Каждый раз воспоминание, срывает пластырь.
Быть без Финна мучительно, и это больно задевает меня в самое странное время.
До ужина еще часы, так что я пробираюсь по залам, стремясь отвлечься, что-нибудь обнаружить. Что угодно.
Я нахожу старую детскую с двумя люльками и жутковатой лошадью-качалкой. Ее деревянные глаза безжизненно наблюдают за мной, пока я разглядываю комнату.
Стены – бледно-желтые и старые, на полу блестящая древесина, потолки высокие. Даже здесь люстры, в месте, где должны были расти дети.
Но игрушек мало, да и формальность в изобилии.
Тишина нервирует.
Детская без детей – жуткое зрелище.
- Это была детская твоей мамы, - произносит Сабина позади меня. – И твоего дяди.
- Они были примерно одного возраста? – спрашиваю я, поскольку я ничего не знаю о своей собственной семье.
Она кивает.
- Но они не были близки. Дики был беспокойный, а твоя мама нет. Ты тоскуешь по дому, дитя?
Конечно, тоскую.
И, конечно же, нет.
Дом был пугающий.
Но я все равно скучаю по нему.
Няня улыбается, ее зубы темные.
- Тогда пойдем со мной, - зовет она, и я иду.
Мы залезаем в старый пикап и едем, кажется, несколько часов.
Но, в конце концов, в конце концов, мы останавливаемся и оказываемся у побережья. Солнце искриться на воде.
Я всматриваюсь в него, и я не готова к облегчению, которое переполняет меня при виде песка и воды.
- Немного похоже на присланную твоей мамой фотографию, - тихо говорит Сабина. – Из твоего дома в Америке. Вот это скалы Семи Сестер, и я подумала, тебе может здесь понравиться. – Она протягивает мне корзину, заполненную одеялом, книгой и водой.
- Мне нужно сделать покупки на нескольких местных фермах. Я вернусь сюда через пару часов, чтобы тебя забрать.
Я киваю, тронутая ее заботой, и виноватая, что не ожидала этого от нее. Ее грузовичок оставляет меня одну, и я такая крошечная по сравнению с океаном.
Я разгуливаю туда и сюда по пляжу, утопая ногами в сыром песке.
Пена скользит взад и вперед, и я обхожу ее, направляясь к неровным белым краям утесов.
Я чувствую себя здесь как дома, в этом труднопроходимом месте.
Для меня привычно находиться на краю, откуда я в любую минуту могу упасть.
Я взбираюсь выше и выше, и когда оказываюсь на верху, смотрю вниз на мир.
Я большая, а он маленький, и океан мой буфер.
Я расстилаю одеяло, открываю книгу и погружаюсь в нее.
Я погружаюсь в мир, который не является моим, и на некоторое время, это даже к лучшему.
Я затаиваю дыхание в конце, когда Джейн, наконец, спасает мистера Рочестера.
Она спасает его от одиночества и отчаяния.
От этого нужно спасти Дэера?
Я забрасываю книгу в корзину и поднимаю лицо к солнцу.
Оно печет меня, согревает, успокаивает.
И вот когда я закрываю глаза, то вижу их.
Видения.
Воспоминания.
Финн кричит.
Стекло бьется.
Шины скользят.
Вода разбивается о берег.