Для Икрама-ходжи еда являлась усладой жизни. Он знал толк в этом деле. Тот час, когда он насыщался, был самым блаженным для него. Поев, он поудобнее и помягче усаживался, полузакрыв глаза, и думал о чем-нибудь приятном, не волнующем сердце. Не отступил он от своих правил и сейчас. Хозяин и гость расположились у стены на разостланных на полу стеганых одеялах. Старик предупредительно подложил за спину гостя несколько подушек,
обложился ими сам, сладко потянулся, зевнул и полуприкрыл глаза. Неплохо бы и вздремнуть, но сегодня не до этого. Надо поговорить о деле. Пока Икрам-ходжа соображал, с чего бы начать разговор, Наруз Ахмед предупредил его. Он достал из сумки несколько тугих пачек сторублевок, бросил их на колени старика и коротко сказал:
– Вам. От Джарчи.
Икрам-ходжа сгреб деньги и, не пересчитывая, сунул их под одеяло.
– Почему прервалась связь? – тихо спросил Наруз Ахмед. Старик вздохнул и развел руками. Он в этом не виноват.
Да и никто не виноват. Просто не повезло. Его человек хранил радиостанцию в дупле старой вербы, в нескольких километрах от Бухары. А весной во время грозы в вербу ударила молния. Рация сгорела.
Наруз Ахмед покачал головой: надо же такому случиться!
– А Джарчи бог знает что передумал, – сказал он.
Старик сокрушенно развел руками.
Гость опять наклонился над сумкой и извлек коробку из-под табака «Золотое руно». Подняв крышку, он подал ее
Икраму-ходже.
Брови Икрама-ходжи удивленно поднялись. Он взял в руки коробку и с недоумением посмотрел на гостя.
– Радиопередатчик. Новейшей конструкции. Шедевр, –
пояснил Наруз Ахмед. – Джарчи сказал, что радист у вас –
смышленый парень, разберется в этой механике…
«Значит, о Гасанове он тоже осведомлен, – мелькнуло в голове старика. – Кажется, он не просто посыльный. Керлинг, вероятно, и обо мне рассказал ему все».
Бережно держа рацию обеими руками, тяжело отдуваясь, Икрам-ходжа встал, вышел из комнаты и вернулся через несколько минут.
– Я был в Бухаре, – сообщил Наруз Ахмед. – Познакомился с вашей женой. Она мне объяснила, как вас найти.
«Здорово! – подумал Икрам-ходжа. – Человек расторопный, что и говорить».
– А как с клинком? – как бы между прочим поинтересовался гость.
– Из-за этого клинка я и торчу здесь с самой весны. И
радиста притащил с собой.
Наруз Ахмед одобрительно кивнул и спросил:
– Кстати, что это за парень, с которым вы обменялись сегодня несколькими словами на рынке?
– Это радист Гасанов. А ты видел? – спохватился старик. Наруз Ахмед улыбнулся.
– Если бы не видел, то не спрашивал бы.
– И заметно было, что мы разговаривали? – забеспокоился Икрам-ходжа.
– Для меня – да. Я шел за вами от самого дома и наблюдал за каждым вашим движением. Но для других – не думаю.
Икрам-ходжа сыто рыгнул и вздохнул. Расторопный человек, слов нет. Керлинг знал, кого посылать.
– Вы не сказали мне о клинке, – напомнил Наруз Ахмед.
– Плохо… Пока плохо. Я сообщил, что вещь находится у подполковника Халилова, но добраться до нее никак не удается.
– Пытались?
– Сейчас я все расскажу…
Наруз Ахмед, скрывая волнение, выслушал Икрама-ходжу. Рассказчиком тот был, по правде говоря, неважным: говорил нудно, длинно, повторялся. И притом как-то странно: губы его при этом почти не шевелились.
Наруз Ахмед едва сдерживал раздражение.
– С монтером неплохо придумано, – заметил он, когда
Икрам-ходжа наконец кончил рассказ. – А вот последний ход был слишком рискованным.
– Без риска не обойтись… Разве ты не рисковал, пробираясь сюда?
– Это другое дело.
– Наша жизнь, сын мой, в руках аллаха…
– Вор мог потащить за собой и вас.
– Меня? Ну уж нет. За каждого дурака я отвечать не намерен. Ни я его, ни он меня в глаза не видели.
– А Гасанов?
– Что Гасанов? Ему тоже бояться нечего. Он видел вора один раз, себя не называл, назначил ему встречу, а когда все провалилось, – не явился.