Однако Морган никогда не допустит, чтобы Мойру использовали таким же способом, как когда-то Кэл и Селена хотели использовать ее. Мойра — ее единственный ребенок, дочь Калэма — всё, что у нее осталось от мужа, которого она любила.
Мойра, я знаю, ты не хочешь слышать и совсем не поймешь этого сейчас, но я запрещаю тебе снова встречаться с Иэном Дилэни», — сказала Морган. Она почти никогда так сильно не давила на свою дочь, однако в данном случае она была обязана сделать что угодно, чтобы предотвратить катастрофу. «И мне все равно, что у него сияющий нимб над головой. Он сын Лилит, и общаться с ним слишком рискованно в настоящее время».
Мойра выглядела напуганной и сердитой. «Что?» вскричала она. «Ты не можешь просто так сказать мне, с кем я могу общаться и с кем не могу!»
«Напротив», — твердо заявила Морган. «Это как раз то, что я делаю!». После чего ее лицо чуть-чуть смягчилось. «Мойра… Я знаю, каково это, когда тебе кто-то нравится и когда ты действительно хочешь, чтобы этому кому-то нравилась ты. Тем не менее, так легко ошибиться. Так легко не замечать всего вокруг, потому что всё, что ты делаешь, это смотришь лишь в чьи-то глаза. Ведь взгляд, обращенный только лишь в чьи-то глаза, может ослепить». «Мам, я не могу жить, заключенной в ледяном шаре», — произнесла Мойра. «Ты не можешь просто решать всё за меня, даже не касательно Иэна или вообще Ильтвинна. Некоторые вопросы я должна решать сама. Мне пятнадцать, я не ребенок. Меня не провести Иэну…. если он — зло, я справлюсь с ним. Но ты должна позволить мне жить самостоятельно. Может, ты и могущественная прекрасная целительница, однако ты не знаешь всё на свете. Не так ли?»
Мойра была намного более лучшим спорщиком, чем Морган в её возрасте, Морган поняла это.
«Не так ли, мам? Разве ты знаешь Иэна? Разве ты общалась с ним или совершала ритуал слияния разумами «тат меднмо»? Можешь ли ты с уверенностью утверждать, что Иэн занимается темной магией и поэтому я не должна больше разговаривать с ним?»
Морган приподняла брови, разные воспоминания замелькали в ее сознании. Кэл, обольстивший Морган своей любовью, поцелуями, прикосновениями. То, как отчаянно она хотела верить ему. Искреннее наслаждение, когда он учил ее магии. Затем… Кэл, запирающий Морган в седмаре — своей тайной комнате — и поджигающий ее.
«Нет», — призналась Морган. «Я не могу этого утверждать. Но зато могу сказать, что жизненный опыт научил меня, как невероятно трудно детям быть не похожими на своих родителей». С неприязнью она мгновенно вспомнила, что является дочерью Карьяна МакЭвана. Однако это другое дело. «Мне кажется, что Ильтвинн может быть связан с тьмой, и я думаю, что Иэн, вероятно, не сможет оставаться в стороне от нее. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за этого. Ты понимаешь? Ты видишь, к чему я веду? Думаешь, это неправильно для меня пытаться защитить тебя? Я не хочу, чтобы ты была одинокой и несчастной. Я просто хочу сказать, что выбор сына зловещей верховной жрицы соперничающего с нами ковена — это ошибка, которую ты в состоянии избежать. Выбери кого-нибудь другого».
«Кого например?» — воскликнула Мойра. «Знаешь, я тоже должна им нравиться!».
«Кому-то еще ты обязательно понравишься», — пообещала Морган. «Просто оставь Иэна Ильтвинну».
«Я не хочу кого-то еще,» сказала Мойра. «Я хочу Иэна. Он заставляет меня смеяться. Он действительно умен, он думает, что я умна. Он думает, что я удивительная. Это на самом деле существует- то, как мы чувствуем друг друга.»
«Откуда ты можешь знать?» — возразила Морган. «Как ты можешь быть уверенной, что всё, о чем он тебе говорит — правда?»
Лицо Мойры вытянулось. Она взяла свою кружку с чаем, схватила школьную сумку и чопорно зашагала к лестнице. «Просто я знаю».
Морган наблюдала, как ее дочь поднималась наверх, чувствуя, будто только что проиграла еще одну битву, однако понятия не имея, как это можно было решить по-другому. Богиня, Иэн Дилэни! Кто угодно, только не Иэн Дилэни. Медленно Морган опустила голову на свои руки, скрещенные на столе. «Души, дыши», — напоминала она себе. «Калэм, мне действительно сейчас пригодилась бы твоя помощь».
Самое жуткое — это сходство между тем, что происходило у Мойры с Иэном, и тем, что давным-давно произошло у Морган с Кэлом. Она никогда не рассказывала Мойре о Кэле с Селеной… не считая пары слов о том, как обнаружилось, что она ведьма… а дальше шла история о летнем обучении в Шотландии и о предложении Катрины переехать в Ирландию. Мойра читала Книгу Теней Калэма, и кое-что из Книги Теней Морган, но ничего о том бурном периоде в жизни Морган. Кэл с Селеной до сих пор оставались секретом Морган. Как и Хантер. Как и тот факт, что Морган — дочь Карьяна МакЭвана. На самом деле, она никогда не обманывала Мойру… просто, когда Мойра посчитала, что Ангус Брэмсон — ее кровный дедушка, Морган всего лишь не оспорила этого. Так было намного лучше, чем рассказывать, что ее дедушка был одним из самых ужасных ведьмаков в роду и что он запер родную маму Морган Мэйв в сарае и сжег ее заживо.
Точно так же и по поводу Хантера. Разве было бы правильным говорить Мойре, что Калэм не был единственным мужчиной Морган, которого она любила и потеряла? После того, как Хантер утонул во время переправы, Морган едва помнила, что произошло… потеря Хантера разбила ее сердце напополам. Она помнила, как лежала в больнице. Ее родители с Мэри Кей приехали из Америки. Они хотели забрать ее домой в Нью-Йорк, но Катрина с Павлом убедили их, что в Ирландии Морган будет легче исцелиться и что увозить ее опасно. Затем наступило время, когда она жила в доме Катрины и Павла, а ковен совершал один исцеляющий ритуал за другим.
Потом Калэм сделал ей предложение руки и сердца. Морган была не в состоянии думать, однако она заботилась о Калэме и в отчаянии расценила это как новое начало. Через два месяца она ожидала ребенка, что стало для нее светом в конце туннеля.
Стало почти шоком осознать, что она окончательно погрязла в браке с Калэмом, но самое ужасное было то, насколько благодарна она была за исходившее от него ощущение покоя. Она катастрофически боялась остаться одной, страшилась того, что может произойти во сне, а с Калэмом ей казалось, что одиночество ей больше не грозит. Годами она боролась с двумя чувствами: обжигающей вины и робкой благодарности, но шло время, подрастала Мойра — и Морган начала принимать тот факт, что быть вместе с Калэмом — ее судьба. Она никогда не сходила с ума от любви к нему и чувствовала, что каким-то образом он знал об этом. Однако она всегда заботилась о нем как о друге, и с годами ее забота превращалась в настоящую и искреннюю любовь. Она усердно старалась быть хорошей женой и надеялась сделать Калэма счастливым. Она надеялась, что перед смертью он знал, что тоже сделал ее счастливой в успокаивающей жизнерадостной манере.
Кроме того, она нашла призвание в оставшейся части ее жизни. Одаренные учителя, работавшие с ней, увеличили ее естественные способности целительницы, и в то время как Мойра становилась старше и требовала к себе всё меньше внимания, Морган начала путешествовать по всему миру, обучая других и выполняя ритуалы исцеления. Когда она приезжала домой, жизнь была мирной и уверенной. Время отмечалось саббатами и праздниками, сменой сезонов, новолуниями и полнолуниями. Не было пламенных вспышек страсти, которую она испытывала к Хантеру, отчаянного глубочайшего единения душ и тел, сливающихся в одно целое — но взамен было нежное потрескивание огня в камине, утешение и комфорт. И это было прекрасно, замечательно — лучшее, на что она могла надеяться.
До настоящего момента, она никогда не думала о своей жизни по-другому. Она любила своего мужа, обожала свою дочь, наслаждалась своей работой. Она чувствовала себя востребованной в обществе, и у нее появились хорошие друзья. В действительности, последние шестнадцать лет, по крайней мере, не считая смерти Калэма, являлись своего рода достижением Морган. В первый год, узнав о своем наследии, Морган испытала гораздо больше боли, как физической, так и душевной… пережила гораздо более леденящий страх, преодолела намного более высокие взлеты и падения, чем способна была представить, что человек в силах преодолеть. Ее сердце было безжалостно разбито, она убивала врагов, была вынуждена совершать душераздирающие выборы в пользу всеобщего блага перед конкретной жизнью… даже когда эта конкретная жизнь являлась жизнью ее собственного отца. И всё это до того, как ей исполнилось восемнадцать.
Поэтому шестнадцать лет обучения и практики, когда никто не пытался убить ее или заставить ее убить кого-то другого… ну, это было похоже на победу — триумф добра над злом.
До тех пор, пока она не нашла мешочек ведьмы в своем саду и не увидела чей-то образ в своем окне. Теперь она не могла избавиться от чувства, что не только она в опасности, но и ее дочь тоже.
Морган вздохнула. Была ли ее обостренная реакция вызвана прошлым? Вставая, Морган еще раз проверила, что Биксби находится в доме, а дверь заперта — старая привычка из жизни в Америке. В Уиклоу многие люди едва ли беспокоились о том, чтобы закрыть дверь. Затем она выключила свет в коридоре и тщательно прощупала своими сенсорами весь дом. Ничего необычного. Позже, делая записи в совей Книге Теней в постели, она услышала Мойру в ванной. В течение долгого времени, после того как дом затих и Морган ощутила, что Мойра спит, а Биксби и Финнеган видят кошачьи-собачьи сны, она лежала тупо глядя в потолок.
3. Мойра
«Расскажи нам все,» скомандовала Тесс в тот же момент как подошла Мойра. Вита ела чипсы и нетерпеливо кивала.
Мойра улыбнулась. Наконец-то у нее появился парень, о котором спрашивают! После последних шести месяцев это событие было настолько крутым и веселым, что само по себе делало ее счастливой. «Ну», — пафосно произнесла она, когда все втроем они поднялись и направились гулять вниз по Центральной улице. «Что именно вы хотите знать?»
«Все», сказала Вита. «Что было сказано. Что было сделано. Кто кого поцеловал.»
Чувствуя, как лицо заливается краской, Мойра смущенно засмеялась. Тэсс звонила этим утром, чтобы договориться встретиться пораньше перед уроком по искусству заклинаний, чтобы Мойра могла дать им краткую характеристику проведенного с Иэном времени. Сегодня было необычно солнечно и тепло, с одинокими плотными дутыми облаками в небе. Трудно поверить, что через несколько недель наступит Самхэйн.
«Ну, мы были там почти до шести тридцати,» сказала Мойра. «Я возвратилась домой слишком поздно, и у мамы почти начались судороги.»
«Хватит о маме», — сказала Тэсс. «Больше об Иэне. До шести-тридцати? Всё это время в Духе Моргота?» Они свернули на улицу Мечэнт, находящуюся на солнечной стороне.
«Да», сказала Мойра. «Мы просто сидели там и говорили, говорили. Когда я опомнилась, то почти два часа уже прошли.»
«За руки держались?» давила Вита.
«Через какое-то время,» сказала Мойра, радуясь и смущаясь одновременно. «Он взял меня за руку и сказал, что я удивительная.»
Тэсс и Вита взглянули друг на друга широко раскрытыми глазами.
«Удивительная», сказала Тесс одобрительно. «Очень хорошее слово. Одно очко Иэну. Что еще?»
Сморщив носик, Мойра окунулась в прошлое. Она вспомнила пристальные взгляды глаза в глаза. «Мм, мы разговаривали о музыке — он учится играть на бойране (ирландском барабане). О предметах, включенных в программу для инициирования — он инициирован в прошлом году, однако до сих пор изучает гербологию. О книгах. О фильмах — он сказал, что, наверное, мы могли бы сходить в кино на следующей неделе».
«Есть!» — воскликнула Вита. «Круто».
Они свернули в узкий переулок, названный Переулком Печатника. Только голая полоса солнечного света осветила самый центр наклонной мощеной дороги. Здания с обеих сторон поднимались по три этажа, их серая штукатурка местами облупилась, обнажая камни и кирпичи. Несколько крошечных магазинов, чуть больше чем туалеты с открытыми дверями, усеивали улицу как красочные цветы, растущие из бетона.
«Это было действительно супер-потрясающе», — продолжила Мойра. «Он такой классный… такой веселый. Мы осматривали кафе, сочиняя истории о жизни каждого, кто там сидел. У меня было ощущение, что вот-вот свалюсь со своего стула». Она не упомянула о магии, которую они совершили. Это казалось личным — их с Иэном тайной.
Вита засмеялась. «Звучит так, что вы оба здорово провели время. Как думаешь, он может быть твоим…» — она обменялась взглядами с Тэсс — «твоим муирн беата даном?»
Щеки Мойры вспыхнули. Истина заключалась в том, что она сама раздумывала над этим незадолго до настоящего момента и особенно после вчерашнего. С тех пор, как она впервые узнала, кто такой муирн беата дан, она мечтала, чтобы ей посчастливилось встретить своего. Истинную родственную душу… просто невероятно. А что если Иэн действительно был ее МБД? Так здорово, если она уже нашла его. «Не знаю», — призналась она. «Но… может быть».
«Итак, вы вообще разговаривали о ваших ковенах?» — спросила Тэсс. «Как он относится к Белвикету?»
«Мы поговорили об этом лишь немного», — ответила Мойра. «Кое-что о том, каково быть инициированным. Как это — являться сыном верховной жрицы, и что это означает. И о том, что, вероятно, моя мама станет верховной жрицей когда-нибудь. Нас это объединяет — попытки соответствовать могущественным родителям».
«Не знаю, Мойра», — произнесла Вита. «Твои магические силы потрясающие. То заклинание с божьими коровками…».