"Дайте это мне," сказала она. "К моему Hospitalers, скорее. И Анне Саронайтс, и Обслуживанию ее Жены."
Она понизила ее глаза, чтобы смотреть на Dadaji. "Конечно Вы — или Bindusara, более вероятный — может изобрести эквивалентное тело для Индусов. Если так, Вы получите равную долю во дворце. Равная доля в богатстве в хранилищах, так же как равном месте во дворце непосредственно."
Глубокомысленно, Holkar тащил в его ухе. "И для Kushans? Другая равная доля, если они создают Буддистское обслуживание больницы?"
"Почему нет?"
"Гм." Он продолжал тащить в его ухе, в течение еще нескольких секунд. Тогда, пожатый. "Почему нет?"
Глаза Оузанаса расширились, половина с произволом и половиной с ... кое-что, что казалось замечательно как развлечение.
"Нелепый? Что из мы Axumites? Мы не получаем ничто?"
"Ерунда," сказала Антонина. "Hospitalers - религиозный заказ, не имперский. Ничто в мире не препятствует Эфиопам присоединяться к этому. Или создавая ваше собственное обслуживание больницы, если Вы настаиваете на том, чтобы поддерживать ваше сектантское различие."
Рука Холкара упала от его уха, повышаться снова, с указательным пальцем, указывающим твердо. "Абсолютно нет! Вы христиане уже имеете две услуги больницы! Три - слишком многие! Вы взяли бы половину дворца!"
"Ерунда," Антонина повторился. "Обслуживание Жены не имеет никакого религиозного присоединения вообще. Верный так далекий — все его члены - вероятно христиане. Но они дали медицинское обслуживание Персам и индусам так с готовностью, как они имеют христианам."
Осуждающий указательный палец возвратился к тащению уха. "Гм. Вы предлагаете, тогда, что каждая религия, дать долю дворца, если они создают медицинское обслуживание. И затем один другой — Обслуживание Жены — который является свободным от любого сектантского присоединения в целом. Да?"
"Да."
"Гм." Она начала бояться за его мочку уха. "Интересный. Держите королей и императоров под рукой."
"Длина руки, рукой, держа полюс," Ousanas хрюкал. "Очень длинный полюс. Только путь это будет работать. Короли и императоры жадны по своей природе. Позвольте им добираться в пределах пахнущего расстояния золота, и драгоценности ... мог бы также бросить кровавое мясо в водоем, полный акул."
"Правда," размышлял Holkar. "Монахи и священники будут по крайней мере сопротивляться искушению для поколения или два. После того, курса—"
"После того - после того," сказала Антонина твердо. "Есть прибытие чумы, прежде, чем тот 'после того' прибудет."
К настоящему времени, три из них дрейфовали близко вместе, к тому, что недобрый наблюдатель, возможно, назвал заговорщическим расстоянием.
"Главные религии только," настаивал Оузанас. "Никакие секты, никакие фракции. Или иначе относящиеся к доктрине фанатики в Александрии одной настояли бы, что их восемьдесят семь сект имели право на весь дворец и его хранилища — и требование что еще восемьдесят шесть быть построенным."
Holkar хихикал. "Быть еще хуже среди индусов. Индусы не даются охотам ереси, но они делятся по религиозным делам еще более случайно чем христиане."
"Согласованный," сказала Антонина, кивание. "Один для христиан, один для Индусов, один для Буддистов, и один для Последователей Заратуштры, если Персы хотят это. И одно несектантское обслуживание."
С момента, она добавила: "Лучше предложите долю Евреям, также, я думаю. Половина доли, по крайней мере."
"Нет, что много Евреев," возражал Оузанас.
"И почти ни один в Индии," добавил Холкар.
"Верный — и не по существу. Одна треть народных масс Александрии является еврейской. И это закончит Александрию, что чума входит в Средиземноморье."
Ousanas и Holkar уставились на нее. Тогда, друг в друге. Тогда, назад в Антонине.
"Согласованный," сказал Оузанас.
"Полудоля для Евреев," добавил Холкар. "Но если мы будем собираться делать это, то мы будем должны предложить полудолю джайнам, также."
Оузанас хмурился. "Что это составляет в целом?"
"Шесть долей, которые все сказали," ответила Антонина. Она держала след. "Одна из долей, которые будут разделены равномерно между Евреями и джайнами."
Теперь это была ее очередь поддержать твердый указательный палец замечания. "Но только если они все соглашаются сформировать больницы и медицинские услуги! Мы не нуждаемся в этом дворце, ползающем с бесполезными монахами и священниками, ссорящимися по всему."
"Конечно не делайте," сказал Оузанас. Его глаза охватили большую комнату. "Одна шестая этого ... и хранилищ ниже ..."
Он усмехался, тогда. То великое, мерцая усмешка Ousanas.
"Я действительно полагаю, что они примут."
* * *
Ajatasutra не имел никакой трудности при всем выходе из Kausambi. Охранники в воротах тщательно проверяли каждого, кто стремился оставить город, но они только искали кого - то, кто мог бы приспособить описанию "большой леди и ее окружения."
Даже украшенный в его самом прекрасном, Ajatasutra не имел никакого сходства с таким. Украшенный в утилитарной одежде имперского курьера и поездки на очень прекрасной, но очевидно энергичной лошади, охранники не давали ему больше чем взгляд. Большие леди путешествовали только в howdahs и паланкинах. Те вооруженные крестьяне не знали очень, но они знали это. Каждый знал это.
И при этом убийца не имела никакой неприятности за первые два дня его поездки. До, рано утром третьего дня, он не начал сталкиваться с первыми беженцами, бегущими от Mathura.
После того, ситуация стала противоречащей. С одной стороны, когда-либо-расширившийся поток беженцев очень препятствовал его передовому продвижению. С другой стороны, он был бодро уверен, что безотносительно продвижения, которое он сделал, был действительно вперед.
Только две вещи в мире могли вызвать такой огромный поток беженцев: чума, или вторгающаяся армия. И ни один из беженцев не выглядел особенно больным.
Пугаемый, да; отчаянный, да; плохо, нет.
Damodara был где-нибудь вперед. И больше далеко вообще.
* * *
"Он - в пределах ста миль, "Вы Вы"! "
Skandagupta истекал в задыхающуюся тишину, неспособную придумать слово или фразу, которая должным образом заключала в капсулу его чувства к генералам, стоящим перед ним.