– Ты, может быть, думаешь, что имеешь дело с местным жителем? – проговорил Керлинг, разглядывая зажигалку с таким видом, будто она впервые попала к нему в руки. –
Ошибаешься! Я не настолько наивен…
Мысли Наруза Ахмеда мчались, разбегались на ручейки, и ни на одной он не мог сосредоточиться. Что же делать? Господин Керлинг и этому не верит! Как убедить его?
– Ты понял меня, жалкий аферист? – твердо спросил
Керлинг.
– Да, господин.
– Что же ты еще можешь сказать?
– Я говорю правду…
Керлинг усмехнулся, брезгливо взял документы Наруза
Ахмеда, просмотрел их и сказал:
– Кто ты? Только говорить правду, иначе я прекращу беседу.
Наруз Ахмед объяснил, что он родом из Бухары, сын видного человека при эмире бухарском, что отец его после революции боролся с советской властью и был курбаши, да и сам он состоял в басмаческом отряде Мавлана. После разгрома отряда он бежал в Афганистан, а затем перебрался в Иран.
Эти подробности биографии Наруза Ахмеда заинтересовали Керлинга, хотя он и не подал виду. Имена басмаческих курбаши Ахмедбека и Мавлана были ему знакомы.
– Вам нельзя позавидовать, – проговорил он, перейдя на «вы». – Вы избрали, судя по сегодняшнему визиту, не ту дорогу, которая ведет к славе…
Наруз Ахмед развел руками.
– А кто может подтвердить, что все, что вы мне сказали, правда? – продолжал Керлинг.
– Есть такой человек! – твердо сказал обрадованный
Наруз Ахмед.
– Имя его?
– Ахун Иргашев.
– Это еще кто такой?
– Мой земляк, старый человек, табиб, он живет в Тегеране.
– Адрес? – потребовал Керлинг и вынул из кармана ручку.
Наруз Ахмед сказал адрес, и Керлинг записал его в крошечный блокнотик, спрятал ручку и спросил:
– А что, собственно, он может подтвердить?
– Все, все… Он знает меня с малых лет, он обучал меня грамоте. Он подтвердит, что я – сын Ахмедбека, что отец мой был приближенным эмира бухарского и еще…
– Еще?
– Что я сказал вам правду о клинке.
Керлинг усмехнулся:
– Уж не повлияла ли эта история с клинком на ваш рассудок?
– Вот вы смеетесь, – промолвил Наруз Ахмед. – Я понимаю вас. Я тоже не придавал особого значения тайне, в нем заключенной. Потому-то и продал клинок.
– А теперь верите в тайну?
– Если бы не верил, то не оказался бы в вашем доме.
– И вам открыл глаза этот табиб Иргашев?
– Да, он. Хотя, как понимать «открыл»? Он – один из двух, знающих тайну. Вторым надо считать умершего отца.
– Хм… занимательно. В чем же состоит тайна?
– В этом-то вся суть. Если бы я знал! Ахун сказал мне, что раскроет тайну лишь в том случае, если я добуду клинок.
– Так… – произнес Керлинг иронически. – Очень занимательно. Все как в сказке… А чем вы развлекались в
Иране все это время?
Наруз Ахмед вздохнул и, набравшись смелости, смиренно попросил закурить. Керлинг угостил его сигарой, и после этого Наруз выложил ему все, как на исповеди. Он рассказал обо всех своих скитаниях в поисках Ахуна Иргашева, о надеждах, которые пробудились в нем с началом войны, о том, как попал он в диверсионную группу и чем это окончилось.
Своей угодливой откровенностью Наруз Ахмед пытался расположить к себе Керлинга, от которого теперь зависела его судьба.
– Вы интересный человек, – неожиданно произнес
Керлинг, когда Наруз Ахмед окончил свой рассказ. –
Весьма интересный…