— Убери. Мне это не нужно, — сказала Стелла ледяным голосом. Но стоило девочке это произнести, как она сразу же почувствовала себя просто ужасно. Она ненавидела себя за то, что вела себя так жестоко и что злилась на Феликса. Они всегда были друзьями, и наоборот было так неестественно, неправильно.
— Прости, — быстро проговорила она. — Это было грубо.
Феликс взял в руки подарок и вручил его девочке.
— Открой, — повторил он. — А то кто-то там сейчас задохнётся.
Последние слова взбудоражили любопытство Стеллы, посему она сорвала бант с коробки, открыла крышку и увидела крошечную иглу, уютно устроившуюся в розовой папирусной бумаге. Вскрикнув от восторга, она вынула иглу из коробки и подняла. Оказалось, что иглу была сделана из настоящего льда. Пальцы девочки чувствовали холод от каждого кирпичика, иней на поверхности крошечного строения играл искорками на свету, подобно дюжинам крошечных бриллиантов.
— Оно зачаровано, — сказал Феликс. — Вот почему лёд не тает. Он достался мне от волшебника, которого я встретил, путешествуя по Снуффлвилю [1]. Загляни внутрь.
Стелла подняла иглу, заглянула в дверной проём и ахнула при виде семьи крошечных пингвинов, радостно хлопающих ногами по ледяному полу.
— Это полярные питомцы, — объяснил ей Феликс. — Они — часть заклинания, поэтому их не нужно кормить или как-то ухаживать за ними, но волшебник предупредил, что им нравится петь время от времени. В другом иглу были белые медведи, а в третьем — тюлени, но мне показалось, что пингвины лучше всех.
— Я их уже обожаю! — воскликнула Стелла.
— Там было ещё иглу с крошечными снежными гоблинами, но меня до сих пор не покидает мысль, что с таким подарком непременно возникли бы неприятности. Что бы ты подумала, подари тебе кто-нибудь иглу полную гоблинов? Когда я заглянул внутрь, они, по-моему, пытались выколоть друг другу глаза ветками. И обстановка внутри накалялось.
— По-моему, это в духе подарков тёти Агаты, — сказала Стелла, нахмурившись при очередном упоминании тёти.
Стелле безумно понравилось крошечное иглу с пингвинами, как и все другие странные сокровища-безделушки, которые Феликс привозил из своих поездок. Но больше всего на свете ей хотелось самой отыскать сокровища и воочию увидеть чудеса. Ей хотелось отправиться в собственное путешествие, чтобы стены были увешаны картами и планами, чтобы она могла проводить в экспедиции столько времени, сколько потребуется, самой составлять реестры увиденного или доселе необнаруженного, изучать диковинки и планировать следующее путешествие в неизведанные заморские земли на другом конце света.
— Твоя тётя делает всё возможное, — возразил Феликс. — Она просто… ну она просто находит наш образ жизни немного странным, вот и всё. Но ей не всё равно… — Он выглянул в окно и у него между бровей появилась небольшая складка. — В её понимании.
Но Стелла была не совсем в этом уверена. Феликс всегда представлял Стеллу другим людям, как свою дочь, и она знала, что он любил её так же сильно, как и любой другой отец любит своё родное дитя. Она не была для него сиротой, найденной в снегу. Но тетя Агата всегда смотрела на нее со своего рода отвращением, с каким она смотрела на Груфа, когда он громко и протяжно рыгал, после сытного рыбного обеда.
Стелле больше не хотелось спорить с Феликсом, поэтому она поцеловала его на ночь, перемахнула через Груфа и вернулась в свою комнату. Она поставила иглу рядом с кроватью, переоделась в пижаму, а затем забралась под одеяла и уставилась на медленно вращающиеся подвеску, свисающую с потолка. Она знала, что уже взрослая для таких подвесок, но эту для неё смастерил Феликс, когда она была ещё маленькой, чтобы она почувствовала себя как дома, и Стелле эта штука очень нравилась.
Он соорудил подвеску, чтобы напоминать ей откуда она родом, прикрепив пучки шерсти йети, белоснежных единорогов, мамонтов и осколки сверкающих звёзд. Он не забыл даже про гадких снеговиков и яков, кропотливо вылепленных из глины и бисера, шерсти и сверкающих стеклянных камушков. Когда Феликс нашёл Стеллу, она была слишком маленькой, чтобы помнить что-либо о её прежней жизни. И всё же иногда ей снилось, что она снова маленькая и сидит в кроватке, играя с тиарой, усеянной кристаллами и жемчугом. А потом картинка резко сменялась, и девочка оказывалась на улице посреди окровавленного снега.
Стелла понимала, ей никогда не узнать, что сталось с её биологической семьей, но когда-то снежная пустыня была её домом и девочке очень хотелось увидеть её вновь.
И когда Феликс и его экспедиция попытались стать первыми исследователями, добравшимися до самой холодной части страны Вечных Льдов, Стелла хотела быть с ним. Ей просто было необходимо придумать, как заставить Феликса взять её с собой.
Наконец, она вздохнула, перевернулась в постели и устроилась поудобнее в одеялах, заснув под тихий весёлый напев пингвинов в иглу.
Глава
Вторая
Следующим утром Стелла проснулась, когда лучи солнца плотным потоком лились в окно. Они лизали теплом кончики пальцев ног девочки, торчащих из-под одеяла. Девочка резко села в постели и прислушалась к себе. Сегодня ей исполняется двенадцать лет. Изменилась ли она, став старше. Строго говоря, никто не знал наверняка её настоящий возраст. Можно было только предполагать. Когда Феликс нашел девочку, что ей было около двух лет. Он сказал, что все празднуют дни рождения раз в год (лучше бы, конечно два), посему он постановил, что днем рождения Стеллы будет день, когда он нашел её.
Внимание Стеллы привлек приглушенный свист, доносившийся из крошечного иглу. Девочка подняла сувенир, и посмотрела, что творится там у пингвиньего семейства. Похоже, что у кого-то из них тоже был день рождения, потому что у всех пингвинов на головах были бумажные колпачки, они дули в бумажные свистульки и стояли вокруг торта, который был в форме рыбы и утыкан свечами. Один из пингвинов — предположительно именинник — сложно было понять мальчик это или девочка — хлопал крыльями и взволновано попискивал. Вспомнив, что Феликс рассказал о том, как они любят песни, Стелла запела «С днём рождения» в дверной проём, что возымело невероятный фурор. Пингвины радостно забегали по кругу, шумно шлепая лапами по льду. Стелла улыбнулась и поставила иглу обратно на прикроватный столик.
Девочка заставила себя выкинуть все мысли о неминуемом отъезде Феликса, и о собственном унылом заключении в обществе тёти Агаты. Не нужно портить себе день рождения. Оно того не стоило. В конце концов, двенадцать исполняется только раз в жизни.
Она надела самое любимое платье для особых случаев. Оно было зеленовато-голубого цвета, с крошечными белыми пуговками в форме белых медведей и с пышной юбкой, которая красиво развивалась, когда Стелла кружилась. В этом платье Стелла чувствовала себя похожей на одну из фей сахарной сливы, которых она иногда видила танцующими в полуночном саду.
Она перевязала голубой лентой свои белые волосы, а потом спустилась по огромной лестнице, которая вела на самый нижний этаж. Как и большинство исследователей, Феликс был чрезвычайно богат, и в их особняке было несколько кухонь и обеденных залов, сонм поваров, поварят и прочей обслуги. Если в доме гостили другие исследователи (что происходило довольно часто, особенно, когда планировались какие-то экспедиции), тогда завтраки накрывались в приёмном зале. Но когда они были только вдвоём, то предпочитали есть в оранжерее. Феликс по привычке звал эту комнату оранжереей, хотя там уже давно не было никаких апельсиновых деревьев. Сейчас в стеклянном зимнем саду жили порождения природы совершенно иного рода.
Стелла открыла дверь и её омыло теплым воздухом со слабым ароматом давно исчезнувших апельсинов. Несмотря на стеклянные крышу и стены, оранжерея была самой тёплой частью их дома — идеальным местом для карликовых динозавров. Кто-то называет их сказочными динозаврами из-за их размеров — даже тираннозавр, по имени Бастер, любимец Стеллы, был не больше котёнка. Стоило Стелле только войти в помещение, как тот немедленно бросился к ней. Стелла подняла Бастера на руки и погладила пальцем его чешуйчатую голову. Бастер заизвивался от удовольствия и обвил когтями передних лап большой палец девочки.
Феликс впервые обнаружил карликовых динозавров во время поездки на Острова Специй Экзотического Юга, и изучал их в течение некоторого времени. Его исследования стали довольно широко известны, и теперь стоило какому-нибудь карликовому динозавру заболеть или получить увечье, как с Феликсом немедленно связывались и просили проявить участие. Он никому не отказывал, поэтому оранжерея стала домом для нескольких десятков маленьких динозавров.
— А, вот и наша именинница! — воскликнул Феликс. Он сидел за столом, который стоял в самой середине комнаты. — Садись и позавтракай.
Стелла обрадовалась, увидев, что на завтрак у них мороженое с посыпкой, помадкой и шоколадным соусом. Её привели в восторг десятки воздушных шариков (все в форме единорогов), надутых Феликсом. Все шарики были привязаны к птеродактельным домикам, свисающих с потолка. Время от времени пигмей-птеродактили подлетали к тому или другому ярко-розовому шарику-единорогу, чтобы рассмотреть его получше, но практически сразу же отлетали прочь, выглядя при этом ужасно озадаченными.
Стелла села за стол вместе с Бастером. Она зачерпнула пальцем мороженое с помадкой и поднесла палец к морде динозавра — Бастер жадно слизал лакомство. Затем она взяла ложку и погрузила её в мороженое, и подождала, пока то не растаяло. Всё шло просто прекрасно, пока не раздался стук в стекло. Стелла с Феликсом одновременно повернулись и увидели, что снаружи стояла тётя Агата с мрачным выражением на лице.
У Стеллы сжалось сердце.
— Я думала она приедет за мной не раньше полудня, — сказала она, бросив на Феликса обвиняющий взгляд.
— Как и я. Должно быть она успела на утренний поезд, — ответил он, а потом вздохнул. — Что ж, полагаю, уже бесполезно прятаться от неё, потому что она нас уже видела. — Он помахал ей в окно и громче сказал: — Входи, Агата. Дверь не заперта.
Стелла обратила всё своё внимание на мороженное, пока её тётя переступала порог стеклянной части дома. Но спустя всего лишь мгновение, она уже была внутри. Женщина была одета в фиолетовые юбку и жакет, а голову её венчала подобранная в тон одежде большая широкополая шляпа с пером. Тётя Агата была дородной женщиной и, по мнению Стеллы, в этом наряде, она очень походила на огромную фиолетовую лягушку — причём, наверняка, принадлежащую тому виду, который ни при каких обстоятельствах не стоит облизывать, потому что та определенно ядовита.
— Очень рад видеть тебя, Агата, — вежливо произнес Феликс, вставая, чтобы выдвинуть стул для неё. — Не изволишь ли отведать мороженого?
— Мороженое? — переспросила тётя Агата. В её голосе был слышен такой ужас, будто Феликс предложил ей покормить с ложечки кальмара.
— Мороженое на завтрак? — продолжила она. — Ты серьёзно, Феликс?
— Сегодня день рождения Стеллы, — ответил он и сел обратно на свое место.
— О, да. С днём рождения, дорогая, — сказала тётя Агата, впервые снизойдя до Стеллы.
— Спасибо, тётя Агата, — ответила Стелла.
Её тетя опустилась на стул, держа свою сумку на коленях, как будто боялась, что кто-то собирается вырвать её у неё из рук. Она обвела стол хмурым взглядом.
— Феликс, ради всего святого, почему в миске с хлопьями сидит динозавр?