Результатом страданий бедного животного(ну, все — таки я уже давно не человек, а перьев у себя тоже не наблюдаю) явился один интересный гель и одна не менее интересная краска, чей эффект я и хотел испытать на одном «добровольце». Что за гель и краска? Так, ничего страшного, — обыкновенный макияж… с отсрочкой начала действия.
А вот и место обитания нашего вампирчика. А что, ничего так, уютненько. Мышки летучие на потолке висят, паутинка по углам виднеется, в общем — вполне себе приличный склеп. А в центре всего этого великолепия развалился мой будущий испытатель, правда, сам испытатель о своем новом назначении еще не догадывается, но кого это волнует? Уж точно не меня. Будущий доброволец сладко спал, так, немного усилий и вот теперь он точно не проснется, может даже увидит один интересный сон, ну а побочные эффекты от такого вмешательства… думаю, переживет.
Темная фигура склонилась над спящим человеком и стала проделывать какие — то манипуляции, спустя минут пять, фигура закончила свои непонятные действия, еще раз окинула взглядом окружающее пространство и двинулась к вещам спящего. Обработав и их из устрашающего вида устройства, фигура внесла в свой План последний штрих, отключив будильник, стоящий в изголовье кровати. После чего покинула комнату также, как и появилась — через окно.
Майкл тяжело дышал и ворочался во сне. Ему грезился какой — то тип в черном балахоне с алыми облаками и спиралевидной маске на лице, обещающий за что — то его покарать «во имя священных сис… пардон, священной груди Цунаде». Кто такая Цунаде и чем священная ее грудь, студент то — ли не запомнил, то ли тип об этом и не говорил. Проснулся парень разбитым и совершенно не выспавшимся.
— Так, надо ополоснуться, и в институт. — Морбиус улыбнулся. Сегодня он пригласит Фелицию на научную конференцию, вроде бы она хотела сходить, но этот засранец Майер что — то не торопился ее туда вести, этим нельзя было не воспользоваться. М — да, Майер… странный тип, с которым у жителя Румынии было много общего, возможно, они бы даже стали друзьями… если бы не конкурировали за внимание одной весьма привлекательной особы. Морбиус поморщился — пока что проклятый немец обходил его по всем статьям, но Майкл не был бы собой, если бы сдавался так легко.
Бросив взгляд на часы, студент выругался — забыл поставить будильник и проспал! А первой парой сегодня лекция у доктора Коннорса, если не успеешь, этот «добрый» дядя столько крови выпьет, что любой вампир от зависти издохнет. Оставив умывание до лучших времен, Морбиус ограничился быстрой чисткой зубов(пару раз щеткой провел), оделся и выбежал из дома.
Денек стоял солнечный и теплый, и не скажешь, что уже осень. До института парень добрался быстро, но вот дальше начались странности. Перед входом в здание собралась почти вся их группа, заметив Майкла, они стали как — то странно на него поглядывать. Тут из толпы вышла Фелиция… с Майером под ручку. Майкл скрипнул зубами, но решил соблюдать правила вежливости.
— Приветствую вас, Фелиция, — поцеловал руку. — Вальтер, — нейтральный кивок в сторону парня, что все также задумчиво смотрел в его сторону. Чтож, приличия соблюдены, можно приступить к уже ставшей традиционной пикировке, благо с таким взглядом в мою сторону он дает неплохой повод.
— Мистер Майер, почему вы так на меня смотрите, неужто влюбились? — первый укол, чем ответишь, Вальтер?
— Знаете, мистер Морбиус, я подозревал, что вы являетесь фанатом вампиров, но никогда мне в голову не забредала мысль, что вам нравятся именно ТЕ вампиры. Что же касается моих чувств, то простите, вы не в моем вкусе, тем более в таком амплуа…
Когда я увидел Майкла, важно шествующего в нежно розовом плаще и со сверкающим, будто алмазным лицом… Да… тот гель и краска стоили затраченных на них времени и усилий, каждой секунды. Я достал мобильник и стал потихоньку фотографировать идущего к нам человека, моему примеру последовала часть наших одногрупников.
Разговор с румыном меня развлек(боги, как же трудно было держать серьезное лицо, когда все мое существо буквально сотрясалось от еле сдерживаемого смеха), ох если бы он только знал, какую яму себе роет такими словами.
Решив заканчивать представление, я попросил Фелицию дать бедняги зеркало(действительно, в сумочке любой представительницы прекрасного пола всегда есть зеркало… хотя, если поискать, то в женской сумочке может найтись и межпространственный портал, чем еще можно объяснить такую вместимость?) Лицо Майкла, осознавшего как именно он сейчас выглядит, вознесло меня на вершины блаженства, о это непередаваемое сочетание шока, стыда, ярости и желания оказаться как можно дальше отсюда(да еще и с подсветкой). Да… этот момент еще долго будет греть мою душу холодными зимними вечерами. Разумеется, Морбиус забил на лекцию и поспешил покинуть нас. Народ потянулся в корпус. Мы с Фелицией немного задержались. Девушка кинула на меня заинтересованный взгляд, словно заново оценивая.
— Признавайся, твоя работа? — с грозным видом надвинулась на меня девушка, но глаза ее смеялись.
— Ну что вы, леди, как вы могли подумать обо мне такое? Я же белый и пушистый! — улыбаемся и машем, господа, улыбаемся и машем…
— Да? Ну — ну, — Фелиция окинула скептическим взглядом мой черный кожаный плащ.
— Да — да, закивал я, — Кстати, я тут краем уха слышал об одной научной выставке, может сходим? — потихоньку съезжаю с темы Морбиуса.
— Хорошо, но тебе придется объяснять мне кучу непонятных вещей, сам знаешь — во всей этой вашей радиации и нуклеиновых кислотах я разбираюсь не очень, мягко говоря.
— Ничего страшного, я тебе помогу. — На том мы и закончили разговор и поспешили за нашими одногрупниками.
Прошло еще несколько дней, я все также гулял с Фелицией(выставка оказалась весьма интересной, нам понравилось), не торопясь переходить от поцелуев к чему — то большему, ночами тихонько прохаживался по темным улицам и выл на луну(мне хотелось освоить тот крик, которым я вынес мозги «домовёнку», но пока результатов не было, эх не Довакин я, не Довакин), а если не гулял, то сидел дома и «медитировал», пытаясь связаться со своей частью в полковнике, все — таки моих клеток в нем немало и я надеялся, даже на возможность перемещения моего сознания в его тело, временно, разумеется. А потом в один прекрасный день, мне позвонил Курт и сообщил, что нашел способ замедлить эволюцию Паркера, но ему нужна моя помощь, ах да, чуть не забыл… еще из самой охраняемой тюрьмы штата умудрилось сбежать шесть опаснейших преступников, какая прелесть…
Ну что, лечить, или пусть живет?
Нет, я знал, что доктор Коннорс немного псих(а кто еще будет переживать и помогать обустраиваться жуткому монстру из космоса?), но ведь только немного же! Тот, что предложил этот человек… вот стану Темным Властелином(главное, чтобы не как в том сне, брр), обязательно сделаю его своим советником… или главным палачом, с его фантазией — самое место. Менгеле предложил ни много, ни мало, ввести в Паркера часть моих клеток, но не в чистом виде, а в физ — растворе, перед этим как следует обработав их звуком определенной частоты и громкости. Клеткам сия процедура явно будет не в кайф. В таком «полуразобранном» виде они должны будут перейти на инстинктивное поведение, а следовательно, в организме Питера будут сливаться(причем полностью) с самыми «продвинутыми» клетками — эволюционировавшими дальше других. Далее я восстанавливаю у себя исходное количество клеток, умерщвляя тем самым засланцев в тушку Паучка, а они, в свою очередь, прихватывают на тот свет и мутировавшие клетки Паркера. После чего остается удалить из организма омертвевшие ткани(их должно быть немного и тело, в принципе, может справиться и само) и вколоть ему пару стимуляторов и укрепляющих веществ. Такой способ может действительно помочь, хоть и не полностью — эволюцию это не остановит, но уберет всякие неприятные бяки вроде потери сил. При этом перед Пауком не будет раскрыто мое инкогнито, ведь все можно объяснить «изобретенными» нами препаратами. На вопрос, почему Док меня не сдал, я получил недоуменно — обиженный взгляд и отповедь.
— Ты хороший человек, хоть и ведешь себя частенько как та еще зараза, но монстром ты все — таки не стал, Назгул — внимательный взгляд на меня, — и стараешься творить добро, в меру своего понимания, конечно, я многим тебе обязан, как и Пауку, так что я предпочту подождать, пока вы сами уладите свои разногласия, а не закладывать одного своего друга другому, не так у меня много друзей, чтобы позволить себе их предавать — грустно выдал профессор.
— Ладно, прости, Док, был неправ — покаялся я. В этот момент мне захотелось рассказать Курту всю правду, а не только тот осколок, что я выдал ему при прошлом нашем разговоре, но… здравый смысл победил сентиментальность. Всей правды Коннорсу знать не нужно, для него это будет слишком большим ударом, а терять такого наставника и… все — таки друга, мне все еще не хотелось.
— Забыли, — подытожил профессор, — так что ты скажешь по поводу моего плана? — вернулся к теме разговора Курт.
— Что тут сказать… будет больно, причем очень, а если процесс зашел уже слишком далеко и изменения затронули мозг и нервную систему…такое «лечение» может убить Паука, или сделать идиотом, хотя обратился он к нам вроде бы вовремя, так что обойдется… скорее всего.
— Хм, нужно попробовать сократить риски.
— Попробуем, для начала — никакой звуковой обработки — отдать своим частицам нужные команды я смогу уже самостоятельно, было время немного в этом потренироваться.
— Хорошо, добавим красителей? Думаю антрацитово — черная жидкость в шприце сможет навести Паука на ненужные тебе подозрения, — задумался Док.
— Изменит цвет тоже не проблема, так что жидкость будет прозрачной, меня больше волнуют проблемы с болевыми ощущениями, все — таки придется резать по живому, причем почти во всем организме сразу.
— Ничего кроме как обезболивающего я предложить не могу, сомневаюсь, что Паук доверяет нам настолько, чтобы согласиться на полный наркоз.
— Предложить стоит, но шприц с морфином под рукой лучше все — таки иметь. — кивнул я, — Но это все борьба со последствиями, а как дела с причиной?
— Можно пропустить его через излучатель, — это замедлит процесс, но все равно, лет через пять он станет монстром. — тяжелый вздох.
— Пять лет не так уж мало, может и придумаем что — нибудь за это время.
Остаток дня мы спорили до хрипа, выдвигали и отвергали различные теории, пытаясь изыскать еще какие — нибудь способы, но так ни к чему и не пришли. И вот наступил момент истины — в лабораторию пришел Человек — Паук, воспользовавшись любезно оставленным приоткрытым окном. К лечению уже все было готово — три шприца — с моими клетками, обезболивающим и стимулятором лежало на столе.
— Как успехи? — слегка нервно спросил Паук.
— Как сказать… вылечить полностью мы тебя не можем, во всяком случае, пока что, но нашли способ существенно замедлить твою эволюцию. Вальтер, объясни, пожалуйста, детали.
— Итак, на основе твоей крови мне удалось сконструировать… ммм… антитела, так будет ближе всего, что будут искать мутировавшие в твоем организме дальше необходимого ткани и удалять их. Поскольку такие ткани сидят не в одном месте, а равномерно распределены по твоему телу, повреждения от их уничтожения будут болезненными, но не фатальными, — слегка задумчиво, — о нужно будет попробовать использовать такой же метод с раковыми клетками, может и удастся добиться излечения… некоторых видов… на ранних стадиях… м — да, простите отвлекся. Так вот, после работы моих антител(и ведь действительно, самых что ни на есть моих), доктор Коннорс попробует при помощи своего излучателя замедлить сам процесс эволюции. Но учти, даже такой комбинированный метод дает тебе лет пять, от силы.
Кажется перестарался, вон как его проняло. На Питера было жалко смотреть, хоть маска и скрывала лицо, но осунувшиеся плечи и отчаяние в эмоциях говорили сами за себя. Узнать, что до 30 дожить не светит, а если и светит, то в виде какого — то монстра… это страшно. Стоп! Я ощущаю его эмоции? Как? Я попытался понять, ведь если я научусь чувствовать эмоции окружающих, то потом возможно получится эмоции транслировать, как было с Хобгоблином. Ушел в себя я довольно глубоко, так что к реальности меня вернул окрик Курта и легкие потряхивания.
— Вальтер! Ну наконец — то ты снова с нами, ушел в себя и заблудился? — возмущался Док, но я отчетливо чувствовал его беспокойство. Это что, я теперь постоянно буду всех так ощущать? Неее, нафиг, нафиг!
— Простите, задумался. Ну что, приступим? — Питер утвердительно кивнул.
— Есть два варианта — делать под общим наркозом, что я бы тебе посоветовал, или просто под анастезией, оставаясь в сознании, что выбираешь?
— Давайте под анастезией, — после некоторых раздумий вынес свое решение Паук и закатал рукав костюма.
Я протер кожу спиртовой салфеткой и ввел ему сначала обезболивающее, а потом раствор «антител». Пару минут ничего не происходило, а потом Паркера скрутило так, что я начал опасаться за целостность его позвоночника. И это под полным шприцем морфина! Вместо крика из его горла вырвался хрип, кажется, мои клетки добрались до голосовых связок. Когда же все закончилось, паук с трудом поднялся на ноги. Впрочем, мне тоже пришлось не сладко, попав в организм, определить, что именно нужно захватывать и отделять от Питера. К тому же еще следить, как бы не урвать чего лишнего(например мозговой ткани). Нет, как тренировка в захвате контроля такой опыт был бесценен, но даже на близком расстоянии постоянно контролировать работу сразу тысяч клеток в теле Паука было очень трудно, мне казалось, что из ушей сейчас полезут уже мои собственные мозги, но вроде бы справился. Как я и предполагал — часть клеток мозга уже тоже начала перерождаться, но с этим ничего поделать было нельзя. Из состояния анализа собственных ощущений и данных, что все еще поступали по непонятному каналу от клеток в теле пациента, меня вырвал страшноватый голос.