— Тогда замени имена.
— Ладно, подумаю.
Я учусь не возражать жене по мелочам. С годами мелочей становится все больше, и это правильно. Примерно так же вёл себя мой отец. В юности я считал его подкаблучником. Теперь понимаю: умный родитель экономил обоюдное время и здоровье.
В университете жена защищала диплом по каким-то инновациям Генриха VII. Позднее заинтересовалась личностью королевы-матери Маргарет Бьюфорт. Судьба леди Маргарет, одной из главных фигур войны Алой и Белой розы, интриганки, умницы, напоминает затейливый киносценарий. Сомнительный год рождения, неточное количество мужей, участие в бесчисленных дворцовых заговорах. И наконец — триумф. На поле сражения при Босуорте корону, упавшую с мертвого Ричарда III, возлагают на её сына Генриха Тюдора. При огромном влиянии матери на короля это означало её фактическое главенство над страной.
Уэльский замок Пембрук, где родился основатель династии, моя жена изучила лучше, чем собственную косметичку. Думаю, она смогла бы водить по нему экскурсии с закрытыми глазами. Тем не менее, ей хотелось побывать там с открытыми. Я воспринял идею кисло. Полдня тащиться в сельскую глушь, делить с клопами захолустный мотель чтобы осмотреть какие-то развалины… В итоге любовь победила. Но вот парадокс. Думая об этой поездке, я вспоминаю не галдёж европейских столиц. Не итальянскую Ривьеру, забитую телами, как дачный автобус. Но уютный антикварный городок, который тянется вслед замку, будто мантия. Цветные дома, «три улицы и вода».
В двенадцать подъехали к Swansea. До этого в окне часами ускользали пригороды Лондона. Бесконечные пакгаузы, депо, мазня граффити, сегменты жилых кварталов. Затем я увидел станцию Bristol и понял, что это уже не Лондон. Изменений за стеклом не произошло. Чуть погодя мелькнуло слово Newport. Следом почти знакомое — Cardiff. И вот Swansea — пересадка, шесть минут. Мы заранее отволокли багаж в тамбур. Приготовились к броску. Мало ли куда бежать до нужного поезда. Поезд оказался строго напротив, включая двери.
— Удобно, — сказал я, — почти Германия.
— Или Япония, — добавила жена.
Новый состав выглядел игрушечно и мило, как паровозик из Ромашкова. На каждой станции он весело покрикивал. Снаружи распускался пасторальный ландшафт. Модельно стриженые поля. Стога цилиндрической формы в безупречном порядке. Вдали покачивались замшевые холмы, аккуратно объеденные мелким рогатым скотом.
— Как у нас в Тасмании, — заметил я.
— Или у нас в Зеландии, — откликнулась жена.
Картинка внушала чувство оптимизма. Я задумался о том, какие разные эмоции может вызвать сельский пейзаж. В России — печаль с мазохическим оттенком, в Тайланде — философскую безысходность. Здесь — желание остаться и немедленно стать фермером.
Внезапно жена воскликнула:
— Смотри — замок! Точно — это замок!!
Она выхватила «Никон» быстрее, чем Клинт Иствуд револьвер. Прозвучала серия метких выстрелов.
— Интересно, — машинально ответил я.
— Да куда ты смотришь?! Вон он! Уже проехали…
— Аа…
На горизонте исчезало погрызенное жизнью строение.
— Что «аа»? Снова забыл очки.
— Близорукость — лучший способ эскапизма.
— А я думала — склероз.
Кстати. Я тут узнал, что имею нечто общее с Цветаевой. Не талант, слава Богу. Говорят, Марина страдала близорукостью, притом редко носила очки. Ей хотелось видеть мир нечётким и дорисовывать его по-своему. В слабом зрении есть и другие преимущества. Я давно ими пользуюсь. Например, размываю ненужные лица. Не здороваюсь с кем попало, точнее, киваю едва заметно на всякий случай. А главное, — не вижу реакции. Хорошо также сесть в неправильный автобус. Уехать в незнакомые места. Насладиться приключением. И опоздать на работу по уважительной причине. Mир не так уж совершенен, чтобы видеть его каждую подробность. У меня в голове хватает, чем полюбоваться. А необходимые люди и предметы — они ведь рядом. Их по-любому разглядишь.
Замок Пембрук упустить из виду было невозможно. Он возник на изгибе дороги, узнаваемый и стильный, точно эндшпиль какой-то заоблачной шахматной партии. И тотчас, будто подразнив, скрылся. Зато появилась одноименная станция. Мы заколебались: выходить? Или ехать до конечной Pembroke Docks, что советовал путеводитель? Вышли на конечной и сразу поняли — ошибка. Ничего похожего на Мэйн стрит, ведущую «пять минут обычным шагом» к нашей гостинице. Безлюдная площадь. Сонная парковка. Все не так.
— Надо было раньше выходить, — подтвердил служитель в униформе, — здесь у нас порт. Паром в Ирландию. Обратный поезд вечером. Попытайтесь автобусом, вон остановка на углу.
Расписание отсутствовало.
Рядом я увидел лавочку «Все необходимое». Ассортимент деревенских магазинов примерно одинаков в любой части света. Чипсы, консервы, лимонад, батарейки… Блестящие резиновые сапоги… За прилавком апатичный юноша смотрел в газету. Я сконструировал широкую, дружескую улыбку.
— Привет, здесь автобусы ходят вообще?
Он без любопытства поднял глаза.
— Вероятно.
— А когда следующий?
— Без понятия.
— Ну, примерно? Час или десять минут?
— Час, — кивнул он, — или десять минут.
Вдруг смотрю — жена машет с улицы. Tакси поймала!
Не стесняясь «фефектов фикции», водитель оказался разговорчивым:
— Из Европы?
— Из Австралии.
— Ого! И чего вас занесло в такую даль?
— Как чего? — изумилась жена. — А замок?
— А… ну да.
Это напомнило мне давний случай. Прилетаю в Ялту к хорошему знакомому. Обнялись, то-се. Он говорит:
— Значит, план такой. Сейчас в ресторан, потом на дискотеку. И — по бабам.
— Погоди, а море?!