Я с удовольствием работала все утро, сажая чеснок, отщипывая завядшие цветочные головки, выдергивая сорняки и ведя непрекращающуюся борьбу любого садовника с улитками, слизняками и прочими вредителями. Разве что здесь эта битва велась голыми руками, без помощи химических средств. Я так увлеклась, что не заметила появления юного Элика, и ему пришлось вежливо покашлять, чтобы привлечь мое внимание. Будучи не из тех, кто зря тратит слова, он просто подождал, пока я поднимусь и отряхну юбки, и тут же исчез за калиткой.
Загон, в который он меня отвел, находился довольно далеко от конюшен, на поросшем травой лугу. Трое молодых пони весело резвились на лугу по соседству. Ухоженная молодая гнедая кобылка стояла привязанная к ограде загона, прикрытая легкой попоной.
Джейми осторожно подходил к ней сбоку. Кобылка подозрительно следила за его приближением. Он положил здоровую руку ей на круп и ласково заговорил, готовый в любой момент отпрянуть, если кобылка начнет возражать. Она завращала глазами и фыркнула, но с места не сдвинулась. Двигаясь очень медленно, Джейми прислонился к кобылке, не переставая ласково бормотать, и очень медленно сел на нее верхом. Она вскинула передние ноги и дернулась, но Джейми настаивал, слегка повысив голос.
И тут кобылка повернула голову и увидела нас с мальчиком. Решив, что мы представляем для нее угрозу, кобыла заржала, встала на дыбы и резко повернулась к нам, ударив Джейми об ограду. Фыркая и взбрыкивая, она дернулась и начала лягаться, пытаясь сорваться с привязи. Джейми подкатился под забор, убираясь от молотящих воздух копыт, с трудом поднялся на ноги, ругаясь по-гаэльски, и обернулся, чтобы посмотреть, кто помешал его работе.
Завидев нас, он тут же сменил грозное выражение на любезное, хотя я догадалась, что наше появление — не совсем то, чего он ожидал. К счастью, корзинка с ланчем, предусмотрительно собранная мистрисс Фитц, которая и в самом деле разбиралась в молодых мужчинах, помогла восстановить его хорошее настроение.
— Ну и стой там, проклятое животное, — бросил он кобылке, все еще фыркавшей и плясавшей на привязи. Дружески шлепнув Элика, Джейми отпустил его, поднял свалившуюся с кобылки попону, отряхнул с нее пыль и любезно расстелил на земле, чтобы я могла сесть.
Я тактично промолчала о происшествии с кобылкой, наливая эль и протягивая ему хлеб с сыром.
Джейми ел с такой простодушной сосредоточенностью, что я вспомнила о его отсутствии за ужином два дня назад.
— Проспал, — ответил он на мой вопрос. — Я пошел спать сразу же, как оставил тебя в замке, и спал аж до вчерашнего рассвета. Вчера после Совета немного поработал, потом сел на охапку сена, чтоб немного отдохнуть перед ужином. — Он засмеялся. — И проснулся сегодня утром, все на той же охапке сена, а пони жевал мое ухо.
Я подумала, что отдых пошел ему на пользу: синяки от вчерашнего избиения оставались темными, но кожа вокруг них приобрела здоровый цвет, и ел он с хорошим аппетитом.
Я смотрела, как он умял остатки своего ланча, аккуратно собрал крошки с рубашки, послюнив палец, и отправил их в рот.
— У тебя отличный аппетит, — засмеялась я. — Думаю, ты мог бы есть и траву, если больше ничего не будет.
— Я ел, — совершенно серьезно ответил Джейми. — Вкус неплохой, но не очень-то сытно.
Сначала я растерялась, потом решила, что он просто разыгрывает меня.
— И когда же? — поинтересовалась я.
— Зимой, в позапрошлом году. Я тогда жил в лесу с… с другими парнями. Мы совершали вылазки в южную часть Шотландии. Нам больше недели не везло, и еды почти не осталось. Иногда батраки делились с нами овсянкой, но в основном люди там такие бедные, что им просто нечем поделиться. Заметь, они всегда готовы дать что-нибудь путнику, но когда путников два десятка, это уже чересчур, даже для гостеприимных горцев. — Он внезапно ухмыльнулся. — Ты слышала… да нет, откуда. Я хотел спросить, слышала ли ты, какую молитву читают перед едой батраки.
— Нет. Какую?
Он откинул волосы с глаз и продекламировал:
— В пузо тисни? — переспросила я.
Джейми похлопал по сумке, висящей у него на поясе.
— Складывай еду в живот, а не в сумку, — объяснил он, сорвал длинную травинку и начал перекатывать ее между ладонями.
— Да, так был разгар зимы, но довольно мягкой, так что нам повезло, в холод мы бы долго не продержались. Иногда нам удавалось поймать в силки кролика — ели их сырыми, потому что боялись развести костер, а иной раз даже оленя, но выпадали дни и вовсе без дичи, вот как в тот раз, о котором я рассказываю.
Я с удовольствием работала все утро, сажая чеснок, отщипывая завядшие цветочные головки, выдергивая сорняки и ведя непрекращающуюся борьбу любого садовника с улитками, слизняками и прочими вредителями. Разве что здесь эта битва велась голыми руками, без помощи химических средств. Я так увлеклась, что не заметила появления юного Элика, и ему пришлось вежливо покашлять, чтобы привлечь мое внимание. Будучи не из тех, кто зря тратит слова, он просто подождал, пока я поднимусь и отряхну юбки, и тут же исчез за калиткой.
Загон, в который он меня отвел, находился довольно далеко от конюшен, на поросшем травой лугу. Трое молодых пони весело резвились на лугу по соседству. Ухоженная молодая гнедая кобылка стояла привязанная к ограде загона, прикрытая легкой попоной.
Джейми осторожно подходил к ней сбоку. Кобылка подозрительно следила за его приближением. Он положил здоровую руку ей на круп и ласково заговорил, готовый в любой момент отпрянуть, если кобылка начнет возражать. Она завращала глазами и фыркнула, но с места не сдвинулась. Двигаясь очень медленно, Джейми прислонился к кобылке, не переставая ласково бормотать, и очень медленно сел на нее верхом. Она вскинула передние ноги и дернулась, но Джейми настаивал, слегка повысив голос.
И тут кобылка повернула голову и увидела нас с мальчиком. Решив, что мы представляем для нее угрозу, кобыла заржала, встала на дыбы и резко повернулась к нам, ударив Джейми об ограду. Фыркая и взбрыкивая, она дернулась и начала лягаться, пытаясь сорваться с привязи. Джейми подкатился под забор, убираясь от молотящих воздух копыт, с трудом поднялся на ноги, ругаясь по-гаэльски, и обернулся, чтобы посмотреть, кто помешал его работе.
Завидев нас, он тут же сменил грозное выражение на любезное, хотя я догадалась, что наше появление — не совсем то, чего он ожидал. К счастью, корзинка с ланчем, предусмотрительно собранная мистрисс Фитц, которая и в самом деле разбиралась в молодых мужчинах, помогла восстановить его хорошее настроение.
— Ну и стой там, проклятое животное, — бросил он кобылке, все еще фыркавшей и плясавшей на привязи. Дружески шлепнув Элика, Джейми отпустил его, поднял свалившуюся с кобылки попону, отряхнул с нее пыль и любезно расстелил на земле, чтобы я могла сесть.
Я тактично промолчала о происшествии с кобылкой, наливая эль и протягивая ему хлеб с сыром.
Джейми ел с такой простодушной сосредоточенностью, что я вспомнила о его отсутствии за ужином два дня назад.
— Проспал, — ответил он на мой вопрос. — Я пошел спать сразу же, как оставил тебя в замке, и спал аж до вчерашнего рассвета. Вчера после Совета немного поработал, потом сел на охапку сена, чтоб немного отдохнуть перед ужином. — Он засмеялся. — И проснулся сегодня утром, все на той же охапке сена, а пони жевал мое ухо.
Я подумала, что отдых пошел ему на пользу: синяки от вчерашнего избиения оставались темными, но кожа вокруг них приобрела здоровый цвет, и ел он с хорошим аппетитом.
Я смотрела, как он умял остатки своего ланча, аккуратно собрал крошки с рубашки, послюнив палец, и отправил их в рот.
— У тебя отличный аппетит, — засмеялась я. — Думаю, ты мог бы есть и траву, если больше ничего не будет.
— Я ел, — совершенно серьезно ответил Джейми. — Вкус неплохой, но не очень-то сытно.
Сначала я растерялась, потом решила, что он просто разыгрывает меня.
— И когда же? — поинтересовалась я.
— Зимой, в позапрошлом году. Я тогда жил в лесу с… с другими парнями. Мы совершали вылазки в южную часть Шотландии. Нам больше недели не везло, и еды почти не осталось. Иногда батраки делились с нами овсянкой, но в основном люди там такие бедные, что им просто нечем поделиться. Заметь, они всегда готовы дать что-нибудь путнику, но когда путников два десятка, это уже чересчур, даже для гостеприимных горцев. — Он внезапно ухмыльнулся. — Ты слышала… да нет, откуда. Я хотел спросить, слышала ли ты, какую молитву читают перед едой батраки.
— Нет. Какую?
Он откинул волосы с глаз и продекламировал:
— В пузо тисни? — переспросила я.
Джейми похлопал по сумке, висящей у него на поясе.
— Складывай еду в живот, а не в сумку, — объяснил он, сорвал длинную травинку и начал перекатывать ее между ладонями.
— Да, так был разгар зимы, но довольно мягкой, так что нам повезло, в холод мы бы долго не продержались. Иногда нам удавалось поймать в силки кролика — ели их сырыми, потому что боялись развести костер, а иной раз даже оленя, но выпадали дни и вовсе без дичи, вот как в тот раз, о котором я рассказываю.