Можешь ли ты сейчас уехать ночевать в деревню... и вернуться завтра? Я в самом деле ужасно рад тебя видеть, но это... ну, я не
могу объяснить. Поначалу это всегда звучит невероятно. Подумай об этом как о научном эксперименте со взрывчатыми
веществами.
- Боже, извини, - поспешил ответить Дойл. - Я был бы рад вернуться, но не могу. Что-то не так с моей машиной. Мне как-то
удалось на ней добраться до твоего дома, и я не механик. Можем ли мы позвонить в деревню, чтобы кто-нибудь забрал меня?
На мгновение Дойл затаил дыхание. Он не верил, что у Бенсона есть телефон, но...
- У меня нет телефона, - ответил Бенсон, кусая губы. - Ты сейчас здесь, Дойл, и я несу ответственность за тебя. Я.... на
самом деле ничего опасного не случится, если ты будешь делать то, что я скажу.
- Конечно. Если тебе так угодно, я пойду в другую комнату и почитаю что-нибудь, пока ты не закончишь. Я...
Дойл умолк, заметив странное выражение, появившееся на лице Бенсона.
-- О боже, нет! Ты останешься рядом со мной! Это единственное место, где ты будешь в безопасности. Тут...
Он быстро оглянулся. Дойл увидел, что из курильницы поднимается густое голубоватое кольцо дыма.
- Сюда! - крикнул Бенсон, и Дойл вскочил с кресла, увидев, как его кузен тащит стул в пентаграмму. Дойл медленно
последовал за ним.
Бенсон откуда-то достал свечу и поместил её в подсвечник на столе. Затем он погасил масляную лампу, которая освещала
комнату, так что единственными источниками света остались эта свеча и шесть серебряных ламп. Появились тени. Снаружи
пентаграммы, казалось, растянулась стена тьмы, и чёрные портьеры создавали тревожную атмосферу неизмеримых расстояний.
Возникла полная тишина.
- Я уже начал это, - объяснил Бенсон. - И это то, что нельзя останавливать. Всё должно идти своим чередом. Садись, ждать
придётся долго.
Бенсон наклонился над столом, на котором лежала большая книга в металлическом переплёте, и перевернул пожелтевшую
страницу. Дойл заметил, что книга была написана на латинском языке, но он мало понимал в нём. Бледное лицо Бенсона,
размышлявшего над книгой, напомнило Дойлу какого-то средневекового волшебника, занятого своими тёмными ритуалами.
Колдовство! Ну, пистолет в его кармане был более сильной магией, чем деревянный идол мумбо-юмбо, которому поклоняются
дураки. Тем не менее, ему следовало бы смеяться над Бенсоном. У кузена была нехорошая привычка постоянно оглядываться, а
Дойл не хотел вступать в физическую схватку. Первый же выстрел должен стать смертельным.
Бенсон бросил в курильницу какой-то порошок, и из неё поднялся ещё более густой дым. Постепенно слабый туман начал
пронизывать атмосферу. Дойл быстро подавил натянутую улыбку, когда Бенсон взглянул на него.
- Ты думаешь, я сумасшедший, не так ли? - спросил Бенсон.
- Нет, - ответил Дойл и замолчал. Он слишком хорошо изучил своего противника, чтобы изливать на него поток протестов,
которые неизбежно будут фальшивыми.
Бенсон, улыбаясь, повернулся лицом к своему кузену. Вынув из кармана потрёпанную трубку, он долго смотрел на неё, а
затем засунул обратно.
- Это хуже всего, - сказал Бенсон не к месту и усмехнулся. Внезапно он стал серьёзным.
- Возможно, в деревне тебе сказали, что я сумасшедший. Но они так не думают. Они боятся меня, Эл. Бог знает, почему,
ведь я никогда не причинял им вреда. Всё, чего я ищу - это знание, а они не понимают этого. Но я не возражаю, потому что
благодаря такому отношению деревенские держатся от меня подальше, а мне как раз требуется одиночество для своих
исследований. Кроме того, это удерживает их от заблуждений, которых у обычных людей быть не должно.
- Они называют это "Домом Колдуна", - прокомментировал Дойл, изображая согласие.
- Да, кажется так. В конце концов, они могут быть правы. Давным-давно люди, которые искали тайное знание, назывались
волшебниками. Но всё это наука, Эл, хотя наука, о которой обычный человек, даже ваш обычный учёный, ничего не знает.
Ученый, однако, мудрее, потому что он понимает, что за пределами его трёхмерного мира зрения, слуха, вкуса и обоняния есть
другие миры, с другой жизнью.
То, что я тебе скажу, может показаться невероятным, я знаю, но я должен сказать тебе это, чтобы ты сохранил