В кино… Смешно, он ведь тоже тогда позвал Кари в кино. Совсем забыл, что она не видит.
— Прости, — повторил Чарли. — У меня есть невеста.
Невеста. Да, так я и говорю, не уточняя, что сделал тебя своей невестой насильно. И уж тем более не вспоминая, что для тебя эта помолвка по обычаям волков ничего не значит.
Наверное, ты проклянешь меня, но я не жалею. Хочу целовать тебя снова и снова. Каждый пальчик, каждый ноготок. Хочу видеть твою улыбку и знать, что ты улыбаешься для меня.
Хочу быть частью твоей жизни.
Перечитал и стало как-то стыдно. Сентиментальная чушь. Я бы смял и выкинул этот листок, но ты все равно не прочтешь, значит, можно не боятся быть нелепым.
***
— Что читаешь, Маккуин? — Раум ди Форкалонен перегнулся через ее плечо и неодобрительно хмыкнул, обнаружив в руках волчицы белый лист, испещренный еле заметными проколами.
Кари усмехнулась. А чего он ожидал?
— Письмо, — коротко ответила она.
Но когда босс настроен поболтать от него так просто не отделаешься.
— Вижу, что письмо. От кого?
Можно соврать, но Кари не сомневалась, что вся переписка сотрудников лаборатории “Ди Форкалонен мэджик девелопер” перлюстрируется. Если Рауму станет интересно, он все равно узнает, что было в письме. Даже дословно.
Проще сейчас утолить его любопытство.
— От жениха, — буркнула она, надеясь, что демон отвяжется. Но тот понимающе присвистнул.
— А-а-а… Малыш Маккензи. Я думал, ты его отшила.
— Почти. Мы договорились встретиться через год. Я обещала принюхаться к нему снова.
— Чистая благотворительность с твоей стороны, Маккуин. Ничего нового ты там не вынюхаешь.
Эти слова и особенно тон, каким они были сказаны, покоробили. Как будто Раум высмеивал кого-то из ее близких, а не надоедливого мальчишку, который почти насильно заставил Кари заключить помолвку.
— Посмотрим.
— Значит, вы обмениваетесь любовными весточками, голубочки?
Кари раздраженно выдохнула сквозь зубы и напомнила себе, что Раум — это Раум. Насмешки и пренебрежительный тон — способ спровоцировать собеседника. Сейчас демон специально злит ее, надеясь, что в запальчивости Кари скажет больше, чем собиралась. Причем делает это просто так, из любви к искусству.
Мальчишка, даром что старше Кари на восемь лет.
— Не обмениваемся. На прощание Чарльз обещал писать мне каждый день. Сначала я не верила, что он станет этим заниматься. Но три недели назад, когда я была в столице и зашла на почту, оказалось, что меня ждет целый ящик писем.
— И ты их забрала?
— Да. И дала адрес для пересылки новых, — она непроизвольно погладила край листа. — Знаешь, Чарльз специально выучил азбуку слепых, чтобы я могла прочесть. И он действительно пишет каждый день.
Раум присвистнул.
— Мило. А что пишет? Ноет, как ему одиноко?
— Нет, — Кари нахмурилась. Пренебрежение в голосе демона снова неприятно царапнуло. — В основном рассказывает о своей жизни. Делится мыслями, планами.
— Скукота, — демон зевнул. — Отвечать будешь?
— Нет.
Ответить, вступить в диалог означало дать Чарльзу обещание, а Кари не хотела обязательств. Но ей нравилось читать эти послания. Особенно те, что оборотень написал после своего визита на почту. В них было что-то глубоко интимное, робкое и оттого безмерно притягательное.
Как будто подслушиваешь чужую жизнь. Узнаешь самое дорогое, самое тайное, болезненное и святое.
В письмах Чарльз не был похож на самовлюбленного и настырного парня из ее воспоминаний.
Он казался…
Беззащитным. Влюбленным. Искренним.
Настолько искренним и открытым, что это почти пугало и одновременно завораживало.
Он не надоедал комплиментами. Просто рассуждал — о жизни, знакомых, учебе. С иронией, порой переходящий в беспощадный сарказм, анализировал свои прошлые промахи, строил планы.
Вспоминал о ней.
Читать письма было немного стыдно, но отказаться от них волчица уже не могла.
— Правильно, — хмыкнул Раум. — Если молчать, он скорее отстанет.
Девушка нахмурилась. Неужели Раум прав? И если она продолжит молчать, однажды эти письма просто перестанут приходить?
Может, оно и к лучшему?
Нет, я не перестану тебе писать. Каждый день, как обещал.