И прежде, чем изумленная матрона успела ответить, он подхватил ее на руки и галантно вошел с ней в воду. Нежная Мария кинула угрожающий взгляд на брата, который оказал ей подобную же услугу с явной неохотой. Однако эта ядовитая девица не спускала глаз с пожилого джентльмена впереди и, увидев его неожиданное и таинственное исчезновение по самые подмышки, решительно выбросилась из надежных объятий брата – поступок, немедленно низвергнувший его в воду, – и торопливо дошлепала до противоположного берега, после чего помогла пожилому джентльмену выбраться из ямы, куда он провалился, и вытащить свою мать, которая наподобие гигантской пестрой лилии беспомощно покачивалась на воде, удерживаемая вздувшимися юбками. Дик потерял гамашу. Через минуту все были в безопасности.
Пожилая дама не могла сдержать слез, Мария истерически смеялась, Дик смешивал басовые проклятия с отчетливым шумом прибоя. Румяное лицо пожилого джентльмена от соприкосновения с соленой водой стало белее мела, а его достоинство, по-видимому, было смыто той же водой; впрочем, он объяснял это тем, что, по его предположению, он чуть было не попал в зыбучие пески.
– Вполне возможно, – послышался негромкий голос позади. – Вам следовало бы пойти по дюнам на полмили ближе к устью.
Все разом обернулись. Это был «Человек со взморья».
Вскочив на ноги, все, кроме одного, воскликнули хором:
– Джеймс!
– Мистер Норт! – сказал пожилой джентльмен и, вспомнив о былом достоинстве, застегнул сюртук, скрывая мокрую манишку.
Наступило молчание. «Человек со взморья» внимательно глядел на приезжих. Если они рассчитывали напомнить ему о соблазнах веселого, блестящего, чувственного мира, символом которого они были, они потерпели неудачу и знали об этом. Всегда взыскательные к внешнему виду других, они видели, что жалки и смешны и что хозяином положения оказался он. Пожилая дама снова залилась горькими слезами, Мария покраснела до ушей, а
Дик с угрюмой тревогой уставился в землю.
– Вам лучше встать, – сказал «Человек со взморья», поразмыслив, – и добраться до хижины. Переодеться у меня не во что, но обсушиться вы сможете.
Все встали и снова сказали хором: «Джеймс!», – но в этот раз с явной попыткой припомнить какие-то слова или действия, придуманные заранее и спешно освеженные в памяти. Пожилая дама даже успела заломить руки и воскликнуть: «Вы не забыли нас, Джеймс! О Джеймс!», – молодой джентльмен начал грубовато: «Ну, Джим, дружище!», – тут же сбившись на сварливое бормотание; девица одарила его пронзительно-кокетливым взором, а пожилой джентльмен начал: «Мы бы хотели, мистер Норт...» – однако у них ничего не получилось.
Мистер Джеймс Норт, скрестив руки на груди, переводил взгляд с одного лица на другое.
– Я не часто вспоминал о вас эти двенадцать месяцев, –
сказал он спокойно, – но не забыл вас. Идемте.
Они молча следовали за ним на расстоянии нескольких шагов. Эта краткая беседа вновь доказала его превосходство и независимость, против которых они восставали; более того, когда они потерпели неудачу в первом совместном нападении, сварливая перебранка сменилась угрюмым недоверием друг к другу; уныло, по одному вошли они за
Джеймсом Нортом в его дом. В очаге ярко пылал огонь; из ящиков и сундуков были устроены импровизированные сиденья, и пожилая дама, по правде говоря, весьма смахивающая на слишком нарядную куклу на шарнирах, расправив юбку, сушила оборки и слезы одновременно. Мисс
Мария с одного взгляда оценила убогую обстановку хижины и устремила глаза на Джеймса Норта, а он безучастно стоял перед ними в мрачном и терпеливом ожидании.
– Ну, – начала пожилая дама повышенным тоном, –
после всех неприятностей и хлопот, которые вы нам причинили, Джеймс, неужели вам нечего сказать? Представляете ли вы, что делаете? Какую вопиющую глупость вы затеяли? Что говорят о вас? А? О господи, да знаете ли вы, кто я такая?
– Вы жена моего покойного дяди, тетя Мэри, – спокойно ответил Джеймс. – Если я сделал глупость, это касается только меня. Если б меня беспокоило, что обо мне говорят, меня бы здесь не было. Если б я любил общество настолько, чтобы ценить его хорошее мнение, я не покинул бы его.
– Но, говорят, вы бежали от общества и тоскуете здесь в одиночестве по ничтожеству – по женщине, которая использовала вас в своих целях, как она использовала других, а потом бросала их...
– Женщина, – вмешался Дик, развалившийся на постели Джеймса в ожидании, пока высохнут его сапожки, – эта женщина, которая, как всем известно, никогда и не собиралась. . – Здесь, однако, он встретил взгляд Джеймса
Норта и, пробормотав что-то вроде: «Все это сущий идиотизм, чтобы говорить об этом», – снова умолк.
– Вам прекрасно известно, – продолжала миссис Норт,
– что, пока мы и другие закрывали глаза на ваши более чем ясные отношения с этой женщиной, пока я сама уверяла других, что это простой флирт, и ради вашего же блага предотвращала скандал, – когда наступил кризис и она сама дала вам возможность разорвать ваши отношения, и никто ничего не узнал бы, и все винили бы только ее (а ведь к этому она давно привыкла), – вы, вы, Джеймс Норт, вы бежали, как дурак, и своей нелепой выходкой и сентиментальной чепухой позволили всем понять, как это было серьезно и как глубоко ранило вас! И теперь вы здесь, один, в этом ужасном месте, куда можно добраться только по пояс в воде, а выбраться уж совсем неизвестно как! О, молчите! Я не хочу ничего слышать – неслыханная глупость!
Виновник этого взрыва не произнес ни слова, не сделал ни единого движения.
– Ваша тетушка возбуждена, – сказал пожилой джентльмен, – хотя мне думается, она не переоценивает то неудачное положение, которым вы обязаны этому странному капризу. Мне неизвестны причины, вызвавшие упомянутый шаг; знаю лишь, что общественное мнение полагает их неудовлетворительными. Вы еще молоды, перед вами будущее. Излишне упоминать, что ваше настоящее поведение может погубить все. Если вы рассчитываете подобным образом добиться какой-нибудь пользы, хотя бы ради вашего собственного удовлетворения...
– Как бы не так! Будто этим вообще можно чего-то добиться! – вставила миссис Норт.
– Может быть, ты думаешь, что она вернется? Но ведь такие женщины не возвращаются. Им нужна новизна. Да, ведь... – неожиданно начал Дик и так же неожиданно снова улегся на кровать.
– И это все, ради чего вы приехали? – спросил Джеймс, терпеливо выдержав паузу и переводя глаза с одного на другого.
– Все? – возопила миссис Норт. – Разве этого мало?
– Да, мало для того, чтобы я переменил свое решение или местожительство, – невозмутимо ответил Норт.
– И вы думаете продолжать эту глупость всю жизнь?
– Чтобы причину вашей смерти устанавливал следственный суд и о ней кричали газеты?
– И чтобы она прочитала эти душераздирающие подробности и узнала, что вы были верны, а она нет?
Эта последняя стрела была пущена нежной Марией, которая тут же досадливо прикусила губку, заметив, что отшельник даже бровью не повел.
– Мне кажется, говорить больше не о чем, – продолжал
Норт спокойно. – Я готов поверить, что ваши намерения столь же похвальны, как ваше рвение. Но кончим на этом,
– устало добавил он. – Прилив поднимается, и кучер машет вам с холма.
Его непоколебимая твердость казалась еще более очевидной благодаря вежливому, но глубокому безразличию к желаниям его гостей. Он повернулся к ним спиной, а они торопливо сгрудились вокруг пожилого джентльмена, но и фразы: «Он не в своем уме», «Вы обязаны сделать это»,
«Это – явное безумие», «Посмотрите на его глаза!» – оставили его совершенно равнодушным.
– Разрешите, мистер Норт, еще одно слово, – сказал пожилой джентльмен, скрывая под напыщенностью свое смущение. – Может случиться, что ваше поведение представится умам более прозаическим, чем ваш собственный, результатом некоторого помрачения рассудка, допустим, временного, что вынудит ваших лучших друзей принять некоторые меры...
– Объявив меня сумасшедшим, – прервал его Джеймс
Норт с легким нетерпением человека, которому больше хочется отделаться от докучливого собеседника, нежели подыскивать аргументы. – Я другого мнения. Вам, поверенному моей тетки, конечно, известно, что за последний год я передал большую часть моего состояния ей и ее семейству, и, право, я совершенно убежден, что такой опытный юрист, как Эдмунд Картер, никогда не допустит, чтобы были приняты меры, которые лишат дарственную законной силы.