«Две недели», — дала она себе срок. Если «оно» продлится дольше, она сделает всё, как сказала София Наумовна. Это была опасная игра, хождение по краю, но вдохновение нельзя упускать. Надо использовать это ради благой цели — ради текста. Гай уже жил в ней и рвался на страницы документа. Но Гаю была нужна светлая сторона.
Так она придумала королеву Инголинду. Это будет сказка для Алисы.
Выскользнув из постели, она села к ноутбуку.
3
Вдох, выдох. Вдох, выдох. Мышцы Алисы напрягались: дельты, бицепсы, трицепсы играли под шелковистой кожей. Она отжималась от пола, а на спине у неё в качестве утяжелителя лежала толстенная книжища. Ключи звякнули, упав на тумбочку; улыбаясь, Ольга стояла в дверях и любовалась этим зрелищем, забавным и завораживающим одновременно.
— Уф... — Алиса вскинула искрящийся ответной улыбкой взгляд, из которого уже совсем ушла недавняя сонливость. — Утяжелитель сваливается, а книга плоская, хорошо на спине... уф, лежит!..
— Ясненько. — Мягко ступая ногами в носках, Ольга подошла поближе. «Улисс», — стояло на переплёте книжищи. — Сколько она весит?
— Уф... Девятьсот, что ли, — пропыхтела Алиса.
— А о чём там? — поддёрнув джинсы спереди на бёдрах и присев на корточки, полюбопытствовала Ольга.
— Там описан один день из жизни... одного ирландского еврея. — Алиса отжималась в белой майке-борцовке, и видно было, как ходят её лопатки и мышцы спины. — Шестнадцатое июня... тысяча девятьсот четвёртого года.
— Ни хера се! Килограммовый кирпич — и всё про один день? — потрясённо качнула головой Ольга.
— Ага... В этот день Джойс... впервые встретил свою жену. Но там ещё примечания и комментарии переводчика... страниц на двести с лишним.
На рабочем столе лежала толстая стопка листов — распечатка из интернета. Алиса неплохо владела английским и читала художественные тексты в оригинале, но «Улисс», о котором она собиралась написать статью, давался тяжело. Тогда Алиса распечатала оригинальный текст на английском, положила рядом перевод — вот эту книжищу устрашающей толщины — и строчка за строчкой, абзац за абзацем героически вчитывалась. Статью она готовила не за оплату, а просто для страницы со своим творчеством — в раздел «Литературные обзоры». Там у неё накопилось уже с полсотни литературоведческих работ.
— Об «Улиссе» уже много написано, — сказала она, садясь и промокая салфеткой пот с лица и шеи. — Просто ещё один взгляд. Может, кому-то интересно будет.
— Полезная книжка, как я погляжу, — усмехнулась Ольга, взвесив на руке тяжёлый том. — Если не пища для ума — так хоть для фитнеса сойдёт.
— Ага, — засмеялась Алиса, блеснув тёплыми светлячками глаз.
— Ты поспала? — Ольга придвинулась ближе и отвела с её лба прядку волос, которая лезла в глаза и которую Алиса безуспешно пыталась сдуть.
— Не-а, не стала ложиться. Размялась, кровь разогнала — вот и взбодрилась.
На кухне лежала вскрытая пачка маффинов: одного круглого кексика не хватало. Что-то маловато съела. Ольга крикнула в комнату:
— Лисён, а тебе маффины не понравились, что ли?
Алиса с большим полотенцем на плече направлялась в ванную.
— Почему? Понравились, очень даже неплохие. А что? — Её глаза заискрились ласковой усмешкой, а губы шаловливо сложились в розовый бутончик воздушного поцелуя.
— Просто я подумала... С твоим-то количеством тренировок тебе и полпачки за один присест не повредили бы. — И Ольга успела игриво шлёпнуть обтянутую чёрными шортиками попку Алисы, прежде чем та скрылась за дверью. Этой упругой, круглой попкой она любовалась и никогда не уставала восхищаться.
В ванной она прикрутила специальные поручни, за которые Алиса при необходимости могла ухватиться. Но душ Алиса принимала чаще всего сидя — на всякий случай, чтоб не пошатнуться.
Прислушиваясь к шуму воды, Ольга сняла пиджак, подвернула рукава рубашки. Показалась чёрно-серая татуировка, покрывавшая всю тыльную поверхность левого предплечья; ею Ольга обзавелась в минувшем августе. Она помыла на кухне руки и окинула взглядом содержимое холодильника. Вчерашний плов с курицей, домашняя пицца — творение Алисиных рук, творог, Алисины йогурты (тоже домашние, из йогуртницы), в морозилке — готовые для обжарки или запекания стейки из рыбы, куриные и индюшачьи грудки. Говядину Ольга не жаловала, свинину ела изредка — в виде эскалопа, а вот птицу и рыбу — каждый день. Но после плотного обеда голод ещё не проснулся, а мысли крутились вокруг Алисы. Перед глазами стояла её обтянутая шортиками попка, работающие мышцы под майкой, влажной от пота... Не хотеть Алису было невозможно. Вся точёная, как статуэточка; фигурка — «фитоняшки» из Инстаграма желчью изошли бы от зависти. «Побочный эффект» борьбы с болезнью.
«Не смогла бы... с такой девушкой». Дура. Сука. Тупая пизда.
Ольга досадливо отмахнулась от образа Маши, совершенно неуместного, лишнего сейчас. Её раздражение переметнулось на маффины: ведь это Маша их выбрала, переступая вдоль полки окаблученными антилопьими ногами. Одну завела за другую, скрестив, а рукой закогтила сумочку-клатч и рассматривала всё это кондитерское изобилие.
Тьфу. Ольга встряхнула головой, прогоняя картинку. Мыслям о Маше здесь было не место. Здесь — неприкосновенный дом Алисы, обитель оливковых светлячков её глаз, её нежного голоса и звонкого хрусталя её смеха.
Дверь ванной открылась.
— Ой! — Алиса вскрикнула, угодив в объятия Ольги, подкарауливавшей её. Тёплая, окутанная ароматом абрикосового геля для душа, с влажными волосами. И в одном полотенце.
— Попалась, красавица.
Ольга подхватила хохочущую Алису на руки и понесла на диван. Там полотенце было сорвано с неё, и Ольга ласково-жадным взглядом окинула её с головы до ног.
— Напомни мне: на чём мы днём остановились?
— Ты перескочила на пару абзацев вперёд. Когда мы остановились, на мне ещё была одежда.
Алиса дразнила улыбкой, а руками с притворной, шаловливой стыдливостью прикрывала грудь — наливную «троечку». Такой бюст не выглядел слишком крупным для её миниатюрной фигурки, а вот четвёрка была бы уже чересчур.
— Плевать, не хочу отвлекаться на детали. — Облизнув пересохшие губы, Ольга приблизила их к тёплой шее Алисы, приникла к чистой коже ртом, а сама уже срывала с себя рубашку.
Звякнула пряжка ремня падающих на пол джинсов; дальше слышались только звуки беспрестанных поцелуев и стоны Алисы.
Алиса не была девственницей. Сделав в их первые совместные новогодние каникулы это открытие, Ольга не стала расспрашивать, с кем та встречалась раньше. Это не имело значения, к прошлому она не ревновала, только отметила про себя с неким — удовлетворением, что ли? — что личная жизнь у Алисы была, несмотря на её диагноз. Значит, она познала эти радости. И жила полноценно. Алиса потом сама рассказала, что первый опыт у неё был с парнем; её — не впечатлило, а его смущали её особенности, и всё сошло на нет. А потом у Алисы была девушка... тоже не слишком опытная. «По-настоящему секс распробовала я только с тобой, Оль, — призналась она. — Повзрослела, видимо. Для этого тоже надо... созреть».
Двадцать шесть и сорок — существенная разница в возрасте, но они её не чувствовали, она им не мешала. Порой Ольгу посещали думы о том, что будет лет через пять, к примеру, но все её желания сводились к одному, главному: чтобы Алиса была жива и хорошо себя чувствовала — насколько это возможно в её ситуации. А остальное — мелочи. По ходу пьесы разберутся, что и как.
В животе забурчало. А вот и голод проснулся.
— Кое-кто пришёл с работы и даже не поужинал, — засмеялась Алиса.
— Я была голодна... в несколько ином смысле, — мурлыкнула Ольга, зарываясь носом в её ещё влажноватые волосы, а ладонь путешествовала по маршруту: плечо — грудь — рёбра — бок — бедро.
Конечной точкой маршрута стало колено Алисы. Та нежилась под лаской, льнула к Ольге крепче.
— Плов доедать будем или... Или как? Что думаешь?