Даже не видя ее лица, я слышал улыбку в ее голосе.
Мы выехали за пределы многоквартирного дома с видом на Маркет-стрит. Маркет-стрит была многолюдна, как всегда. Ухоженные, атлетически сложенные мужчины в обтягивающих синих джинсах и простых белых футболках мелькали среди бизнесменов в рубашках и галстуках, мужчин средних лет в ярких рубашках "поло", хипстерах, хип-хопперах и людях в кожанках. Точно так же одетые женщины сменяли мужчин, отличаясь лишь несколькими крупными женщинами в сапогах, комбинезонах и пр. Я всегда избегал этой части города с ее барами, ночными клубами и людьми в кожаных штанах. Теперь я был в восторге от этого. Я знал, что Катрина собиралась показать мне другую сторону Кастро, которую я никогда бы не смог обнаружить сам по себе, может быть ту сторону, которую я бы никогда не хотел обнаружить.
Зная, что следующим "клиентом" Катрины была женщина, я принялся бродить по темным дорожкам своего разума, воображая ужасные распутства, о которых я никогда бы не позволил себе думать, если бы не видел то, что я видел в "Хэллоуине". Она собиралась использовать свой фаллоимитатор из слоновой кости на женщине? Я был удивлен, что эта мысль возбуждала меня так же сильно, как и ужасала, но я представлял себе женщину модельной внешности, а не стареющую массу шрамов пластической хирургии, которые приветствовали нас на верхнем этаже жилого дома.
Несмотря на, должно быть, десяток различных пластических операций, ее лицо четко обозначало ее возраст как где-то около шестидесяти, но тело ее сохранилось просто замечательно. У нее были огромные поддельные груди и задница, которая, очевидно, подверглись "бразильскому лифтингу" (один из видов подтяжек в пластической хирургии - прим. пер.). Это было бы прекрасно, будь они сами по себе, но связанные с перетянутыми, сморщенными, изможденными бедрами, они выглядели как сумки силикона, а не как ее огромные молочные железы.
Она была совершенно обнаженной, когда открыла дверь. Ее лицо было таким загорелым, будто это был сожженный апельсин или жареная болонья. В губах было столько коллагена, что они напоминали двух жирных, красных слизняков, скользящих по ее губам. Многочисленные подтяжки лица подтянули ее брови почти до волосяного покрова, а нос почти перестал существовать - всего две щели на ее лице. Я еле заглушил крик от ужаса отвратительности всего этого. Учитывая работу, которую она проделала над собой, я предположил, что она, вероятно, ближе к восьмидесяти чем к шестидесяти.
Женщина небрежно посмотрела на меня, затем повернулась и вернулась в квартиру, направляясь к своей спальне. Мы пошли следом, закрыв входную дверь. Апартаменты были чем-то, что я не мог себе представить. Гранитные столешницы и мраморная плитка на кухне, оборудованной сверхбольшими техническими средствами из нержавеющей стали, темные вишневые шкафы с раздвижными панелями, деревянные полы из темной вишни, покрывающие всю квартиру. Все светильники и дверная фурнитура были из темной, натертой маслом бронзы, которая соответствовала полам из вишневого дерева. На стенах были огромные картины, освещенные светящимися дорожками, явно оригиналы, хотя я не мог узнать художника. Абстрактные завитки красного, розового и бронзового, напоминающие Фрэнсиса Бэкона, но еще более похотливые. Я смог разглядеть грудь, задницу, влагалище, пенис и зубы в брызгах красного по холсту. Подпись на нижней части ближайшей картины гласила: "Джозеф Майлз". Название было смутно знакомым, но я едва прошел курс истории искусств в колледже. Я записался на него только потому, что думал, что это будет проще, чем Всемирная история.
Я был так озабочен живописью и красотой квартиры женщины, что не заметил большой мешок на молнии, который Катрина достала из своей большой сумки. Заметил лишь после того, как последовал за ней в спальню, где она открыла его и выложила содержимое на пол, рядом с кроватью: ножи, скальпели, плоскогубцы и костяные пилы. Я перевел взгляд с Катрины на женщину, которая лежала на огромной кровати, поверх простыни из 10мм пластика. Она была в процессе накачивания какой-то дрянью, втыкнув иглу для подкожных инъекций в одну из толстых, синих вен своих бедер. Ее глаза сразу же закатились, а веки опустились. Каждая мышца тела заметно расслабилась, и улыбка расплылась на ее лице. Думаю, это был героин или что-то в этом роде. Хотя все, что я знал о таких наркотиках, я почерпнул из книг или видел в кино. Я никогда не был свидетелем того, как кто-то ловил кайф.
- Я готова, - сказала она.
И Катрина принялась за работу.
Я с ужасом наблюдал, как массивная женщина взяла скальпель и начала "работать" с губам старой леди, медленно срезая их с лица, оставив только блестящие белые зубы (явно коронки), сияющие на фоне сожжено - оранжевого лица. Но Катрина не оставила их ей. Она подняла плоскогубцы и вырвала зубы изо рта женщины, один за другим. Старуха стонала и хрюкала, но ни разу не вскрикнула. Даже когда Катрина пробила грудную клетку одним из ножей, а затем начала вырезать ее лицо, старуха не закричала. Я с ужасом наблюдал, как она отрывала смехотворно маленький нос старой леди.
Катрина протянула руку и начала массировать огромную грудь женщины, немного возбуждая соски. Затем она наклонилась и пососала каждый, пока соски не встали торчком. Она провела рукой по плоскому (после липосакции) животу старой леди, затем ниже, между ее бедрами с ярко выраженными синюшными венами, а затем мягко ввела палец, потом еще один, и еще один - в безволосую щель старухи. Большим пальцем она принялась тереть клитор.
Катрина была удивительно ловкой в искусстве удовольствия, также талантлива в этом искусстве, как в пытках и убийствах. Мои скудные познания о женской анатомии кричали, что для этой старой женщины оргазм просто невозможен, но тело женщины начало реагировать, несмотря на невыносимую боль, которую она испытывала.
- Трахни ее, Лайонел.
- Ч-что? Ты только что сказала, трахни ее?
- Да. Я не могу заставлять ее кончить и вырезать сиську одновременно. Мне нужна помощь, раз уж ты здесь. Собираешься внести свою лепту? Возьми свой хрен и присунь ей. Это сделает вырезку менее болезненной. Или ты предпочитаешь взяться за нож?
- Что? Н-нет. Но, я не могу... я не могу трахнуть ее с половиной лица.
- Уверена, что можешь.
Она встала, и я непроизвольно сделал шаг назад. Она почувствовала мой страх и положила нож на пол, затем подошла ко мне. Я немного расслабился. Катрина протянула руку и через брюки схватила мой член, который сразу же затвердел. Она погладила его через мои джинсы, и это было так давно, когда женщина так трогала меня, что я чуть не кончил прямо в трусы. Она расстегнула штаны, залезла внутрь, вытащила мой член из нижнего белья и продолжила гладить его, периодически облизывая ладонь и массируя головку.
- Трахни ее, Лайонел!
- Я... я не могу.
- Трахни ее, Лайонел!!!
Я покачал головой.
Она опустилась на колени и лизнула головку моего члена, а потом всосала его целиком в горло. Мне казалось, что я взорвусь. Я никогда не чувствовал ничего похожего на то, что выделывал ее язык, кружась вокруг моей набухшей плоти, в то время, как ее губы зарылись в мои лобковые волосы, а член достал до ее миндалин. Она медленно вытащила мой член изо рта, продолжая поддразнивать его нижнюю часть своим языком, будто он еще был у нее в глотке.
- Ты хочешь меня трахнуть, Лайонел?
Я с энтузиазмом кивнул. Да, я хотел ее трахнуть. Больше всего, что я мог вспомнить о желании чего-либо или кого-либо в моей жизни, я хотел оседлать эту сумасшедшую, убийственную, тучную женщину с грудями, большими, чем моя голова. Я хотел знать все ее темные и страшные эротические секреты.
- Тогда трахни ее, Лайонел. Пожааааалуйста!!!
Я кивнул, и Катрина потянула меня за член к кровати, все еще гладя его, чтобы он стоял. Женщина была удивительно влажной. Она была возбуждена, несмотря на ее раны.
- Трахни ее жестко, Лайонел! Трахни ее так, как ты хочешь трахнуть меня!
Я закрыл глаза и представил себе титанические бедра Катрины, сжимающие мою спину, вместо этой кровоточащей старухи с половиной лица. Я обрушил мой пульсирующий стояк глубоко в увядшую промежность старой карги, и начал жестоко ее трахать, как Катрина трахала мускулистого парня в "Хэллоуине". Я делал это с закрытыми глазами и не открыл их даже тогда, когда раздался ее крик и этот влажный, раздирающий звук, когда Катрина отпилила грудь женщины от ее грудной клетки.
- Подожди. Мне нужно перевернуть ее.
Я вытащил член, держа глаза закрытыми, пока Катрина бросила грудь женщины в ведро рядом с кроватью.
- Ты кончил?
Я покачал головой.
- Мне все еще нужно отрезать ей задницу, но ты можешь трахнуть меня, пока я делаю это, если хочешь... Мне бы не хотелось оставлять тебя с посиневшими яйцами.
Я отмахнулся от нее.
- Все нормально. Я подожду. Могу воспользоваться душем?
Катрина усмехнулась, вероятно, понимая, что мои глаза все еще закрыты.
- Конечно. Ванная позади тебя.
Я вошел в ванную, все еще думая о том, что Катрина сделала со старой женщиной, и что сделал я. Я был близок к оргазму, когда Катрина велела мне остановиться, чтобы она могла перевернуть старуху. Если бы не это, я бы кончил в эту полумертвую старую кошелку, пока Катрина держала ее. Мой стояк все еще не уменьшался, несмотря на то, что я энергично вычищался, пытаясь смыть запах секса вместе с воспоминаниями об этом. Но воспоминания не были неприятными. Независимо от того, сколько я ругал себя за это, независимо от того, как громко возражала моя христианская, нравственная совесть, я наслаждался ими безмерно.
Я вышел из душа и, не одеваясь, пошел обратно в спальню. Катрина уже была голая, ожидая меня рядом с растерзанным трупом старухи. Ее огромные груди с розовыми сосками, размером с 9мм пулю, колыхались над столь же огромным животом. Толстые, мускулистые бедра Катрины были широко расставлены, и она одной рукой теребила клитор, опухший до размера маленькой виноградины, а пальцем другой руки трахала старуху. Женщина лежала лицом вниз, ее задница исчезла, а копчик и тазовая кость торчали там, где раньше были ее ягодицы. Катрина уничтожила всю работу, которую сделали хирурги за все эти годы. Именно тогда я понял, что старая женщина все еще жива. Катрина улыбнулась, заметив мою эрекцию.
- Я всегда думала, что ты горячий, Лайонел. Даже в средней школе. Как ты думаешь, Лайонел, я - сексуальная?
Я медленно кивнул, пристально глядя на ее складки обнаженной плоти.
- Ты невероятно секси! - сказал я.
- Готов трахнуть меня прямо сейчас?