Нам требуется не учреждение нового государства, а прорыв к традиционному русскому государству. Мощь национально-государственной традиции никуда не исчезла, она дремлет в народе и ждет своего часа – часа пробуждения. И по-настоящему восстановление нашей традиции возможно только в формах новейшего, технологически совершенного и разумного творчества, зорко распознающего самые грозные и острые вызовы новой эпохи и четко отвечающего на них.
Отличительной особенностью Русской доктрины от других программ, создававшихся в обозримом прошлом и создаваемых в настоящее время, является следование своеобразной и, осмелимся сказать, передовой идейной платформе – платформе динамического консерватизма. Суть такого консерватизма, его отличие от классического – стремление к активному формированию самих условий политического и духовного существования нации, общества и человека, к политике, не отвечающей, а задающей ритм истории. Отличие от либерального консерватизма – принципиально иной взгляд на стратегию государства и нации: не “компромиссы” между преемством и новацией, не “притормаживающее развитие”, но осознанное овладение новыми средствами ради защиты святынь и раскрытия традиции; не “взаимные уступки” друг другу современных и старых идеалов, не служение двум “богам”, но прямое осуществление воли наших предков, ушедших поколений, которые, будь они сейчас рядом, встали бы с нами в единый строй и поддержали бы нас. Наконец, отличие от революционного консерватизма – отказ от иллюзий, что можно переучредить государство, натужным усилием создав заново разрушенные радикалами традиционные институты. Динамический консерватизм нацеливает не на мщение силам революции и Смуты, а на упреждение их будущих поползновений, не на снос нынешнего государства, а на строительство вокруг него прочных, продуманных конструкций, смыслократической “новой России” – и только после завершения такого строительства можно будет уже убрать ветхое и дискредитировавшее себя политическое устройство хаосократов, которое и само будет вынуждено признать свою несостоятельность, отомрет за очевидной ненужностью. Мы убеждены, что динамический консерватизм как идейная платформа самообновляющейся Традиции как нельзя лучше отвечает духу русской цивилизации и данному моменту – дозревания нашего исторического мира до самобытной нравственности, до формулирования этики воинствующей справедливости.
Мы вступаем в век русского самосознания, век, когда Россия укажет всему миру на объективные корни мирового зла и подскажет, как сообща можно ему противостоять. Россия была призвана и до сих пор остается призванной к нравственной гегемонии, мы верим, что она займет в будущем место мирового лидера, станет авторитетом для других цивилизаций. Наступление русского “века философов”, “века ученых” могло бы произойти и раньше, если бы не то опустошение, которое произвело оружие поражения сознания, примененное врагами нашего государства. Ключевые идеи русской “смыслократии” будут связаны прежде всего с овладением будущим — его предсказанием, корректированием и проектированием. Именно эта футуристическая установка позволит России перейти от “догоняющей модернизации” к сверхмодернизации.
Оклеветанная и расхищенная Советская Цивилизация продолжает и теперь, спустя полтора десятилетия, питать нас своими соками. Пока еще живы люди, встроенные в структуру советской цивилизации, пока они не утратили своих знаний и опыта, возможно и возобновление и развитие цивилизационной традиции, которую попытались насильственно прервать. Однако советский опыт должен быть доведен до своего высшего воплощения. СССР создал технократию, но не успел завершить формирование смыслократии. Он дал сотни тысяч прекрасных инженеров, однако на ролях “инженеров человеческих душ” подвизались, зачастую, убожества, если не прямо вредители. Советская цивилизация предполагала наличие тех, кто способен создавать интенсивные смысловые поля и “словом разрушать города”; одни представляли это как формирование “ноосферы”, другие грезили о переходе человека в новое “сверхчеловеческое”, в интеллектуальном смысле, качество. Однако немногих ярких провозвестников грядущей смыслократии масса диссидентствующей или просто шкурничающей интеллигенции пыталась затоптать ногами.
Сила смыслократии, как любого ведущего слоя общества, – не только в таланте и открытиях, с которыми она идет в мир, но и в способности к “стягиванию” в центры и узлы зарождающегося нового уклада. Смыслократы должны стянуться в сети, завязать в них новые узлы, сшить разорванные куски русского духовного и смыслового пространства – смыслократия может полноценно действовать только как организованная сила, имеющая свою инфраструктуру и возможность передавать свой опыт молодым.
Сегодняшнее состояние нации точнее всего можно охарактеризовать как ситуацию “украденного будущего”, большинство из тех, кто живет сейчас в России, ощущают себя людьми с “подмененной судьбой”, и это их осознание может стать огромной творческой силой на пути к реставрации будущего России. Это залог, что они создадут лучшее будущее. Громадный потенциал, который был накоплен на закате советской эры, делает вероятным Интеллектуальный Ренессанс России.
Попавшая в раковину моллюска песчинка разрывает его живое тело, он стремится локализовать источник раздражения, нейтрализовать угрозу, обволакивая песчинку плотным защитным слоем. И, отвердевая, этот защитный слой создает жемчужину, одно из прекраснейших и парадоксальнейших произведений природы. Сегодня ткань истории русской нации разорвана, порой кажется, что остаются только слезы, только усилия самозащиты. Однако в процессе этой самозащиты Россия может создать – обязательно создаст – свою жемчужину, которая единственная представляет ценность для небесного Купца.
Три сценария будущего внутри России
Смысл, которого так не хватает сейчас нашей нации, тесно связан с другой ценностью – ценностью чести. Однако это не означает, что способность интенсивно и глубоко мыслить потеряна, а честь – утрачена. Более того, русский человек не способен на сверхмобилизацию ради обогащения, низменных материальных целей, но совершает чудеса героизма при защите Родины и священных для него ценностей либо при выполнении великой исторической миссии.
В годы перестройки нашему народу долго и упорно внушали максиму о том, что “политика грязное дело”. Эта мысль заключала в себе клевету на многих русских святых и на само Русское государство. Те, кто внушал толпе этот коварный лозунг, хотели бы, чтобы наша политика уже никогда не “отмылась”, чтобы смысл в нее уже не вернулся. Между тем разрешение неурядиц нашей национальной жизни заключается в прямо противоположной максиме: политика должна стать духовной и светоносной.
Чем доктрина отличается от множества составляемых сегодня программ национального спасения?
Тем, что мы не делаем упор на одно лишь государство. Программы по типу “Государство должно сделать то-то и то-то” сегодня малореалистичны. Ибо государство больно. В настоящий момент для осуществления амбициозных проектов у него пока не достает ни воли, ни кадров. Государство слишком зависимо от Запада и вообще внешних сил. Мы верим в традицию нашей государственности, но это не одно и то же, что наивно уповать на нынешнюю политическую систему.
Программы по типу “Государство должно сделать то-то и то-то” сегодня малореалистичны. Ибо государство больно. В настоящий момент для осуществления амбициозных проектов у него пока не достает ни воли, ни кадров. Государство слишком зависимо от Запада и вообще внешних сил. Поэтому мы исходим из трех разных сценариев нашего будущего.
Создавая Доктрину, мы исходили из трех сценариев нашего будущего:
развал России, распад ее на части, провозглашение местных суверенитетов;
стагнация на условиях, близких нынешним, сохранение неустойчивого равновесия;
переход власти путем скачка (возможно, в результате какого-нибудь катаклизма) к идеологии, отвечающей традиционным, проверенным веками принципам русской цивилизации.
Мы утверждаем, что в каждом из трех перечисленных сценариев у нашей нации есть шанс на выживание и победу. Во всяком случае, от нас требуется историческое творчество – ориентация на целенаправленный прорыв.
В первом, пессимистическом, варианте негативные тенденции нарастают вплоть до коллапса, в результате которого утрачивается суверенитет. Суверенитет уже сейчас частично утрачен. У России нет, например, подлинного хозяйственного суверенитета (продовольственная безопасность в случае смены политической парадигмы немедленно окажется под угрозой), административный саботаж грозит парализовать многие структуры государственной машины, если власть резко сменит курс.
В случае развития по пессимистическому сценарию Доктрина способна стать знаменем для людей, жаждущих для России иного будущего – не признающих распад суверенитета и целостности нашей страны, а также любые власти, которые смирятся с этим распадом. Доктрина в полном соответствии даже с нынешней Конституцией считает в условиях развития такого сценария единственно правильным решением для граждан, преданных исторической России, объявление режима национального самовосстановления, вплоть до партизанской войны, отвоевывающей Россию слой за слоем, участок за участком. Провозглашение такого режима – долг патриотов в случае реальной утраты суверенитета (например, в случае мирной оккупации страны той или иной международной коалицией или в случае самороспуска РФ). По словам одного из авторов Русской доктрины, “партизанское право” есть не просто одна из возможных сторон чрезвычайной ситуации, но неотъемлемая составная часть учредительного статуса самого Российского государства, которое в 1612 году было восстановлено именно вооруженным земским обществом: “Россия не может быть “распущена по свистку”.
В случае начинающегося распада страны или перехватывания власти по “оранжевому” сценарию как кремлевские, так и местные власти могут призвать нас смириться с происходящим, чтобы избежать кровопролития. В нашу задачу будет тогда входить недопущение передачи бюрократией власти в руки революционеров и сепаратистов. Образно говоря, мы должны суметь схватить за руки. Здесь мы должны четко сказать: мы не допустим перехода власти к разрушителям государства никогда. В случае же, если бюрократия блокируется с этими разрушителями, мы выступим и против бюрократии. И именно для этого нам нужно разворачивать структуры народной демократии снизу.
Если государство не хочет уходить, то оно должно иметь мужество быть сувереном, иметь мужество принять на себя ответственность и найти “кровавую собаку”, которая подавила бы бунт. Поскольку поле битвы, на котором нет “кровавых собак”, принадлежит мародерам. Именно мародерам и выгодно ослабление России. В этой связи уместно вновь вспомнить слова князя Пожарского: “Ныне ни царя Василья, ни вора, ни королевича не слушать, а стоять всем за державу”.
Ни в коем случае нельзя дать “закрыть лавочку”, одновременно с этим “закрыв” и Россию. Это могут попытаться сделать очень могущественные силы, которые крепко держат свои позиции во власти и для которых Россия, к сожалению, “лавочка”, и не более того.
Во втором сценарии, инерционном, здоровые национально мыслящие граждане и группы организуются снизу, укрепляют базу своего единства, создают новую реальность помимо государства – и затем заменяют собой обветшавший и разрушающийся проект “РФ 1991 года”. В случае искусственно продлеваемой “стагнации” становится возможным выстраивание параллельного нынешнему государству сетевого сообщества (в каком-то смысле этот процесс уже можно наблюдать). Данное сетевое сообщество постепенно приобретет иерархические черты, становясь протогосударством, со своей идеологией национального возрождения, своими системами жизнеобеспечения, своим бизнесом, технологическими производствами и внедренческими организациями, со своими людьми, “завербованными” на разных уровнях официальной системы, наконец, со своими партийными и общественными филиалами. Наше национальное протогосударство, опираясь на единомышленников во всех слоях общества, врастет в нынешнюю систему и постепенно сменит ее как более пригодное для России, более совершенное и содержательное, наполненное смыслом и ведущее, в конце концов, к смыслократическому прорыву. В этом сценарии Русская доктрина предлагает делать ставку на негосударственные, общественные и деловые объединения сетевого типа, способные использовать возможности нынешних информационных и финансовых технологий, развивая в разных областях передовые разработки русских и иностранных ученых (так называемые “закрывающие технологии”, позволяющие добиться максимума эффекта при минимуме затрат).
В третьем, оптимистическом, сценарии курс власти начинают осуществлять силы, близкие Русской доктрине или как минимум разделяющие значительную часть ее идей. В таком случае Русская доктрина становится в каком-то смысле официальной. При развитии такого сценария власть должна бросить клич социальной правды, обратиться к этому вековому чувству. Власть должна призвать активное здоровое население, во-первых, в элиту (“делайте карьеру!”), во-вторых, в реальный сектор экономики через учреждение масштабных проектов. Это должна быть идеология не “потребительского общества”, не “свободного рынка”, который сам за нас все вспашет и засеет, но идеология национального развития, волевого проекта, опирающегося на сознательно выстраиваемый “образ будущего”. Мечта русского гражданина не должна описываться схемами телевизионной рекламы, нереалистическими потребительскими ожиданиями, надеждой на выигрыш, свалившийся с неба, – мечта должна быть связанной с созидательными проектами, в которых у него есть возможность участвовать.