Михась давал сигнал, что у него тоже гости и звал к себе, но ответить я уже как положено не смогу. Такой вариант мы рассматривали как самый крайний: пиндосы разделились и шли на лагерь с двух сторон. Но сложившаяся ситуация ничего не меняла, бой примем в любом случае. Отжав тангенту рации, дал один длинный тон на общей частоте отряда. Это означало, что всем оставаться на своих местах и действовать по обстоятельствам. За приятеля я особо не волновался, минами прикрыт почти двадцатиметровый участок тропы и как только пиндосы зайдут на него, количество целей убавится трети на две. К тому же у него «бесшумка», и до раскрытия позиции на дереве, Мишка сможет безнаказанно уложить ещё троих как минимум. Фигово было нам с Семёнычем, поскольку реально воевал и стрелял вообще только я один. Пулемёт мы с ним очистили от смазки и под моим присмотром он раз пятьдесят разобрал — собрал оружие, но вот реальный бой…
Тем временем, пиндосы стали втягиваться на пристрелянный участок и можно было их прекрасно рассмотреть. Нанотехнологий пока видно не было, я рассмотрел пусть и хорошо экипированных, но всё же обычных людей, осторожно идущих след в след друг за дружкой. Бронежилеты противоосколочные каски в чехлах, чтобы на солнце не бликовали, автоматы короткие, обвешанные всякими приблудами. Всё на солдатах сидело ладно, чувствовалось, что подгоняли тщательно, шли тихо, почти бесшумно. Из необычного заметил только на левом глазу у каждого что-то вроде монокля на ремешке под шлемом, да какую-то прямоугольную штуку на запястье левой руки, с матовым экраном и двумя рядами кнопок. На часы не похоже, но приглядевшись я заметил, что у некоторых амеров эта приблуда пристёгнута к правой руке. Может это и есть нанотехнологии?.. Вдруг вся колонна замерла, все припали к земле на колено и людская «многоножка» ощетинилась оружейными стволами. Позади меня послышался шорох шагов, кто-то пробежал буквально в десяти метрах от окопа в сторону замерших пиндосов. Осторожно повернув голову, вижу что из леса подошло ещё двое солдат, в лохматых костюмах, почти как у меня. Один был с автоматом, у другого винтовка с длинной трубкой оптического прицела… никак разведку высылали, значит лагерь уже срисовали, но нас не обнаружили. Оба побежали в конец колоны и скрылись из виду. Почему разведка не осталась на позициях и её отозвали, мне было непонятно. Гораздо удобней будет выйти и пользоваться их знанием обстановки, корректируя план атаки…. «Многоножка» снова ожила, слаженный людской механизм пришёл в движение. Вот цепь растянулась и я уже стал опасаться, что чуть чего, пиндосы рассыплются по лесу и завяжется настоящий бой, в котором нам не выстоять. Но выхода не было, вот шеренга уже поравнялась с окопами, они прошли позицию Варенухи и сейчас шли совсем рядом. Я ощутил их запах, смесь пота смазки и каких-то репеллентов, видел закрытые хитрыми зелёными масками лица, матовый блеск незамотанных лентой оружейных стволов. Протяни я руку и до каждого уже можно будет дотронуться кончиками пальцев….
— Та-та-та-таа!
Пули пробили рюкзак с пультом и амера кинуло вперёд и вправо. Почти одновременно с этим прозвучали два взрыва и я снова нырнул в окоп.
— Бум, бу-бум!
Послышались крики боли и какие-то команды, лес ожил и вдалеке справа прозвучало ещё три глухих взрыва, это сработали мины на западной тропе, там бой тоже начался….
— Бум-буммм! Бу-бумм!!!
Это пошли взрывы от остальных гранат, уже совсем близ ко от моего окопа, выкашивая траву и ветки в радиусе десяти метров вокруг. С тропы слышались крики и беспорядочная стрельба, шок от внезапного нападения вот-вот кончится, почему же молчит пулемёт?!.
— Тра-та-та-та!
«Ручняк» Варенухи ударил ровно в тот самый момент, когда я стал сомневаться в его хозяине. Снова откинув крышку и сменив расстрелянный магазин, высовываюсь и тут же щёку опаляет горячим — рядом прошла чужая пуля. Не теряя времени, одним прыжком выбираюсь прочь и перекатом ухожу за толстый ствол сосны. Кто-то умный вычислил мою позицию, но пока мне везло и пуля только оцарапала щёку. Выглянув из-за укрытия, вижу что амеры рассредоточились вдоль тропы, но осталось их человек шесть-семь. Вот впереди справа ворохнулся бугорок и я не медля дал короткую очередь в том направлении. Две из четырёх пуль достигли цели: человек подскочил на месте и немного погодя заорал от боли. Проклятущая «пятёрка», ити тебя во все дыры! Какая же сволочь был тот конструктор, что придумал эти фуфловые патроны! Иностранец скоро оклемается, но пока… Ага! Вот ещё один….
— Вззум! Вззум!..
Только что замеченный мной амер, уже выцелил меня и его короткий автомат выплюнул в мою сторону пару коротких очередей. Присев вниз и откатываясь прочь, ухожу левее и дальше, но пиндос продолжает вести меня по силуэту и пули кучно ложатся почти рядом с моей головой. Падаю и в перекате достигаю следующего дерева, но что-то мешает поднять правую руку. Не отрывая взгляда от кустов впереди, ощупываю рукав левой ладонью. Кровь, много крови, дырка чуть выше локтевого сгиба. Пуля застряла внутри, но кость вроде не мозжит… аптечка в левом кармане, на ощупь нахожу тюбик с обезболивающим и колю в бедро сквозь одежду. В куртку и штаны вшиты жгуты, поэтому перетянуть рану получается очень быстро, кровь остановилась. Из пустоты между тягами приклада вырываю перевязочный пакет и разрезав ткань комбеза просовываю его к ране, зафиксировав его жгутом. Тоже ничего особенного: закладываешь между тягами пару индпакетов, а сверху фиксируешь жгутом. В случае чего и уравновешивает ствол и перевязку можно быстро соорудить. Дело привычное, у меня есть похожая отметина, только на левой ноге. Рука вновь начинает сгибаться, хотя это только временный эффект и чувствую я её не слишком хорошо, минут сорок ещё повоюю а там…. Повезло, что крови потерял не много. Ну, пора снова воевать….
— Бумм!
Разрыв гулко ухнул метрах в десяти справа и два осколка впились в ствол дерева ровно на высоте головы. Послышались крики боли, но мою сторону никто не стрелял. Откатившись ещё немного, я вышел в полуприсяд и двинулся в ту сторону, откуда слышалась редкая стрельба. Голос подавали всего два пиндосских ствола, били они куда-то в сторону Варенухи, но его пулемёта я не слышал. Пройдя метров пять-шесть, я дошёл до небольшой воронки в земле — места разрыва моей гранаты. Чуть в стороне лицом в землю уткнулся амер. Короткий пулемёт лежал тут же с откинутой крышкой ствольной коробке и отсоединённым матерчатым коробом. Взрыв застал пулемётчика за сменой ленты, поэтому он не успел вовремя разглядеть кругляш «лыски» и принял почти треть осколков в себя. Вдруг кусты впереди расцвели огнём, оглушительно грянула длинная очередь. Дальнейшее происходило очень быстро, но для меня время словно остановилось. Повинуясь выработанному за время войны инстинкту, я начал падать на землю. Это произошло, наверное, в тот самый момент, когда подсознание только зафиксировало какое-то движение впереди. Поэтому в момент когда запоздало пришло понимание, что вот сейчас схвачу свинца полной грудью, тело уже распласталось по земле и откатывалось влево. Пули прошили только воздух, а я уже лёжа, направил ствол автомата прямо в слепящую жуть огненного факела и выжал спуск. Две очереди слились в одну, и заглушили болезненный вскрик. Нет, видимо моё время не пришло. Резко поднявшись, я увидел ещё одного американца, но этот лежал навзничь, три пули попали в правое плечо, шею и левый глаз. Пинком отшвырнув автомат от тела иду дальше, но тут всё было кончено. В небольшом овражке, раскинувшись в разных позах лежало ещё трое, со следами работы «ручняка» Варенухи. Одному бойцу совершенно не повезло: тяжёлая пуля вошла в щёку под углом и вырвала человеку кусок лица. Вместо носа и верхней челюсти было сплошное кровавое месиво. Как это получилось не пойму, но смерть явно не была быстрой. Автомат бедняги был снабжён подствольником, видимо его цепануло именно в тот момент, когда он перезаряжал свою артиллерию. Возможно дело было не в пуле, а кусках микрофона сделанного из какого-то полимера. Пуля раздробила его и куски пластика вошли в раневой канал, вызвав такие повреждения. Тронув тангенту вызова, я вызвал пулемётчика, поскольку тот исправно огрызнулся уже меня прижав к земле:
— Бобёр, здесь Рысь. Отставить стрельбу, все клопы уже в минусе. Отставить, повторяю!..
— Е… есть отставить стрельбу.
Голос Варенухи звучал напряжённо, рацией он ещё толком пользоваться не научился. Поднявшись во весь рост, махаю автоматом, чтобы обозначить себя. Спустя пару секунд Семёныч был уже рядом, бегло осмотрев водилу, с облегчением замечаю, что с ним вроде обошлось. Увидев повязку у меня на рукаве, он открыл было рот чтобы что-то спросить, но я лишь махнул рукой. Сейчас следовало проверить не осталось ли кого в живых на тропе и возле неё. Разделившись, мы пошли вдоль тропы вперёд, держа оружие наготове. Постепенно картина боя стала проясняться, обретать смысл. То, что моя позиция находилась под углом к дороге, а сама тропинка имела небольшой изгиб, позволило удачно бросить четыре из шести гранат. Все они легли с интервалом в пять метров, как я и задумывал. А вот две последних улетели в овраг и поэтому осколки пошли только вверх и как по закону подлости на меня. Не укройся я в окопчике, бой Варенуха вывозил бы уже в одиночку. Командира амеровского отряда, я положил сразу и наглухо, а очередью разбило его заплечный пульт, так что беспилотник скорее всего на автопилоте ушёл обратно. Остальные иностранцы легли без вопросов: одних посекло осколками и они истекли кровью, другие умерли от динамического удара, но таких оказалось всего двое. Но основную работу сделал Варенуха, его «ручняк» словно косой прошёл по неприятельским порядкам. Осматривая бронежилеты покойников, я убедился, что те носили что-то лёгкое, без дополнительных пластин, а их пуля от ПКМ брала совершенно спокойно. Были тела прошитые навылет, одному оторвало руку по локоть. В целом я опять проклял нелюбимый калибр «весла», но пока что имеем с тем и выступаем. Достреливать никого не пришлось, чему виной были стимуляторы, не дававшие солдатам впадать в беспамятство, они продолжали драться, часто будучи смертельно ранеными. Всего я насчитал семнадцать трупов, не хватало только самого вредного. Из головы у меня не шёл разведчик с винтовкой, в снайпера берут людей ушлых с глазами на затылке. Эта тварь сейчас где-то рядом, но вот вычислить его в лесу это задача совершенно неподъёмная, к тому же Михась ещё молчит, что тревожно. Неожиданно, ожила рация и прозвучал совершенно спокойный голос приятеля:
— Ложись!
Не рассуждая, как и в прошлый раз я просто упал на землю и откатился в кусты. Выстрелов я не слышал, но пуля прошла ровно в том месте, где я только что стоял. Оглядевшись, увидел, что Варенуха тоже слышал Мишкино предупреждение и неловко отползал с тропы, позвякивая пулемётом. Снова послышалось внятное рассерженное гудение и сразу три ветки кустарника упали на шевелящуюся тушу бывшего водилы. Неопытность престарелого партизана превратила его в отличную мишень. Вражеский снайпер стрелял на движение, практически наугад. Однако скоро он нащупает Варенуху если тот не прекратит ворочаться. В лесу после отгремевшего боя, воцарилась мёртвая тишина, смолкли даже птицы. Громким шёпотом я приказал:
— Семёныч, не шевелись и замри!
Варенуха послушался и неловко замер, чуть скособочившись на правую сторону. Драгоценное время уходит, скоро сюда так или иначе кто-то придёт и нам тут быть не следует. Пока мы лежим, снайперу нужно или сменить позицию или просто вызвать своих, прижимая нас огнём. Вызывая Михася по рации, я уже знал что буду делать:
— Медведь, видишь меня?
— Нет, но засёк куда ты упал. — Голос приятеля звенел от напряжения, он искал своего визави.
— Медведь, я правее пятнадцать. Видишь плохиша?
— Нет, но знаю где он примерно сидит. Дистанция — триста пятьдесят от моей позиции группа высоких сосен и одно лиственное дерево.
— Медведь, я его вытащу, следи! Он нас держит, уделай гада, пока ещё есть время. Без разговоров и рассуждений. Делай!
Оборвав связь, начинаю ровно дышать, приводя организм в нужное для пробежки состояние. Каждая мышца уже наверняка болит, но сейчас даже без обезболивающего всё глушит адреналин. Накроет уже потом и лучше в это время быть в бункере иначе каюк. Рана уже начинала побаливать, острые злые импульсы пробивались сквозь онемение от лекарства. Ещё примерно минут двадцать и снова надо колоть дурь. Отходняк после такого лекарства очень тяжкий, болеть будет всё, не говоря уже про слабость от кровопотери. Поэтому, пока всё ещё было более-менее нормально, я вскочил и рывком метнулся вдоль тропы, назад к окопу. Пули с коротким интервалом в пол-мгновения прошли одна за другой опалив кожу на носу и затылке. В какой-то момент, я неловко поставил ногу, не заметив гнилой коряги припорошённой прошлогодней листвой и наросшей высокой молодой травкой. Нога подвернулась и я со всего маху прянул оземь, успев однако подставить леве плечо и уйти в неряшливый кувырок. Чуток шевелюсь и в то же самое мгновение рядом снова состригла ветку назойливая стальная пчела. Мысленно собираю все маты и перекатываясь влево снова вскакиваю и бегу что есть силы к огромному стволу поросшей мхом осины. Неожиданно чувство опасности исчезает, будто его отрезало и только сейчас слышу вопящего в наушнике Мишку:
— Да стой ты, чертяка! Уже всё, всё старшой!..
— Семёныч. — Хлопаю водилу в знак одобрения по спине здоровой рукой. — Не убирай бандуру, пора идти к «туристам», нужно предупредить ребят если ещё сами не сдёрнули….
— Рысь, — Снова глазастому Михасю неймётся, к нам он так и не вышел. — Лево пятьдесят, вижу новую группу людей. Семь «карандашей», все в прикиде. Похоже пиндосам пришла помощь!
Это было не очень хорошо: боекомплект у нас уже на исходе, у меня осталось два «рога» к автомату плюс уже початый и одна «фенька». Глянув на Семёныча знаком показываю на его «молотилку», поняв жест правильно, водила указывает на примкнутый к пулемёту короб а потом ребром ладони проводит себе по горлу. Сотня патронов, может меньше….
— Медведь, как у тебя с «музыкой»?
— Не густо. — Голос Мишки звучал напряжённо, но паники я не чувствовал. — Могу сыграть на бис, но зрителей слишком много и все с цветами.
Получалось, что Михась сможет их придержать, но патронов осталось меньше десятка. Пиковый расклад… Решение нужно принимать быстро, ещё пара минут и эти неопознанные будут здесь. Судя по направлению, выходило, что была третья группа, тусовавшаяся почти у самого лагеря наших потенциальных союзников. Придётся работать вариант с громким отходом. Без особого сожаления глянув на свой автомат, отсоединяю почти пустой «рог» и поймав выброшенный движением затвора досланный патрон возвращаю его в магазин. Придётся спровоцировать погоню, других вариантов нет.
— Медведь, как только скажу — вали того, кто у зрителей за старшего, потом уходи.
— Понял, приступаю.
Повернувшись к замершему в готовности Варенухе, подмигиваю партизану сквозь маску:
— Семёныч не дрейфь! Занимай позицию в овраге, там получится сектор пошире чем на твоей старой лёжке. Пиндосы побегут прямо на тебя, я их гранаткой взбодрю. Дай пару коротких очередей и тоже отходи, я вас догоню. Давай, старый в темпе вальса!
Водила только кивнул, на его чумазом от копоти, которой он измазал лицо, блеснули водянистые глазки, старик давил слезу. Ещё раз ободряюще махнув ему рукой, я принялся за последние приготовления. Оглянувшись в поисках подходящего дерева, срезал толстую ветку и быстро строгаю колышек для ловушки-самострела. Есть такая хитрая придумка: автомат с полным магазином заклинивается между подходящей развилкой дерева, в затвор вставляется деревянный колышек, от него идёт верёвка или проволока, натягиваемая поперёк пути противника. Гады бегут под выстрел и получают свинца от души. Прелесть ловушки в том, что можно завалить одного-двух самых ретивых, включая следопыта. Плюс противник считает, что прижал группу и та приняла последний бой. Пока суть да дело, есть реальный шанс оторваться. Спустя пару минут напряжённых поисков, я вернулся к знакомой мне раздвоенной осине, где и закрепил автомат под углом к тому участку тропы, где пойдут преследователи. Приклад упёр в быстро вырубленную выемку, чтобы не шатался и дослал патрон. Стрелять в автоматическом режиме он будет не долго, но задержит преследователей, это точно. Привязав автомат, чуть отвожу затворную раму, чтобы в образовавшуюся щёлку прошёл оструганный чуть раньше клинышек и отпустил курок затвора. Куском проволоки приматываю спусковой крючок к пистолетной рукоятке, будто до отказа на него давит мой же собственный палец. Присыпав получившуюся конструкцию срезанными с соседних деревьев ветками и протянув шнур поперёк тропы, мелкой рысью бегу навстречу приближающимся иностранцам. Зайти получилось с левого фланга, теперь я видел, что Михась не ошибся и это действительно пиндосы: «безухие» шлемы, наколенники-налокотники, короткие автоматы, но немного другие, чему у первых пиндосов. Всё выглядело нормально, но… стоп! Повязки на ляжках, дёрганная походка…. Чёрт, это же те самые горе-вояки из лагеря!
— Медведь, Бобёр — отбой! Это туристы. Повторяю: работе отбой!
— Рысь, у них оружие. Одеты как….
— Да знаю я! Вспоминай, те в лагере, повязки у них на ляжках ходят как придурки, ноги подволакивают!
— Рысь, что делать будем?
— Выйду, поговорю с ними. Ежели начнут дурить, пристрелим одного. Как определю главаря, попытаюсь пожать ему руку, а ты возьми его на прицел. Если будет выступать — разгрузку поправлю правой рукой, тогда вали его.