Конечно, Кантана прекрасно понимала причину ехидства Сасси. И крылась она вовсе не в том, что Кантана вынуждена была до окончания своих дней носить чёрные одежды и покрывать плечи. Насмехаться над непосвящёнными — моветон. Всё было куда прозаичнее и банальнее. Гая — родного брата Тилен, которого Сасси предусмотрительно выбрала себе в мужья — не интересовал никто, кроме Кантаны.
— Что ж, — Кантана вскинула бровь, — мне Гай не нужен, слышишь, Сасси? Не соперница я тебе вовсе. Отношения мне заводить нельзя, да и не в моём он вкусе. Но…
Чёрные тени силуэтов на мраморном полу всё сильнее растягивались, клонясь к дверям. Толпа слушающих согрелась отблесками довольных усмешек. Глупенькие — наверняка, воспринимают её речь, как белый флаг. Кантана покусывала губу: нужно было подобрать красноречивое и меткое слово для финального удара.
— Но ты его не получишь! — подытожила она, злорадно ухмыляясь. — Потому что недостойно себя вела!
Тилен за её спиной наконец-то засмеялась в голос. Но никто больше не захотел поддержать Кантану в этой потасовке.
Сасси закипела. Лицо её перекосила гримаса недовольства. Если бы Кантана опустила взгляд ниже, она заметила бы красноватое сияние, исходящее от ладоней соперницы.
— Ты сама напросилась… — прошипела Сасси, вытянув руки.
Запах горящей ткани вывел Кантану из оцепенения. У ног танцевали огненные язычки. Подол платья тлел, испуская сероватые нити едкого дыма.
— Почтенные Покровители! — выругалась Кантана, в ярости топнув ногой. — Тоже мне инквизитор!
Она захлопала руками, сбивая пламя. Но рыжие языки исчезли столь же внезапно, как и появились, оставив в память о себе лишь небольшую закопченную выемку на подоле.
— Сасси, полно! — низкий голос прогремел над плечом Кантаны, и, врезавшись в противоположную стену, разбежался по залу эхом. — Ты убить её решила?
Бримэ, конечно же это была Бримэ с её заклятием молчания. Кантана, ранее считающая плотнотелую жрицу столь же бессильной и бесполезной, как среднестатистическую непосвящённую, наконец-то поняла, насколько на самом деле важна и мощна её магия.
Сасси выглядела так, будто её ударили ножом в спину. Она опешила. Сухие губы приоткрылись, выпуская наружу сиплый стон.
— Пойдём, — твёрдо сказала Бримэ, — не доведёт тебя это до добра.
— Погоди, — Сасси тщетно пыталась возразить, — я должна показать, где её место!
— Я не позволю, — прокричала Бримэ, потянув подругу за руку. — Ты и так уже глупостей натворила.
Сасси надменно скривила губы; глаза её полыхали желанием возмездия. Вот только мстить пока было нечем: Бримэ отобрала тот самый молот, о котором говорила Наставница.
— Спасибо, Бримэ, — пробормотала Тилен. Её голос потерялся в бессильном стоне Сасси. — Здесь могла случиться катастрофа…
Кантана незаметно наступила подруге на ногу. Нельзя было делать даже тонких намёков на то, что должно остаться в тайне; а особенно в присутствии недоброжелателей. Тилен виновато ойкнула и прикрыла рот ладонью.
— Могла, — согласилась Бримэ. — Сасси — очень сильная стихийница. Покровители дали ей опасный дар. Осторожно, Кантана, осторожно…
Бримэ за руку выволокла остолбеневшую Сасси из аудитории. Несколько девушек, наблюдающих за потасовкой со стороны, поспешили за подругами, размеренно цокая каблучками: самое интересное закончилось. Остальные слушающие давно разбрелись по домам: мало кому хотелось задерживаться в неуютной обстановке.
Оставшись в одиночестве, Кантана и Тилен заискивающе переглянулись.
— Осторожно, Кантана, осторожно! — отчеканила Кантана слова Бримэ смешным басом. — Да они и половины не знают!
Тилен подняла на подругу печальные глаза.
— Зачем ты ударила её? — непонимающе пробормотала она.
— Ну, во-первых, не ударила, — махнула рукой Кантана, — толкнула. Как я дерусь, она ещё не видела. А во-вторых, она… Она назвала себя Дланью!
Кантана тщательно скомкала исписанный лист бумаги и, прицелившись, запустила его в каменную урну. Тишину разбавило едва уловимое шуршание.
— Сегодня идём? — она покосилась на Тилен. — Я раздобыла новый метод, не терпится опробовать.
Тилен энергично помотала головой и упёрлась ладонями в столешницу. Блики лучей мишурой заскользили по её бледному лицу, оттеняя тёмные круги под глазами.
— Кантана, — проговорила она неуверенно, — это всё опасно. Это — риск. Мы не должны…
— Ну вот ещё! Что за занудство, Тилен?! — Кантана дерзко вскинула голову, разбросав по плечам пряди волос.
— Я просто объективно оцениваю ситуацию, — Тилен посмотрела серьёзным взглядом на подругу. — Я не хочу остаться четвертованной и жить в Пропасти.
— Бросить вызов всему миру — вот что мы должны сделать! — Кантана сердито сдвинула брови. Казалось, что пространство вокруг разрывают на клочки разряды молний. — Нас уже четвертовали, подруга! Облачили в чёрное, лишили семьи, детей. Магия — это последнее, что у нас осталось. И даже этим они запрещают пользоваться!
Тилен жалобно заскулила. Солнечные лучи путались люрексом в её стриженных тёмно-русых волосах.
— Только не сегодня, — буркнула она под нос. — Завтра, Кантана. Завтра.
— Я рада, что ты меня поддерживаешь, — на лице Кантаны заиграла удовлетворённая ухмылка.
Девушки схватили вещи и наперегонки ринулись к выходу, догоняя свои тени. Беломраморная аудитория, заполненная пыльным воздухом, опустела. Лишь солнечные зайчики, окрашенные в разные цвета стёклами витражей, продолжали носиться по кипенным стенам, как последние посланники уходящего тепла.
Поговаривали, что до Возмездия третий месяц четвёртого сезона приносил ледяное дыхание упокоения. Что холодные ветра в эту пору отчаянно резвились в голых кронах деревьев, а воду рек по утрам схватывала тонкая короста льда. Говорили, что ближе к межсезонью непременно выпадал снег, покрывая землю тонкой белоснежной периной. Для горожан эти слухи уже давно остались частью волшебных сказок, которые матери любят рассказывать детям перед сном.
Снега на Девятом Холме не видели уже более ста лет.
3
Дубовая дверь скрипела, болтаясь на массивных петлях. Ветер, прогретый солнцем, врывался в проём с нахальством юнца: он тащил за собой пыль и пожухшие листья. Голые ветви отбрасывали кружевную тень на крыльцо, поросшее бархатистым мхом. Воздух хранил запах водоёма и свежей древесины.
Кантана выбралась из наставни, спугнув стайку жирных голубей. Прохлада коснулась лица после жара глухих коридоров, сорвав с губ улыбку. Ветер подхватил подол платья и протащил по крыльцу, испачкав в пыли.
Ноги отсчитали три ступени вниз. Ещё одна стайка голубей, шумно хлопая крыльями, взвилась в холодное небо прямо перед лицом. Неуклюжие чайки деловито сновали поодаль, выискивая в трещинах уцелевшие семечки и хлебные крошки.
Кантана ускорила шаг. Деревья, покрытые замшелой корой, уплывали назад. Ненавистное здание наставни приближалось к горизонту, превращаясь в размытую линию.